Леська никогда раньше не видела, как плачут настоящие мужчины. Сразу вроде и незаметно: слезинки словно стыдятся выходить на свет божий, топчутся в уголочках глаз, не рискуя спрыгнуть вниз.
Она бы и не догадалась, что Боб плачет, но он слишком уж поспешно отвернулся к серой стене, когда она зашла попрощаться.
«Видеть меня не хочет?» — удивилась и немного обиделась Леська. Потом подошла вплотную, заглянула в глаза.
— Ты чего? — опешила она. — Случилось что-то? Тебя забирать передумали?
Боб вздохнул, понял, что она не отвяжется, опустил голову и ответил:
— Вас оставлять боюсь! Мамаша болеет, Мелкий бузит, у тебя тоже пока не все слава богу. Как вы тут без меня?
— Ну д.урной! — возмутилась Леська. — Да проживем! Нормально все будет. Ты же Сергея столько ждал! Даже и не смей глупости всякие выдумывать.
Боб кивнул: наверное, Леська права. Но все равно он переживал за них. Они ведь его семья, другой у него нет…
*****
Когда он попал в приют, то сразу получил прогноз на жизнь:
— Не найдем мы ему хозяина, — сказал смотритель Витек.
— Почему? — удивилась его коллега Леночка. — Хороший пес. Не старый, здоровый.
— Да кто такого возьмет? Серый, большой, беспородный. Такого только на цепь! Дом охранять. А на цепь мы сами не отдадим. Вот тебе и замкнутый круг. Будет сидеть в приюте всю жизнь. Помяни мое слово, — Витек вышел из вольера.
— Не расстраивайся, — сказала Бобу Леночка. — Он у нас пессимист! Все у тебя будет хорошо…
Боб хотел ей поверить. Но не получалось. Он все про себя понимал. И в приют он попал именно с цепи. Охранял дом, жил в будке. Хозяин с ним не цацкался. Кормил, конечно, но мог и наподдать, когда не в духе.
Боб не обижался. Такова уж его собачья доля. Другой он не знал, сравнивать было не с чем. Он не роптал, служил честно. И дальше бы служил, только вот хозяин скоропостижно помер. Тромб оторвался, и привет. Боб остался один на цепи…
Наследников у хозяина не случилось. Никому до Боба дела не было. До той самой поры, пока он, ошалев от голода, не начал орать на всю деревню.
Вот тогда соседи и всполошились. Стали в приют звонить. За ним приехали, забрали. Так Боб и оказался на казенных хлебах.
В отличие от прочих бездомышей, по хозяину он не скучал. Кормят – и ладно, а то, что сапогом больше под ребра не пинают, так это вообще сказка. Жизнь, можно сказать, налаживается.
Но остальные четвероногие думали иначе…
*****
Например, белая дворняжка Леська. Когда ее привезли, она неделю лежала пластом, почти не ела – тосковала.
Боб ее по-своему жалел:
— Чего ты, глупая? Тут же нормально. Еда, вода есть. Гулять выводят, не наказывают. Живи и радуйся.
Но Леська не радовалась. Наоборот, тихонько плакала ночами. Боб не мог этого понять.
— Бросил он меня, понимаешь? — попыталась объяснить она. — Выкинул, словно хлам какой-то. Вывез за город. Я-то, глупая, думала, гулять едем в лес, а оказалось, что гуляю я отныне одна.
Открыл дверь, выставил из машины и – будь здорова! Как я бежала за ним, как звала… Да куда там.
Сначала я не верила. Ведь четыре года вместе. Какие слова он мне говорил, какие обещания давал! Я думала, что никогда не расстанемся. И вот…
— Чего это он так? — удивился Боб. — Охраняла плохо?
— Ну какой же ты узколобый и бездушный. Да не охраняла я ничего. В городе жила, в квартире на десятом этаже. Меня же как собаку-компаньона взяли.
Знаешь, что это такое? Конечно, нет. Это друг, товарищ и брат в одном флаконе.
Вот приходит человек с работы, а моя задача – его встретить, выслушать, стресс снять…
— Ерунда какая-то, — проворчал Боб. — Ненормальные вы, городские. Ну и чего? Ты плохо этот стресс снимала, что ли?
— Не знаю я! — отчаянно мотнула белой остроухой головой Леська. — Мне казалось, что хорошо. Я ведь своего хозяина всей душой любила. И он меня, сначала. А потом…
Женился он. Женщине я не очень понравилась, но она терпела. До тех пор, пока не забеременела. И тут началось:
«Нельзя ее оставлять! Она может взревновать и покусать ребенка. Она же собака. Кто знает, что у нее в голове!»
Хозяин сначала меня защищал. Я ему помогала, ластилась к этой злыдне, как могла. А она рогом уперлась и ни в какую! Шантажировать принялась: «Либо я с ребенком, либо псина твоя!»
И он не выдержал. Сломался, отказался от меня. Оставил!
