— И куда ты сейчас пойдешь? Думаешь, там тебя ждут с распростертыми объятиями? — Сергей стоял, загораживая дверь, и смотрел на Анну, как на сумасшедшую.
— Отойди, пожалуйста, — она говорила тихо, уже без прежней злости. Просто больше не было сил. Чемодан был собран наспех, половина вещей осталась в шкафу, но ей было всё равно.
— Три года коту под хвост из-за твоих капризов! — он развел руками. — Анька, одумайся. В мире кризис, квартиры дорожают, на что ты будешь жить? Снимать угол в коммуналке?
Из комнаты послышался скрипучий голос: — Сережа! Кто там? Сережа, мне нужно в туалет!
Анна опустила голову. Нет, она не заплачет. Только не сейчас. Не перед ним. Слишком долго она терпела, слишком долго говорила себе, что всё наладится. Но ей тридцать, и жизнь проходит мимо.
— Сын! Ты слышишь меня? — Голос из комнаты становился требовательнее.
— Иду, мама! — крикнул Сергей, не отрывая взгляда от жены. — Анька, ты же взрослый человек. Мама после аварии. Ты что, не понимаешь?
Она подняла на него глаза: — А ты понимаешь, что я уже год живу как прислуга? Что твоя мать каждый день меня унижает? Что ты ни разу… ни разу, Сережа, не встал на мою сторону?
— Серёженька! — снова раздался голос Марии Петровны. — Мне больно лежать, помоги пересесть!
— Ты ведешь себя как эгоистка, — процедил Сергей. — Она же инвалид. И она моя мать. Что ты предлагаешь? Выкинуть ее на улицу?
— Я предлагала нанять сиделку. Я предлагала самим по очереди с ней сидеть. Я предлагала тысячу вариантов, но тебе было удобно, чтобы я обслуживала вас обоих.
Из комнаты донесся грохот — что-то упало. За ним последовал пронзительный крик: — Сережа! Немедленно иди сюда, я упала!
В глазах Сергея мелькнула паника. Он колебался несколько секунд, потом бросился в комнату матери. Анна подхватила чемодан и вышла, тихо закрыв за собой дверь.
Весенним вечером 2017 года Анна впервые привела Сергея познакомиться с родителями. Ей было двадцать семь, ему – двадцать пять. Казалось, разница в два года ничего не значит, но иногда она ловила себя на мысли, что он ведет себя совсем по-мальчишески. Впрочем, в тот день все было идеально. Сергей принес огромный букет, говорил комплименты ее маме и обсуждал футбол с отцом.
— Ты таких красавчиков домой не водила со школы, — шепнула мама, помогая накрывать на стол.
Анна улыбнулась. Сергей действительно был хорош собой – высокий, светловолосый, с открытой улыбкой. Познакомились они случайно: он работал прорабом на стройке возле ее офиса, и однажды она поскользнулась на обледенелом тротуаре прямо у ограждения. Сергей помог ей подняться, отряхнул пальто и пригласил выпить кофе. Через месяц они уже не расставались.
На свадьбу в августе собралось много гостей. Марии Петровне тогда было шестьдесят три. Она держалась немного в стороне, внимательно наблюдая за происходящим. Высокая, статная, с гордой осанкой бывшей учительницы, она вызывала у Анны смутное беспокойство. Когда они впервые встретились, свекровь окинула ее оценивающим взглядом и сказала:
— Надеюсь, ты научишься готовить лучше, чем сейчас. Сережа любит домашнюю еду.
— Мама! — Сергей обнял мать за плечи. — Не начинай. Анна прекрасно готовит.
— Конечно, дорогой, — улыбнулась Мария Петровна, но ее взгляд говорил обратное.
