— Почему ты не сказала, что не придёшь? Ты хоть понимаешь, как я волновалась? Я ведь звонила тебе, раз десять, наверное!
Анна поморщилась, отодвинула смартфон от уха и отхлебнула остывший кофе. Первый выходной за две недели, а мать испортила его с самого утра.
— Мам, мы это уже обсуждали. У меня были другие планы.
— Какие планы могут быть важнее дня рождения родной сестры? Елена так расстроилась! Она специально торт заказала, с твоим любимым кремом. А папа вообще не понимает, что происходит.
Анна подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. Сентябрьский ветер гнал по асфальту опавшие листья, покачивал голые ветки тополя. Дождь закончился час назад, но на душе всё равно было пасмурно.
— Мам, это не только Ленкин день рождения. Это и мой тоже, если ты помнишь.
В трубке повисла тишина. Потом мать тяжело вздохнула:
— Господи, Аня, тебе двадцать восемь. Неужели ты до сих пор не можешь повзрослеть?
Анна закрыла глаза. Знакомая боль подступила к горлу, заставляя дышать через силу. Всё как всегда — «повзрослей», «будь умнее», «ты же старшая».
— Мне нужно бежать, — солгала она. — На работе аврал, перезвоню позже.
Не дожидаясь ответа, Анна сбросила вызов и швырнула телефон на диван. Внутри клокотала обида, накопленная за долгие годы. Она бросила взгляд на настенный календарь: 18 сентября 2016 года. Вчера ей исполнилось двадцать восемь, а празднование в очередной раз превратилось в фарс.
— С днём рождения, Анечка, — пробормотала она, поднимая чашку в шутливом тосте. — Поздравляю тебя… с тем, что тебя снова никто не поздравил.
Телефон завибрировал, высвечивая имя сестры. Анна отвернулась, не желая брать трубку. Она не хотела ссориться с Еленой — именинницей, всеобщей любимицей, маминой радостью, папиной гордостью. Не в этот раз. Не снова.
Анна отчетливо помнила тот день — 17 сентября 1996 года. Ей исполнилось восемь лет, и она ждала своего праздника. Бабушка обещала испечь её любимый торт, папа — купить набор фломастеров, о котором она мечтала. Но вместо этого папа в панике увёз маму в роддом, а вернувшись под утро, сообщил растерянной Анне, что у неё родилась сестрёнка.
— Представляешь, Анечка, она родилась в твой день рождения! Какой подарок! — восторженно повторял отец, не замечая, как меняется лицо дочери.
Торт в тот день так и не появился. Не было ни фломастеров, ни праздничного ужина, ни свечек. Всё отложили «на потом». Бабушка гладила её по голове и обещала, что они отпразднуют, как только мама с малышкой вернутся домой.
Но праздник так и не состоялся. Все были слишком заняты новорождённой Еленой. А через год за общим столом уже задували свечи на торте с двумя цифрами: «1» и «9». И так повелось — один праздник на двоих, где младшей сестре доставалось всё внимание, а старшей — роль взрослой, которая «должна понимать».
Анна налила себе ещё кофе. С тех пор прошло двадцать лет, а боль никуда не делась. Она уже давно съехала от родителей, жила отдельно, работала психологом. Но каждый сентябрь приносил с собой горечь воспоминаний и обиды.
Телефон снова завибрировал. На этот раз сообщение.
«Аня, ты почему трубку не берёшь? Нам надо поговорить! Это важно. Лена».
Анна поморщилась. Что там могло быть важного? Очередные упрёки? Обвинения в том, что она испортила «их» праздник? А может, приглашение на перенесённое торжество, где опять всё будет крутиться вокруг Елены?
«Не могу сейчас говорить. На работе», — коротко ответила она, хотя на самом деле взяла выходной, чтобы побыть в одиночестве.
Через минуту пришёл ответ: «Я приеду к тебе. Через час буду».
Анна вздохнула. И что прикажете делать с этой настойчивостью? Елена всегда получала то, что хотела.
Елена появилась на пороге без предупреждения, словно час, о котором она писала, был лишь формальностью. Высокая, стройная, в модном пальто и с ярким шарфом на шее — полная противоположность старшей сестре, предпочитавшей неброскую одежду и минимум макияжа.
