— Наташа, а зачем ты открывала мой письменный стол? — Игорь Петрович стоял в дверях кабинета, держа в руках банковскую справку.
Наталья Викторовна замерла с кружкой кофе в руках. Только что вернулась с работы, думала о предстоящем отпуске в Крыму, который они планировали вместе.
— Какой стол? Я не открывала.
— Мою справку кто-то переложил. Она лежала в среднем ящике, а сейчас в верхнем.
Наталья поставила кружку на подоконник. За пять лет совместной жизни она ни разу не трогала его рабочие вещи. Даже когда искала степлер или скрепки — всегда спрашивала разрешения.
— Игорь, я не трогала твой стол. Может, сам переложил и забыл?
Он подошел ближе. Лицо серьезное, изучающее. Такое же было в прошлом месяце, когда спрашивал, почему она задержалась на работе на полчаса.
— Наташа, только мы здесь живем. Кроме тебя, некому было.
— Но я же говорю — не трогала!
Игорь сел на диван, положил справку на журнальный столик. Посмотрел на нее внимательно, как следователь на подозреваемого.
— Хорошо. Допустим, поверю. Но почему тогда мои документы оказались не на своих местах?
Наталья почувствовала, как внутри что-то сжимается. Неприятное ощущение, когда тебя обвиняют в том, чего не делала. Когда нужно оправдываться за несуществующую вину.
— Не знаю, Игорь. Правда не знаю.
Он кивнул, но глаза остались недоверчивыми. Взял справку, вернулся в кабинет. Наталья услышала щелчок замка — он запер стол на ключ.
Раньше никогда не запирал.
На следующий день, когда Игорь ушел на работу, Наталья убиралась в квартире. Пылесосила, протирала пыль, меняла постельное белье. Обычные дела, которые делала каждую субботу последние годы.
В спальне, передвигая его тумбочку, обнаружила под ней листок бумаги. Подняла — распечатка из интернет-банка. Выписка по ее карте за прошлый месяц.
Наталья села на кровать, перечитывая строчки. Все ее покупки, все переводы, все снятия наличных. С точностью до копейки. С указанием времени и места.
Как эта выписка попала к Игорю? У него нет доступа к ее банковскому счету. Она никогда не давала ему пароли.
В голове промелькнула мысль: а что, если он каким-то образом получил эти данные? Но как? И главное — зачем?
Спрятала листок обратно под тумбочку. Руки дрожали. От злости или от страха — не понимала.
Вечером Игорь вернулся с работы веселый, принес цветы.
— Прости за вчерашнее. Просто у меня важные документы, я переживаю. Ты же понимаешь?
Наталья кивнула, приняла букет. Ромашки — ее любимые. Он помнил.
— Конечно, понимаю.
— Я тебе доверяю. Полностью. Просто иногда мнительность берет верх.
Она улыбнулась, поцеловала его в щеку. Но внутри все еще сидел вопрос: откуда у него выписка по ее карте?
В понедельник на работе Наталья зашла в банк, уточнить один момент по кредиту. За одно спросила у менеджера:
— А кто может получить выписку по моему счету кроме меня?
— Только вы лично. Или ваш представитель по нотариальной доверенности.
— А если кто-то знает мои данные? Паспорт, номер карты?
— Без вашего физического присутствия или доверенности — никто. Это конфиденциальная информация.
Наталья поблагодарила, вышла на улицу. Значит, Игорь каким-то образом получил доступ к ее банковскому аккаунту. Но как?
Дома, оставшись одна, проверила свой компьютер. Зашла в интернет-банк, посмотрела историю входов. Последний вход — вчера в 14:20. Но вчера она была на работе весь день.
Кто-то заходил в ее банковский аккаунт. В то время, когда она была не дома.
Сердце застучало быстрее. Наталья понимала: это мог быть только Игорь. Но как он узнал пароль?
Попробовала вспомнить — может, где-то записывала, оставляла открытой страницу? Нет, всегда была осторожна с финансовыми данными.
А потом вспомнила: месяц назад просила Игоря принести ноутбук, пока она лежала с температурой. Он заходил в спальню, видел, как она вводит пароль. Мог запомнить.
Но зачем ему нужна информация о ее тратах? Они ведь не ведут общий бюджет, каждый платит за себя.
В среду, когда Игорь был на работе, Наталья решилась. Прошла в его кабинет. Стол заперт, но она знала, где он прячет ключ — в книге на полке. Всегда прятал там ключи от машины, когда они первые годы жили вместе.
Верхний ящик. Документы, ручки, калькулятор. Средний — пустой. Нижний…
В нижнем ящике лежала папка с надписью «Наталья». Обычная канцелярская папка, но толстая.
Наталья открыла. Первый лист — распечатка ее переписки с подругой Светой. Их личная переписка из мессенджера. Интимные разговоры о работе, о отношениях, о планах.