Первые два года брака всё шло относительно гладко. Они жили отдельно от родителей – в квартире, которую Сергей купил еще до знакомства с ней. Анна работала в офисе крупной компании, он – на стройках. Вечерами они смотрели фильмы, по выходным ходили в кино или встречались с друзьями. Иногда навещали Марию Петровну, жившую в получасе езды. Во время этих визитов свекровь всегда находила, к чему придраться: то рубашка у Сергея не так выглажена, то ужин, который Анна привозила, недостаточно вкусный.
— Не обращай внимания, — говорил Сергей, когда они возвращались домой. — Она просто беспокоится обо мне. Отец умер, когда мне было пятнадцать, мы только вдвоем и остались.
Анна кивала, стараясь понять, но с каждым визитом напряжение росло. Она пыталась поговорить с мужем, но тот отшучивался или переводил разговор.
Все изменилось в январе 2020 года. Стоял морозный вечер. Они собирались в кино, когда позвонили из больницы: Мария Петровна попала под машину, когда возвращалась из магазина. Перелом бедра, множественные ушибы, сотрясение мозга.
Вместо кино они поехали в больницу. Мария Петровна лежала бледная, с синяками под глазами, опутанная проводами и трубками. Увидев их, она слабо улыбнулась:
— Сереженька…
— Мама, — Сергей присел на край постели, осторожно взяв ее руку, — всё будет хорошо, я обещаю.
Анна стояла чуть поодаль, не зная, что сказать. Внезапно она поймала взгляд свекрови — в нем не было боли или страха, только холодный расчет.
— Врачи говорят, восстановление займет много времени, — произнесла Мария Петровна слабым голосом. — Я не смогу жить одна. Сережа, я так боюсь…
— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, — ответил Сергей, сжимая ее руку.
В тот момент Анна еще не осознавала, что именно означает это «придумаем».
Через неделю состоялся разговор, перевернувший их жизнь.
— Мама не может жить одна, и мы не можем оставить ее без помощи, — сказал Сергей, расхаживая по кухне.
— Конечно, — согласилась Анна. — Давай поищем хорошую сиделку.
— Сиделка? — он остановился. — Аня, ты представляешь, сколько это стоит? И кто знает, что за человек будет с ней находиться. Нет, так не пойдет.
— Тогда что ты предлагаешь?
— Мама переедет к нам, — решительно сказал он.
— Что? — Анна не могла поверить своим ушам. — Сережа, у нас трехкомнатная квартира. Где она будет жить?
— В твоем кабинете, конечно. Там есть диван.
— А где я буду работать?
— Ты можешь перейти на удаленку, — пожал плечами Сергей. — Сейчас многие так работают. И заодно сможешь присматривать за мамой.
— Погоди, — Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Ты хочешь, чтобы я ухаживала за твоей мамой и работала одновременно?
— А что такого? Ты же не на заводе работаешь. Сидишь за компьютером, звонишь по телефону… И мама в это время будет под присмотром. Все в выигрыше.
— Сережа, но это невозможно. Я не смогу совмещать полноценную работу с уходом за больным человеком.
— Если любишь — сможешь, — отрезал он. — Это моя мать, Аня. Я не могу от нее отказаться.
В его голосе звучала такая решимость, что Анна поняла: спорить бесполезно.
Через две недели Марию Петровну выписали из больницы. Сергей с другом перевезли кровать из ее квартиры и расставили вещи. Анна освободила свой кабинет, перенеся рабочий ноутбук на кухонный стол. Начальство неохотно, но согласилось на удаленную работу – всё-таки она была ценным сотрудником.
Первые дни после переезда свекрови прошли относительно спокойно. Мария Петровна была ослаблена, много спала, принимала лекарства по расписанию. Анна готовила, убирала, помогала ей с гигиеническими процедурами. Вечером возвращался Сергей, ужинал и проводил время у постели матери. Всё казалось терпимым.
Но постепенно, по мере того как здоровье Марии Петровны улучшалось, росли и ее требования. Она звала Анну по десять раз в час: то подушку поправить, то воды принести, то телевизор переключить. Во время рабочих звонков Анны она специально повышала голос, жаловалась, что ей плохо. Коллеги слышали и сочувствовали, но и раздражение руководства нарастало – сроки срывались, эффективность падала.