— Ты что, даже не оделась? — вместо приветствия спросила Елена, оглядывая домашний вид сестры.
— Я же сказала, что занята, — сухо ответила Анна, пропуская сестру в квартиру.
Елена прошла в маленькую гостиную, с любопытством оглядываясь. Она редко бывала у сестры, предпочитая встречаться на «нейтральной территории» — в кафе или у родителей.
— У тебя уютно, — заметила она, присаживаясь на диван. — Только немного… одиноко, что ли.
— К делу, Лена. Зачем ты приехала?
Елена вздохнула и расстегнула пальто.
— Я хочу понять, что происходит. Почему ты не пришла на наш день рождения? Почему не отвечала на звонки? Мама говорит, ты обиделась, но на что?
Анна не смогла сдержать короткий, горький смешок.
— «Наш» день рождения? С каких пор ты считаешь его «нашим»? — Она сделала паузу, глядя на растерянное лицо сестры. — Впрочем, не отвечай. Всё и так ясно.
— Нет, не ясно! — В голосе Елены звучало искреннее недоумение. — Почему ты так злишься? Что я сделала не так?
Анна опустилась в кресло напротив, сложив руки на коленях. В голове крутились сотни упрёков, которые она никогда не высказывала вслух, берегла для тихих ночных монологов наедине с собой.
— Дело не в том, что ты сделала, а в том, чего никогда не замечала, — наконец произнесла она. — Ты когда-нибудь задумывалась, каково это — делить свой день рождения с младшей сестрой? Когда все поздравляют сначала её, а потом, словно спохватившись, вспоминают и о тебе?
Елена молча смотрела на неё, широко раскрыв глаза.
— Я ждала своего восьмого дня рождения, — продолжила Анна, не в силах остановиться. — Ждала торт, подарки, внимание. А получила… тебя. И с тех пор каждый год повторяется одно и то же. «Лене исполнился годик, ах, какая она милая в этом платьице! Ой, и тебя, Аня, с днём рождения, конечно». «Лена идёт в первый класс, давайте отметим по-особенному! И тебя, Аня, тоже поздравляем».
Анна судорожно вздохнула, чувствуя, как дрожит голос:
— А потом я выросла, и все стали говорить, что я должна понимать, должна уступать, должна радоваться за сестрёнку. Только вот о моих чувствах никто не спрашивал. Никому не приходило в голову, что у меня тоже должен быть свой день.
Елена потрясённо молчала. Её лицо побледнело, а в глазах стояли слёзы.
— Аня, я… я не знала, — наконец выдавила она. — Почему ты никогда не говорила?
— А ты никогда не спрашивала, — устало ответила Анна. — Да и кому какое дело? Я же старшая, взрослая, самостоятельная. Мне не нужны детские праздники и внимание, правда? — В её словах звучал горький сарказм.
— Тебя злит, что я родилась в твой день? — тихо спросила Елена, комкая в руках шарф.
Анна покачала головой:
— Нет, это просто совпадение. Меня злит, что из-за этого совпадения я лишилась своего праздника. Меня злит, что родители не смогли разделить эти дни, дать каждой из нас почувствовать себя особенной.
— Но я никогда не хотела отбирать у тебя праздник!
— Я знаю. — Анна встала и подошла к окну. — Ты не виновата. Ты просто была ребёнком, которому доставалось всё внимание.
В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.
— Что теперь? — наконец спросила Елена. — Ты так и будешь держаться в стороне? Избегать семейных встреч? Ненавидеть меня?
Анна повернулась к сестре:
— Я не ненавижу тебя, Лена. Я просто хочу свой день. Хочу, чтобы хоть раз в жизни семья поздравила меня, не добавляя «и тебя тоже, Лена». Но это уже не важно. Я привыкла.
Елена поднялась с дивана, решительно вытирая слёзы.
— Нет, это важно. Мне важно. — Она подошла к сестре и взяла её за руку. — Я всё исправлю. Обещаю.
Следующая неделя прошла в обычной рутине. Анна работала, встречалась с друзьями, старалась не думать о разговоре с сестрой. Елена больше не звонила, и Анна решила, что сестра обиделась на её откровенность.