— Ну и стоит ли о нем страдать? — не понял Боб.
— Вот сразу видно, что ты никогда не любил! Сухарь собачий!
Боб не обиделся: права Леська, не любил он. Только вот насчет сухаря ошиблась. Есть в душе у Боба чувства. Жалость к той же самой Леське, например. И злость на ее хозяина!
*****
А потом в приюте появилась Мамаша. Она не плакала, ела, даже хвостом виляла. Только после ее приезда Боб обозлился на людей еще больше.
История у Мамаши была простая и горькая:
— Да таких, как я, сотни, если не тысячи, — смиренно сообщила она. — Живут себе дедуля или бабуля. Детишки у многих имеются. И вроде даже своих родителей эти детишки любят.
Но почему-то всей радости у этих бабушек-дедушек – пес-старичок им под стать или кот пожилой…
На родительских питомцев любовь детей, конечно, не распространяется.
Поэтому, когда дед или бабка отправляются в путь по своей человеческой радуге, их лохматому другу тоже лучше с ними уйти. Потому как хвостатое наследство детишкам не нужно. Выгонят, и не екнет у них нигде…
А на улице у стариков четвероногих шансов почти нет. Гибнут от холода и голода, мрут от жестокости человечьей. Тяжко, долго, мучительно. Мне вот повезло. Подобрали, а многие так и сгинули.
— Да что же, у двуногих сердца совсем нет? — возмутился тогда Боб.
— У некоторых есть, — вздохнула Мамаша. — Только с каждым годом таких все меньше…
*****
Мелкий попал в приют вслед за Мамашей. Боб уже приготовился слушать новую скорбную повесть. Но Мелкий жаловаться не стал:
— А пошли они все к лешему! — сообщил он и зарычал на смотрителя Витьку.
— Ты чего это? — удивился Боб.
— Крысы они все голохвостые! — заявил Мелкий. — Предатели, хвастуны и снобы! Ты знаешь, за что меня сюда? За то, что я не джек-рассел!
— А это что такое? — не понял Боб.
— Порода такая. Типа знака качества собачьего. Есть у собаки порода – она бриллиант, а нету, так на свалку жизни ее! А я что, виноват? Мамка у меня была джек-расселом, а папка – двортерьер какой-то!
Я на мамку похож, вот меня и продали, как породистого. В щенячестве ко мне никаких вопросов не было, а как подрос, началось…
То уши у меня не такие, то пятна не того цвета, то хвост неправильный!
«Не нужна нам дворняга!» — это моя хозяйка так решила. А хозяин меня в охапку и сюда! Ничего, я им тут всем покажу!
И Мелкий показывал: рычал, скалил зубы, укусить норовил.
Работники приюта к нему в клетку боялись заходить. Все, кроме Лены. Хотя и ей перепадало по первости от Мелкого. Но она не сдалась. Разговаривала, хвалила, приучала к себе потихоньку.
И Мелкий оттаял:
— Эту кусать не стану. А то кто же меня кормить будет? — объявил он однажды Бобу.
Но Боб понимал, рождается что-то между ними. Может, пока не привязанность, а так – узенький мостик доверия. Но и это хорошо…
*****
Время бежало. Как и предсказывал Витька, Бобом посетители не интересовались. Даже не подходили к его вольеру. Зато частенько останавливались у других.
— Чего это они нас выбирают? — ярился Мелкий. — Мы чего, помидоры на рынке? Может, я тоже хочу выбирать! Чем я хуже?
Мне вот, например, тот мужик не нравится. Смотри, Боб! Толстый, лысый, глазки бегают. Мне лично он подозрителен!
— А вдруг он человек хороший? — встревала добрая Леська.
— Ага, типа твоего хозяина, — Мелкий становился ядовитым, как гадюка. — Ты на него внимательно посмотри. Зуб даю: жена у него грымза. Крутит им, как хочет.
Вот притащит он домой, например, тебя, а ты от избытка чувств лужу на полу сделаешь. И все! Каюк! Вылетишь пробкой.
Потому как некоторые тетки думают, что собаки – это такие ангелы: в туалет не ходят, ничего не грызут и в обморок от счастья падают, когда двуногие их тискают.
— Да ну тебя! — обижалась Леська.
А Мамаша тихонько посмеивалась: Мелкий, конечно, злыдень, но ведь прав!
Боб потихоньку и сам начал присматриваться к людям. Сначала ничего не видел, кроме фасада. Даже не всегда понимал, чем они различаются.
Ну ясно, что есть мужчины и женщины. А так… Голова, два глаза, пара рук, пара ног. Стандартный набор.
Но чем больше он наблюдал за двуногими, тем больше ему открывалось. Сначала он поймал себя на том, что глаза у всех людей разные. И чувства в них живут самые противоречивые: доброта и злоба, забитость и решительность, смирение и гонор.
Времени у Боба было много, и потихоньку его эмпатия росла. Кто его знает, почему. Может, он таким родился, а может, приют пробудил в нем новые способности.
