— Это не моя внучка, — слова Валентины Петровны упали в тишину кухни как камень в воду.
Мария замерла у плиты, стиснув половник так, что побелели костяшки пальцев. Она медленно повернулась, встречаясь взглядом со свекровью.
— Что вы такое говорите? — голос дрогнул, но Мария постаралась держаться спокойно.
Валентина Петровна поджала губы, расправляя несуществующие складки на скатерти. Её взгляд, колючий и пронзительный, буравил невестку.
— Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Катюша не похожа на моего Диму. Совсем.
Мария глубоко вдохнула, сдерживая гнев. Эта женщина уже полгода отравляла ей жизнь своими намёками. Полгода с тех пор, как родилась Катя, лишь усиливали её подозрения.
— Вы говорите о своём внуке так, будто хотите его уничтожить, — произнесла Мария, чувствуя, как внутри растёт обида. — Почему вы так легко верите в предательство сына? Или вам просто нужно выжить меня из семьи?
Из детской раздался плач. Маленькая Катя проснулась, будто почувствовав напряжение в доме. Мария отложила половник и вышла из кухни, стараясь не хлопнуть дверью. У неё не было сил продолжать этот бесконечный разговор.
В детской она взяла на руки дочь, прижимая к груди. В глазах стояли слёзы. Как объяснить годовалому ребёнку, что бабушка не принимает её? И как жить дальше в этой квартире, где каждый день — испытание?
Дверь тихо скрипнула. На пороге стоял Дмитрий, её муж, только что вернувшийся с работы. По его хмурому взгляду Мария поняла — он слышал.
— Опять? — тихо спросил он, подходя ближе и гладя дочь по голове.
— Опять, — также тихо ответила Мария. — Дима, я больше не могу. Каждый день одно и то же. Твоя мать считает меня гулящей, а твою дочь — чужой. Как нам жить дальше?
Дмитрий тяжело вздохнул. Он оказался между двух огней — женой и матерью. И чем дальше, тем сложнее ему было сохранять нейтралитет.
— Давай съедем? — предложил он, обнимая жену и дочь. — У меня есть накопления. Снимем квартиру, а потом что-нибудь придумаем.
Мария покачала головой.
— Твой отец недавно перенёс инфаркт. Как мы оставим его с твоей матерью? Кто за ним присмотрит? — она посмотрела мужу в глаза. — Дима, почему ты не поговоришь с ней? Ты же её сын. Может, тебя она послушает?
Дмитрий горько усмехнулся:
— Я пытался, ты же знаешь. Она слушает только себя.
В этот момент в комнату заглянул Сергей Васильевич, отец Дмитрия. Его доброе лицо выражало беспокойство.
— У вас всё в порядке? — спросил он, переводя взгляд с сына на невестку. — Валя опять…?
Он не закончил фразу, но все поняли. Сергей Васильевич был единственным в этой семье, кто всегда становился на сторону Марии. Именно он одёргивал жену, когда её намёки становились слишком прозрачными.
— Всё хорошо, папа, — ответил Дмитрий, но его голос выдавал напряжение. — Мы справимся.
— Подождите меня на кухне, — попросил Сергей Васильевич. — Нам нужно серьёзно поговорить. Всем вместе.
Когда они вернулись на кухню, Валентина Петровна нарезала овощи для салата, делая вид, что ничего не произошло. Увидев мужа, она вскинула брови.
— Что случилось, Серёжа? Ты выглядишь встревоженным.
— Мы должны поговорить, — твёрдо сказал Сергей Васильевич, усаживаясь за стол. — Твоя война против Маши зашла слишком далеко.
Валентина Петровна фыркнула:
— Какая война? Я просто говорю то, что вижу.
— А что ты видишь, мама? — не выдержал Дмитрий. — Что моя жена мне изменила? Что моя дочь — не моя? Ты хоть понимаешь, что говоришь?
Валентина Петровна вспыхнула:
— Посмотри на неё! — она кивнула на Катю, которую Мария держала на руках. — У неё глаза светлее твоих. И нос не твой. И подбородок…
— Боже мой, ей всего год! — воскликнула Мария. — Дети меняются! И какая разница, на кого она похожа? Она моя дочь и дочь Димы. Наша!
— Докажи, — отрезала Валентина Петровна.
В кухне повисла гнетущая тишина. Дмитрий смотрел на мать с нескрываемым разочарованием.
— Хорошо, — вдруг сказала Мария. — Давайте сделаем тест. Тест на отцовство. И закроем этот вопрос раз и навсегда.
— Маша, ты что? — возмутился Дмитрий. — Я не сомневаюсь в тебе!
— А я настаиваю, — твёрдо сказала Мария. — Я устала от этих намёков. Давайте расставим все точки над «и».
— Отличная мысль, — неожиданно поддержал Сергей Васильевич. — Но знаете что? Давайте сделаем ещё кое-что. Я тоже сдам тест. На отцовство.
Все уставились на него в недоумении.
— Папа, ты о чём? — спросил Дмитрий, не понимая, к чему клонит отец.
Сергей Васильевич глубоко вздохнул и посмотрел на жену. Её лицо внезапно побелело.
— Сергей, не надо, — прошептала она, но было поздно.
— Дима, я не твой биологический отец, — сказал Сергей Васильевич, глядя сыну прямо в глаза. — Я не могу иметь детей. Никогда не мог. У меня врождённое бесплодие.
В кухне снова воцарилась тишина, но теперь она была другой — оглушительной, давящей.