— Анна, вы не могли бы обеспечить тишину во время онлайн-встреч? — спросил ее начальник после очередного совещания, прерванного криками Марии Петровны о том, что ей срочно нужно в туалет.
— Я стараюсь, Виктор Павлович, — виновато ответила Анна. — Но моя свекровь после аварии…
— Я понимаю ваши семейные обстоятельства, — перебил он, — но у нас бизнес. Либо вы решаете этот вопрос, либо… — он не закончил фразу, но всё было ясно.
Вечером Анна пыталась поговорить с Сергеем.
— Так больше не может продолжаться. Мне грозит увольнение. Мы должны найти другой выход.
— Например? — он устало опустился на диван.
— Мы можем нанять сиделку на время моей работы. Хотя бы на четыре часа в день.
— Аня, я работаю на стройке. С восьми до восьми, с перерывом на обед. Мы копим на машину, помнишь? Откуда деньги на сиделку?
— Тогда, может, ты можешь брать один выходной в неделю? Чтобы я могла сходить в офис, решить накопившиеся вопросы?
Сергей покачал головой: — Нет. Там проект горит, если я возьму выходной — премии не видать. Аня, потерпи немного. Ее состояние улучшается, скоро она сможет сама себя обслуживать.
Но ситуация только ухудшалась. Мария Петровна, действительно, стала увереннее передвигаться по квартире с помощью ходунков. Однако ее требования к Анне становились всё изощреннее.
— Я не буду есть этот суп, — заявила она однажды, отодвинув тарелку. — Он пересолен.
— Извините, Мария Петровна, — устало ответила Анна, — я сварю другой.
— Не трудись. Просто позвони Сереже, пусть купит по дороге домой что-нибудь нормальное.
Анна сжала зубы: — Сергей на работе, у него важное совещание.
— Важнее, чем голодная мать? — свекровь поджала губы. — Я всегда знала, что он выбрал не ту женщину. Настоящая жена заботится о семье мужа как о своей собственной.
— Мария Петровна, я очень стараюсь…
— Стараешься? — перебила свекровь. — А мне кажется, ты только и ждешь, когда я умру. Чтобы получить эту квартиру.
— Что вы такое говорите? — охнула Анна. — Это же ваша собственная квартира, мы здесь только…
— Только живете за мой счет, — закончила Мария Петровна. — Думаешь, я не знаю, что вы с Сережей собирались ее продать?
— Никто ничего не собирался! Это какое-то безумие.
— Не смей повышать на меня голос. — Глаза свекрови сузились. — Я знаю, что ты замышляешь. Думаешь, я ничего не вижу? Как ты шепчешься по телефону? Как подсыпаешь мне снотворное, чтобы я крепче спала?
— Что? — Анна не верила своим ушам. — Какое снотворное? Я даю вам только те лекарства, что прописал врач.
— Все вы так говорите! — Мария Петровна схватила кружку и швырнула ее на пол. — Сереженька! — закричала она. — Сереженька, она меня обижает!
Сергея, конечно, не было дома. Но вечером, вернувшись с работы, он устроил Анне допрос.
— Мама сказала, ты на нее кричала. И что ты не даешь ей нормально поесть.
— Сережа, это неправда, — Анна снизила голос до шепота, чтобы свекровь не услышала. — Она выдумывает. Сегодня она обвинила меня, что я подмешиваю ей снотворное. Это же бред.
— Она пожилой человек после травмы, — нахмурился Сергей. — У нее могут быть странные мысли. Но ты-то должна понимать и не реагировать.
— Я три месяца не реагирую! Я терплю ее придирки, ее крики, ее обвинения. Я разрываюсь между работой и уходом за ней. А ты хоть раз спросил, как я себя чувствую?
— Тише ты, — шикнул Сергей. — Она услышит.