Только начал пес видеть людские души…
Некоторые были серенькие, никакие, словно вылинявшие. Некоторые цветные, яркие, теплые. Встречались и черные, страшные. Боб даже представлять не хотел, зачем таким нужна собака.
Сначала он испугался этой новой способности. Потом решил поделиться с кем-нибудь мудрым. Может, присоветуют что-то дельное. Как с этим талантом жить, например. И куда его применить можно…
Мудрее Мамаши в приюте никого не было. Вот ей и открылся Боб. Мамаша его ожиданий не обманула:
— Бобик, так это великая вещь! Ты же теперь можешь людей читать, как открытую книгу. Прочитаешь, а потом предупредишь наших. Мол, вот с этим дядькой лучше не ходить. А вон та тетенька – сама доброта, у нее будешь, как у христа за пазухой.
Боб Мамашу выслушал, обрадовался: действительно нужное умение…
*****
С тех самых пор стал Боб местным оракулом. Сканировал посетителей, предупреждал собратьев. Оберегал от неправильных хозяев.
Месяцы летели. Многим помог Боб за это время. Но только не себе. Не видел он среди человеческих душ ту, которая бы открылась навстречу ему, Бобу.
«Не ошибся Витек: я здесь, и правда, навсегда», — смирился он и не ждал перемен.
Так было до того самого дня, когда в приют пришел Сергей. Обычный мужчина средних лет и среднего роста. Не худой, не толстый, не молодой, не старый.
«Я бы его раньше и не приметил!» — подумал Боб и заглянул глубже.
Заглянул и обомлел. Душа у мужчины была особенная. Она не сияла солнцем и не клубилась туманом. Боб бы сравнил ее с лоскутным одеялом: старенькое, уютное, вроде из разных кусочков, а все они на своих местах.
И хочется прикоснуться к этой душе, согреться ее теплом…
И еще пес увидел – Сергею нужен друг. Уж что там в его судьбе приключилось, только одинок он сейчас, а поэтому ищет большого и верного, мудрого и сдержанного, доброго и строгого. Такого, как Боб.
И правда, Сергей остановился перед его вольером. Наверное, первый за это время.
Боб подошел к решетке, заглянул человеку в глаза. А после махнул пару раз хвостом. Тоже впервые за многие месяцы.
— Я, наверное, за тобой, — сказал Сергей.
«Точно за мной», — подумал Боб.
*****
И вот, завтра они должны уехать. А Боб не может, чувство долга не пускает, бередит душу, мучает сердце. Как они здесь без него?
Леське хозяин не найден! Мамаше нездоровится. Мелкий вчера какую-то тетку чуть не цапнул.
И Леськины слова не успокоили. Нужно кому-то передать вахту. Иначе никак. Только вот кому? Не знает Боб других собак с таким даром…
Ночью он не спал, ворочался, думал. Не мог ничего решить. И тут его окликнул Мелкий:
— Бобик, терзаешься?
Боб промолчал. Сейчас не до этой язвы.
— Говорить, значит, не хочешь? А зря. Я ведь помочь могу…
Боб сел.
— Ага! — возликовал Мелкий. — Угадал я, значит! Совесть мучает с одной стороны, а с другой стороны домой охота? Тяжело быть самым главным вершителем судеб.
— Ты издеваться будешь или как? — нахмурился Боб. — Есть чего сказать – говори.
— Вот я и говорю, великий ты наш: судьбы вершишь, а сам склерозник. С кого все началось, помнишь? Я тебе напомню: с меня! Это ведь я первый начал в людишек вглядываться.
— А ты что, тоже их подноготную видишь? Я думал, ты просто вредничаешь.
— Ну, не все вижу, — заскромничал Мелкий. — Всякие нюансы мне пока не открываются. Но главное могу сказать: дрянь человек или нет. Сложится у него с определенной собакой или не судьба.
— Не врешь?
— А чего мне врать-то? Вот я вчера бузил, помнишь? С теткой одной идти не хотел, рычал, зубы скалил… Думаешь, почему? Открылось мне кое-что.
Она же меня не из-за любви взять хотела. Сыну пообещала джек-рассела, а деньги тратить жадно. Уверена – наиграется быстро сынуля. Поэтому можно из приюта собачку взять. Такого, мол, не жалко!
Вот я ее и шуганул немного. Я за себя переживаю. Да и за остальных, если честно, тоже. Так что сдавай вахту, шуруй со своим человеком до дому, а я твоей работой займусь.
И, кроме всего прочего, буду умнее. Смену себе подготовлю…
*****
Боб уходил из приюта с легким сердцем. Мелкий справится с работой. И Леське хозяина подберет, да и Мамаше не даст долго хворать. Он парень деловой, активный.
А Бобу пора. Он должен узнать другую сторону жизни. Такую, где есть любовь, верность, тепло. Он это заслужил.