В пятницу вечером, возвращаясь домой после сложного рабочего дня, Анна заметила свет в своей квартире. Кто-то был внутри. Первой мыслью было о грабителях, но потом она вспомнила, что давала запасной ключ матери — «на всякий случай».
Сердце тревожно забилось. Конечно, мать решила устроить «разборки» после её отсутствия на дне рождения. Или, что ещё хуже, организовала семейную встречу для примирения сестёр.
Анна медленно открыла дверь, готовясь к худшему.
— Сюрприз!!! — раздалось из гостиной, и Анна застыла на пороге.
В комнате собралось человек десять — её друзья с работы, пара однокурсников, даже давняя соседка по общежитию. А в центре стояла Елена, держа в руках торт со свечами.
— Что происходит? — растерянно спросила Анна, оглядывая украшенную комнату. Всюду висели гирлянды, шары, на стене красовался плакат «С Днём Рождения, Анна!».
Елена подошла к ней, улыбаясь:
— Это твой праздник. Только твой. Да, он с опозданием на неделю, но лучше поздно, чем никогда, правда?
Анна не знала, как реагировать. Часть её хотела обнять сестру, другая — отмахнуться от этой запоздалой попытки всё исправить.
— Лена, зачем… — начала она, но Елена перебила:
— Нет, послушай. Я всю неделю думала о нашем разговоре. Ты права. Все эти годы я не замечала, что происходит. Наверное, потому что мне было удобно быть в центре внимания. — Она глубоко вздохнула. — Поэтому сегодня праздник только для тебя. И в следующем году тоже. А свой день рождения я буду отмечать отдельно, 18-го сентября.
— Это что, благотворительность? — Анна не могла сдержать сарказм. — Решила расщедриться и подарить мне «мой» день?
— Это не благотворительность, это справедливость, — тихо ответила Елена. — Я просто хочу исправить то, что можно исправить.
Анна посмотрела на собравшихся друзей, на праздничный стол, на торт с тонкими восковыми свечами. Может, стоило дать этому шансу? Может, лучше поздно, чем никогда?
— А родители знают о твоём решении? — спросила она.
— Знают. — Елена улыбнулась. — И они согласны. Мама даже плакала, когда я рассказала ей о нашем разговоре. Сказала, что они никогда не задумывались, как ты себя чувствуешь.
Анна почувствовала, как что-то внутри неё отпускает — словно тугой узел, затянутый годами обид, начал ослабевать.
— Знаешь, — сказала она, — это самый странный день рождения в моей жизни.
— Надеюсь, не последний, — ответила Елена и протянула ей нож для торта. — Загадывай желание.
Праздник продолжался до поздней ночи. Друзья разошлись около полуночи, оставив сестёр наедине в заставленной пустыми бокалами квартире.
— Было здорово, — признала Анна, собирая фантики от конфет. — Спасибо тебе.
Елена улыбнулась, протирая стол влажной тряпкой:
— Не за что. Мне жаль, что я не поняла этого раньше.
Анна присела на край дивана, чувствуя неловкость. Двадцать лет обиды не могли исчезнуть за один вечер, но сделан был важный шаг.
— Как ты узнала, кого пригласить? — спросила она. — Ты же не знаешь моих друзей.
— Соцсети творят чудеса, — усмехнулась Елена. — Плюс наша общая подруга Вика помогла.
Они замолчали, слушая тиканье часов на стене.
— Значит, теперь у нас будут разные дни? — наконец спросила Анна. — Ты уверена, что родители согласятся?
— Они уже согласились. — Елена села рядом. — Мама даже предложила устроить тебе праздник в ресторане завтра вечером. Только для тебя.
Анна недоверчиво покачала головой:
— Не могу поверить. Двадцать лет я мечтала об этом, а теперь не знаю, как реагировать.
— Просто прими это, — мягко сказала Елена. — Люди могут меняться, если им показать, что они делают не так.
Анна посмотрела на сестру — такую похожую на неё внешне и такую разную по характеру. Младшая, но в чём-то мудрее.