— Что? — Дмитрий смотрел то на отца, то на мать, пытаясь осмыслить услышанное. — Это какая-то шутка?
— Нет, сынок. Твоя мама была беременна, когда мы поженились. От другого мужчины. Но я полюбил тебя с первого дня. Ты всегда был и будешь моим сыном.
Валентина Петровна закрыла лицо руками. Её плечи дрожали.
— Зачем ты это сделал? — сквозь слёзы произнесла она. — Мы же договорились никогда…
— Затем, что твоя ревность и подозрительность разрушают нашу семью, — тихо, но твёрдо ответил Сергей Васильевич. — Ты проецируешь своё прошлое на Машу. Это несправедливо.
Дмитрий выглядел оглушённым. Он смотрел на родителей так, словно видел их впервые.
— Всю жизнь… всю жизнь вы мне лгали? — его голос дрожал от гнева и боли.
— Мы хотели защитить тебя, — прошептала Валентина Петровна.
— От чего? От правды? — Дмитрий резко встал. — И ты, мама, после всего этого смеешь обвинять мою жену в неверности? Ты?
Мария молча наблюдала за происходящим, крепко прижимая к себе Катю. Она чувствовала странное облегчение — теперь всё встало на свои места. Теперь она понимала причину необъяснимой враждебности свекрови.
— Дима, — тихо сказала она, — давай успокоимся. Все мы люди. Все совершаем ошибки.
Дмитрий посмотрел на жену с благодарностью. Затем перевёл взгляд на отца — человека, который вырастил его как родного, никогда не давая почувствовать разницу.
— Папа, — сказал он, и голос его дрогнул, — ты всегда был и будешь моим отцом. Неважно, что говорят гены.
Он подошёл к Сергею Васильевичу и крепко обнял его. Старик не сдержал слёз.
Валентина Петровна подняла заплаканное лицо.
— Маша, — произнесла она, — прости меня. Я… я просто боялась. Боялась, что история повторится. Что мой сын будет страдать, как когда-то страдала я.
Мария молча протянула свекрови Катю. Валентина Петровна нерешительно взяла внучку на руки. Девочка доверчиво прильнула к бабушке, трогая ручкой её мокрую от слёз щеку.
— Какие у неё красивые глаза, — прошептала Валентина Петровна. — Совсем как у Димы в детстве.
— Да, — улыбнулась Мария. — Она очень похожа на папу. А ещё на бабушку — такая же упрямая.
Валентина Петровна слабо улыбнулась в ответ. Лёд был сломан.
Вечером того же дня, когда Катя уже спала, а родители Дмитрия ушли к себе, Мария и Дмитрий остались вдвоём на кухне. Они сидели молча, переваривая события дня.
— Ты как? — спросила Мария, накрывая ладонью руку мужа.
— Не знаю, — честно ответил Дмитрий. — Всё ещё пытаюсь осознать. Всю жизнь думал, что знаю, кто я. А теперь… Кто мой настоящий отец? Жив ли он? Знает ли обо мне?
— Ты хотел бы его найти? — осторожно спросила Мария.
Дмитрий задумался.
— Не знаю. С одной стороны, да. Хочу знать, кто он. С другой… — он вздохнул. — Моим отцом всегда был и будет папа. Тот, кто вырастил меня, кто любил меня. Гены не делают человека отцом.
Мария кивнула, крепче сжимая его руку.
— Что будем делать дальше? — спросила она. — Всё-таки съезжать?
Дмитрий покачал головой:
— Нет. Теперь нет. Думаю, многое изменится. Мама… она переосмыслит многое. И отец нуждается в нас. После инфаркта ему нужен покой и забота.
Он притянул жену к себе.
— Я люблю тебя, Маш. И верю тебе. Всегда верил.
— Я знаю, — прошептала она. — Почему ты не спросил, зачем я предложила тест?
— Потому что понял — ты хотела защитить нашу семью. Поставить точку в этом безумии. Ты ведь знала, что результат будет однозначным.
Мария улыбнулась, прильнув к его плечу.
— Знаешь, что самое ироничное? — задумчиво произнесла она. — Твоя мама боялась, что история повторится. И она повторилась — но не так, как она думала. Она сама оказалась в роли той женщины, которую когда-то боялась. В роли женщины с тайной.
Дмитрий кивнул, задумчиво глядя в окно. Ночной город мерцал огнями, словно напоминая, что жизнь продолжается, несмотря на все тайны и откровения.
— Думаю, все мы немного рождены тайной, — философски заметил он. — И носим в себе тайны предков. Вопрос лишь в том, позволим ли мы им разрушить нашу жизнь.
Из глубины квартиры донёсся тихий плач Кати. Мария встала.
— Пойду к ней. Наверное, приснилось что-то.
— Я с тобой, — сказал Дмитрий, поднимаясь следом. — Мы справимся, правда?
Мария обернулась, улыбаясь ему через плечо:
— Конечно. Ведь теперь мы знаем правду. А правда, даже горькая — это всегда начало исцеления.
Они вместе пошли в детскую, где их ждала дочь — маленькая Катя, заставившая всех посмотреть в глаза своим тайнам и страхам. Может быть, благодаря ей эта семья наконец-то обретёт мир и гармонию, в которых так долго нуждалась.
А тайны? Тайны останутся. Но теперь они перестанут быть ядом, разъедающим семейные узы. Теперь они станут частью общей истории — сложной, неоднозначной, но всё же объединяющей всех под одной крышей.