— Вот именно, — горько усмехнулась Анна. — Главное — чтобы мама не услышала. А жена пусть хоть сквозь землю провалится.
Однажды вечером, когда Мария Петровна уже спала, Анна случайно нашла старую фотографию, выпавшую из книги. На ней были запечатлены молодая Мария Петровна, ее муж и двое маленьких мальчиков — один постарше, другой совсем крошечный, на руках у матери.
— Кто это? — спросила Анна у Сергея, показав снимок. — У тебя есть брат?
Муж побледнел, взял фотографию и долго всматривался в нее.
— Был, — наконец произнес он тихо. — Дима. Он умер, когда ему было всего два года. Врожденный порок сердца.
— Почему ты никогда не рассказывал?
— Мама запретила упоминать о нем. Говорила, слишком больно. Я сам его почти не помню — мне было года четыре, когда это случилось. Знаю только, что он был маминым любимчиком. И после его смерти она… изменилась.
— Это многое объясняет, — задумчиво сказала Анна. — Ее гиперопека, страх одиночества…
— Возможно, — пожал плечами Сергей. — Только не вздумай заговорить с ней об этом. Она впадает в истерику, если кто-то упоминает Диму.
Это открытие заставило Анну по-другому взглянуть на свекровь. За злобой и придирками скрывалась глубокая травма — потеря ребенка. Возможно, поэтому она так отчаянно цеплялась за своего оставшегося сына, не желая делить его ни с кем.
Но понимание не принесло облегчения. Наоборот, с каждым днем Анне становилось все тяжелее. Работа страдала — она пропускала дедлайны, забывала о важных звонках. Однажды она буквально заснула во время видеоконференции — настолько была измотана. Начальник вызвал ее на серьезный разговор.
— Анна, мы ценим вас как специалиста, но последние полгода ваша эффективность упала на 70%. Я понимаю ваши семейные обстоятельства, но бизнес есть бизнес. Либо вы возвращаетесь в офис и работаете полный день, либо мы вынуждены будем с вами попрощаться.
— Виктор Павлович, дайте мне еще месяц, — взмолилась Анна. — Я постараюсь все наладить.
— Хорошо, месяц. Но не больше.
Вечером она снова попыталась поговорить с Сергеем. Они стояли на балконе, куря по очереди единственную сигарету — Анна начала курить от стресса, хотя раньше никогда этого не делала.
— Если я потеряю работу, нам будет очень тяжело, — сказала она, выдыхая дым. — Твоей зарплаты едва хватает на жизнь. А еще лекарства для мамы, еда…
— Найдешь другую работу, — беспечно ответил Сергей, забирая у нее сигарету. — Может, с гибким графиком.
— Ты не понимаешь. На рынке кризис, сокращения везде. Я не знаю, смогу ли найти что-то с такой же зарплатой.
— Аня, это временно. Мама поправляется, скоро сможет вернуться в свою квартиру.
— Когда? — устало спросила Анна. — Прошло полгода. Врач говорит, она уже почти восстановилась физически. Но она не хочет уходить. И ты это знаешь.
Сергей промолчал, глядя куда-то вдаль.
— Знаешь, что я думаю? — продолжила Анна. — Ей нравится контролировать тебя. Нравится, что я на побегушках. Ей нравится чувствовать власть.
— Не говори глупостей, — огрызнулся Сергей. — Она больной человек.
— Ее болезнь давно в другом. Она потеряла ребенка и боится потерять тебя.
— А ты хочешь, чтобы я от нее отказался? — он повысил голос. — От родной матери?
— Я хочу, чтобы у нас была нормальная семья! Чтобы мы жили своей жизнью. Чтобы ты помогал матери, но не жертвовал ради нее нашим будущим.
— Ты эгоистка, — процедил Сергей. — Всегда думаешь только о себе.
Анна горько усмехнулась: — Если бы я думала только о себе, меня бы здесь уже не было.
Решающий разговор состоялся через неделю. Анна сидела за ноутбуком, пытаясь доделать отчет, когда в комнату вошла Мария Петровна с чашкой чая.