— Ты повзрослела, Ленка, — сказала она с лёгкой улыбкой.
— Ты тоже, — ответила Елена. — Перестала молчать и высказала всё, что накопилось. Не каждый на это способен.
Анна неожиданно для себя потянулась и обняла сестру — впервые за много лет.
— Спасибо за мой праздник, — прошептала она. — Это лучший подарок, который ты могла сделать.
Ресторан, который выбрали родители, оказался маленьким и уютным. Столик в углу, подальше от шумной компании, приглушённая музыка, свечи в высоких подсвечниках.
Анна пришла последней. Отец, мать и Елена уже ждали её, негромко переговариваясь.
— Доченька, — поднялась ей навстречу Ирина Васильевна, — как хорошо, что ты пришла.
В глазах матери Анна заметила то, чего не видела много лет — понимание и раскаяние. Мать обняла её, прижимаясь щекой к щеке, и на мгновение Анна снова почувствовала себя маленькой девочкой, которой так нужно было родительское тепло.
— С днём рождения, Анечка, — сказал Сергей Петрович, неловко протягивая ей букет белых роз. — Прости нас, если сможешь.
Анна неуверенно улыбнулась. Странно было видеть отца таким растерянным, почти виноватым. Сергей Петрович всегда был оплотом семьи, человеком, который точно знал, что делать. Теперь же он выглядел совсем по-другому.
— Всё в порядке, пап, — ответила она, принимая цветы. — Давайте просто поужинаем.
Она села за стол, и официант немедленно подал меню. Елена подмигнула ей с другой стороны стола, словно говоря: «Видишь, всё получилось».
— Анечка, — начала мать, когда они сделали заказ, — мы с отцом всю неделю думали о том, что рассказала нам Лена. И нам очень стыдно. Мы никогда… — Голос её дрогнул. — Мы никогда не хотели, чтобы ты чувствовала себя обделённой.
— Просто так получилось, — добавил отец. — Сначала Леночка была совсем маленькой, требовала внимания. Потом это вошло в привычку — общий праздник.
— Мы не замечали, что ты отдаляешься, — продолжила мать. — Списывали на взросление, на твой характер…
Анна слушала их извинения, глядя на пламя свечи. Внутри не осталось ни обиды, ни горечи — только усталость от всех этих лет молчаливого противостояния.
— Мам, пап, всё в порядке, — сказала она наконец. — Давайте просто будем отмечать наши дни рождения по отдельности. Лена мой — семнадцатого, а свой — восемнадцатого.
— Конечно, дорогая, — поспешно согласилась мать. — Как ты захочешь.
— Я бы тоже хотел внести предложение, — неожиданно сказал отец, и все повернулись к нему. — В эти выходные я забронировал домик на турбазе. Все вместе, как раньше. Отметим день рождения Леночки, погуляем по лесу… — Он заметил, как изменилось лицо Анны, и осёкся. — Конечно, если ты согласна, Аня.
Анна хотела отказаться, но, взглянув на выжидающие лица родных, не смогла. Как это убедительно, подумалось ей — торжественный ужин «только для неё», а потом вся семья едет отмечать Ленкин праздник. Старые привычки так просто не исчезают.
— Конечно, я приеду, — улыбнулась она, чувствуя, как внутри поднимается знакомая глухая боль. — Лена ведь тоже заслуживает свой праздник.
— Замечательно! — обрадовался отец, словно не заметив фальши в её голосе. — Я отправлю тебе координаты.
Елена пристально смотрела на неё с другой стороны стола, и в её взгляде Анна читала тревогу. Младшая сестра понимала её лучше, чем родители.
— Я могу поехать с тобой, — предложила Елена, когда родители отвлеклись на официанта. — Заеду к тебе с утра, поедем вместе.
Анна кивнула, благодарная за этот жест. Хоть кто-то в семье по-настоящему слышал её.
Турбаза оказалась совсем не такой, какой её представляла Анна. Вместо простых деревянных домиков — современные коттеджи с панорамными окнами. Вместо столовой — ресторан. Вместо тропинок в лесу — вымощенные дорожки и беседки для барбекю.