Второй лист — скриншоты ее постов в социальных сетях. Все, что она публиковала за последние полгода. С комментариями Игоря на полях: «22:30 — поздно для фото», «с кем была в кафе?», «почему не сказала, что идет к врачу?».
Третий лист — ее рабочий график. Откуда он его взял? Она никогда не показывала ему официальное расписание.
Четвертый лист — контакты ее коллег с пометками: «Сергей — опасен?», «Марина — подруга или соперница?», «Олег — почему часто звонит?».
Наталья листала папку, и ей становилось все хуже. Фотографии ее документов. Копии справок с работы. Даже медицинские анализы, которые она сдавала в прошлом году.
Последний лист — план. Его план по «контролю ситуации». Пункты написаны его почерком:
«1. Проверять телефон раз в неделю
2. Отслеживать банковские операции
3. Контролировать общение с коллегами
4. Выяснить детали рабочих командировок
5. Ограничить общение с подругами»
Наталья закрыла папку. Хотелось плакать и кричать одновременно. Игорь систематически собирал информацию о ее жизни. Копался в ее личных делах. Планировал ограничить ее общение.
Но самое страшное — делал это спокойно, методично. Как работу.
Услышала звук ключа в замке. Игорь вернулся раньше обычного.
Наталья быстро положила папку обратно, заперла стол, спрятала ключ. Выбежала из кабинета, притворяясь, что моет посуду на кухне.
— Привет, дорогая. Как дела?
— Хорошо. А ты что рано сегодня?
— Работы меньше было. Соскучился.
Он обнял ее сзади, поцеловал в шею. Раньше она любила эти объятия. Сейчас в них чувствовалось что-то собственническое. Как будто он помечал территорию.
— Игорь, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что случилось?
Наталья обернулась. Смотрела ему в глаза — карие, внимательные, знакомые. Пять лет она думала, что знает этого человека.
— Ты следишь за мной.
Его лицо не изменилось. Даже бровью не повел.
— О чем ты?
— Ты читаешь мою переписку. Проверяешь банковские операции. Собираешь информацию о моих коллегах.
— Наташа, что за бред?
— Я видела папку. В твоем столе. С моим именем.
Игорь отошел на шаг. Несколько секунд молчал. Потом сел за стол, сложил руки.
— Хорошо. Да, я собираю информацию. И что с того?
— Как — что с того? Это моя личная жизнь!
— Ты моя жена. У меня есть право знать, что происходит в твоей жизни.
— Мы не женаты, Игорь. И даже если бы были — у тебя нет права копаться в моих личных делах без разрешения.
Он встал, подошел ближе. Говорил спокойно, убежденно:
— Наташа, сейчас время такое. Нельзя никому доверять полностью. Даже самым близким. Я должен быть уверен, что у нас все честно.
— У нас и так все честно!
— Откуда я знаю? Ты можешь скрывать что-то важное.
— А ты не скрываешь? Ты полгода меня контролируешь и молчишь об этом!
Игорь сел обратно, посмотрел на нее внимательно:
— Я не контролирую. Я просто… страхуюсь. На случай, если что-то пойдет не так.
Наталья поняла: он искренне не видит разницы между заботой и контролем. Для него слежка — это проявление любви.
— Игорь, это больно. Ты не доверяешь мне.
— Доверяю. Но проверяю.
— Доверие не нуждается в проверке.
— Наивность. Все нуждается в проверке.
Наталья взяла сумку, пошла к выходу.
— Куда ты?
— К Свете. Переночую у нее.
— Из-за этого? Из-за такой мелочи?
Она остановилась в дверях.
— Это не мелочь, Игорь. Это наши отношения. И они закончились в тот момент, когда ты решил, что имеешь право контролировать мою жизнь без моего согласия.
Ушла, не оборачиваясь. Игорь не пытался удержать.
У Светы плакала до утра. Подруга слушала, гладила по голове, повторяла: «Правильно сделала. Это не любовь, это одержимость».
Через неделю Наталья сняла небольшую студию в центре города. Забрала свои вещи, пока Игоря не было дома. Оставила ключи на кухонном столе.
Игорь звонил, писал сообщения. Просил вернуться, обещал измениться. Но в каждом сообщении сквозило убеждение, что проблема в ее «неадекватной реакции», а не в его поведении.
Последнее сообщение пришло месяц спустя: «Наташа, я понял свои ошибки. Готов дать тебе больше свободы. Но взамен хочу полную честность. Вернешься?»
Наталья прочитала, усмехнулась грустно. Он все еще не понимал. Свобода — это не то, что дают. Это то, что уважают.
Удалила сообщение, заблокировала номер.
В новой квартире было тихо и светло. Наталья поставила цветы на подоконник, развесила свои фотографии, разложила книги на полках.
Никто не спрашивал, где она была. Никто не проверял ее телефон. Никто не составлял планы по контролю ее жизни.
Первый раз за много месяцев она почувствовала себя по-настоящему дома.