— Ты опять сидишь в своих бумажках, — с упреком сказала она. — А обед кто будет готовить?
— Мария Петровна, сейчас только десять утра, — спокойно ответила Анна. — До обеда еще два часа.
— Значит, мне голодной ходить? — свекровь театрально вздохнула.
— В холодильнике есть вчерашний суп. Можете разогреть в микроволновке.
— Я больна! Как я буду таскать тяжелые кастрюли?
— Там контейнер с одной порцией, специально для вас оставила.
Мария Петровна помолчала, затем поставила чашку на стол — прямо на бумаги Анны. Горячий чай пролился, заливая документы.
— Ой, как неловко, — сказала свекровь без тени раскаяния.
— Что вы делаете?! — воскликнула Анна, вскакивая и спасая ноутбук от воды. — Тут важные документы!
— Подумаешь, документы, — фыркнула Мария Петровна. — Твоя работа — ерунда. Главное — семья. А ты плохая жена моему сыну.
Анна пыталась вытереть бумаги, но чай уже сделал свое дело — чернила расплылись, текст стал нечитаемым.
— Вы это специально, — тихо сказала она, глядя на свекровь. — Вы с самого начала хотели, чтобы я ушла.
— Ну что ты, деточка, — улыбнулась Мария Петровна. — Я просто неуклюжая старуха. Ты же сама говоришь Сереже, что я выжила из ума.
— Я никогда такого не говорила.
— Неважно. Он верит мне, а не тебе.
— Почему? — вдруг спросила Анна. — Почему вы так со мной? Я ухаживала за вами, терпела все ваши капризы. За что?
Улыбка исчезла с лица свекрови.
— За то, что ты хочешь забрать моего сына, — тихо и серьезно сказала она. — Единственное, что у меня осталось.
— Я не забираю его! Я его жена, мы семья.
— Семья — это я и Сережа, — отрезала Мария Петровна. — Всегда были только мы. После того, как Дима… — она осеклась. — После всего, что я пережила, думаешь, я отдам тебе моего мальчика?
— Сергей не мальчик, ему двадцать восемь лет, — устало сказала Анна. — У него своя жизнь. И ваша задача как матери — отпустить его.
— Никогда, — прошипела Мария Петровна. — Слышишь? Никогда! Ты уйдешь, как и все остальные, а мы останемся. И знаешь что? — она наклонилась ближе. — Я даже рада, что попала под машину. Иначе не узнала бы, какая ты на самом деле.
В этот момент что-то сломалось внутри Анны. Все месяцы напряжения, усталости, унижений — всё вылилось в холодную, пронзительную ясность. Она больше не могла так жить.
Вечером, когда Сергей вернулся с работы, она сказала:
— Нам нужно поговорить.
Они сидели на кухне, тихо, чтобы не разбудить Марию Петровну.
— Я больше не могу здесь оставаться, — произнесла Анна. — Или твоя мать возвращается в свою квартиру, или ухожу я.
— И это после всего, что мы пережили? — Сергей смотрел на нее с недоверием. — Ты готова бросить меня из-за временных трудностей?
— Временных? Сережа, это продолжается почти год! Я потеряла работу, здоровье, самоуважение. А ты ни разу, ни разу не встал на мою сторону.
— Она моя мать, — упрямо повторил он.
— А я твоя жена! Но для тебя это ничего не значит.
— Ты несправедлива. Я много работаю, обеспечиваю вас обеих.
— Деньги — не единственное, что нужно в семье. Нужна поддержка, понимание, забота. Ты переложил на меня всю ответственность за свою мать, а сам устранился.
— Что ты предлагаешь? Бросить работу и сидеть с ней?
— Нет, — Анна покачала головой. — Я предлагаю вернуть ее в ее квартиру и нанять сиделку на те часы, когда никого нет дома. Или поместить в хороший пансионат, где за ней будут ухаживать профессионалы.
— Ты хочешь сдать мою мать в дом престарелых? — Сергей поднялся, глаза его потемнели от гнева. — Никогда!
— Тогда я ухожу, — просто сказала Анна. — Завтра же.
— Ты блефуешь.
— Нет, Сережа. Я проиграла эту битву. Твоя мать победила. Но цена победы — наш брак.
На следующий день она собрала чемодан и позвонила брату. Андрей, младший на пять лет, всегда был ей опорой. Он сразу сказал:
— Приезжай, конечно. Мы с Леной будем рады. У нас есть свободная комната.
Именно это утро стало финальной точкой трехлетнего брака. Пока Сергей был в душе, Анна смотрела на их семейную фотографию со свадьбы. Какими счастливыми они были. Какими наивными.
— И куда ты сейчас пойдешь? Думаешь, там тебя ждут с распростертыми объятиями? — Сергей стоял, загораживая дверь, и смотрел на нее, как на сумасшедшую.
Прошло полгода.
Анна сидела в небольшом кафе и смотрела в окно. Осенний дождь барабанил по стеклу, прохожие спешили по своим делам, прикрываясь зонтами. После развода она начала новую жизнь. Временно жила у брата, потом нашла небольшую студию и новую работу — с меньшей зарплатой, но со свободным графиком. Она чувствовала себя воскресшей.
— Простите за опоздание, — знакомый голос вывел ее из задумчивости.
Сергей выглядел осунувшимся, под глазами залегли тени. Он неловко опустился на стул напротив.
— Ничего, — она слабо улыбнулась. — Я никуда не тороплюсь.
— Как ты? — спросил он после паузы.
— Нормально. А ты?
— Бывало и лучше, — он потер переносицу. — Слушай, я… Хотел извиниться. Ты была права.
Анна молча смотрела на него, ожидая продолжения.
— Я не справился, — глухо сказал Сергей. — Мама… стала невыносимой. Когда ты ушла, мне пришлось взять все на себя. Я не мог совмещать работу и уход за ней. И через месяц…
— Что? — тихо спросила Анна.
— Я отдал ее в пансионат, — он опустил голову. — Там хорошие условия, профессиональный уход. Я навещаю ее каждые выходные. Но она не простила мне этого. Говорит, я предал ее, как все.
Анна почувствовала странную смесь удовлетворения и грусти. Значит, даже Сергей не выдержал. Значит, она не была такой уж плохой женой.
— Я понял, что был неправ, — продолжил он. — Эгоистичен. Перекладывал всю ответственность на тебя. Ты заслуживала лучшего.
— Почему ты решил встретиться сейчас? — спросила Анна, отпивая остывший кофе.
— Хотел узнать… есть ли у нас шанс? — в его глазах мелькнула надежда. — Мы могли бы начать сначала. Без мамы. Только ты и я.
Анна долго смотрела на него. Когда-то она любила этого человека. Верила, что они проживут вместе всю жизнь. Но за этот год она многое поняла о себе и о нем.
— Нет, Сережа, — мягко сказала она. — Я не вернусь. Дело не только в твоей маме. Дело в тебе. В нас. Мы все трое заплатили свою цену. Ты — общением с матерью. Она — независимостью. А я — тремя годами жизни и иллюзиями о браке.
— Я изменился, — настаивал он. — Правда.
— Может быть, — она грустно улыбнулась. — Но я тоже изменилась. И мой путь теперь — без тебя.
Сергей смотрел на нее потерянно, как ребенок. В этот момент она вдруг поняла то, чего не понимала раньше: он всегда был немного мальчиком, привыкшим, что женщины все решают за него.
— Мне пора, — Анна поднялась. — Прощай, Сережа. Надеюсь, ты будешь счастлив.
Выйдя из кафе, она раскрыла зонт и пошла по мокрому тротуару. Дождь заглушал звуки города, но внутри у нее было тихо и спокойно. Тридцать лет — не конец жизни. А только начало ее собственной истории.