— Нравится? — с гордостью спросил отец, показывая просторную гостиную с камином. — Я забронировал самый большой коттедж, с тремя спальнями.
— Очень красиво, — кивнула Анна, разглядывая дизайнерскую мебель и современную технику.
— Твоя комната наверху, рядом с Лениной, — сообщила мать. — А мы с папой будем внизу.
Анна поднялась по деревянной лестнице, неся свою небольшую сумку. Комната оказалась маленькой, но уютной — двуспальная кровать, туалетный столик, телевизор на стене.
— Как ты? — спросила Елена, появляясь в дверном проёме. — Не жалеешь, что приехала?
Анна пожала плечами:
— Всё нормально. Просто странно снова быть вместе, как в детстве.
— Мне тоже, — кивнула Елена. — Но я рада, что ты здесь.
Они спустились вниз, где родители уже накрывали на стол. Праздничный ужин, торт со свечами, шампанское — всё было готово для празднования дня рождения Елены.
— Аня, ты не поможешь с сервировкой? — попросила мать. — А мы с папой пока украсим гостиную шариками.
Анна послушно начала расставлять тарелки, раскладывать приборы. Наблюдая, как родители развешивают разноцветные шары и гирлянды, она вдруг поймала себя на мысли, что ради неё они никогда не делали ничего подобного. Даже вчерашний ужин в ресторане получился скорее формальным, чем по-настоящему праздничным.
— О чём задумалась? — спросила Елена, помогая ей с бокалами.
— О том, что некоторые вещи никогда не меняются, — тихо ответила Анна. — Смотри, как они стараются устроить тебе праздник. Шары, гирлянды, специальная скатерть… Для моего дня рождения ничего подобного не было.
Елена сжала её руку:
— Эй, они пытаются. Просто не всё сразу получается.
— Да, — согласилась Анна, вздохнув. — Наверное, я слишком многого хочу.
Вечер проходил предсказуемо. Поздравления, подарки, воспоминания, которые так любили родители. Анна держалась в стороне, улыбалась, когда нужно, говорила то, что от неё ждали. Но сердце её оставалось холодным.
— Знаете, я ведь помню, как Леночка родилась, — сказал отец, поднимая бокал. — Какой чудесный подарок к твоему дню рождения, Аня. Сестрёнка, родившаяся в тот же день!
Анна вздрогнула, словно от удара. Снова. Даже сейчас, когда они специально решили разделить праздники, чтобы каждая дочь чувствовала себя особенной, отец не смог удержаться от этого сравнения.
— Да, чудесный подарок, — механически повторила она, глядя в сторону.
Елена незаметно пнула отца под столом, и тот осёкся, поняв свою ошибку.
— Я имел в виду… просто совпадение… — начал оправдываться он, но было уже поздно.
— Всё в порядке, пап, — сказала Анна, поднимаясь из-за стола. — Я просто выйду подышать воздухом.
Она накинула куртку и вышла на веранду, вдыхая прохладный вечерний воздух. Небо усыпали звёзды, такие яркие вдали от городских огней. Анна прислонилась к перилам, глядя в темноту.
Дверь за спиной скрипнула, и на веранду вышла Елена.
— Он не хотел, — сказала она, становясь рядом. — Просто привычка.
— Я знаю, — ответила Анна. — Дело не в нём. Дело в том, что некоторые раны слишком глубоки, чтобы зажить от одного разговора или праздничного ужина.
Они помолчали, глядя на звёзды.
— Ты уедешь завтра? — спросила Елена.
— Нет, — покачала головой Анна. — Останусь до конца выходных. Родители искренне пытаются всё исправить. Это важно для них. И для меня тоже.
Елена обняла сестру за плечи:
— Знаешь, я тут подумала. Может, нам с тобой устроить свою традицию? Каждый год 16 сентября — наш сестринский день. Без родителей, без друзей. Только ты и я.
Анна посмотрела на сестру с удивлением:
— Зачем? Мы же решили праздновать по отдельности.
— Праздновать — да. Но это будет не праздник, а… как сказать… день примирения? День, когда мы вспоминаем, что мы сёстры, несмотря ни на что.
Анна улыбнулась — впервые за вечер искренне:
— Пожалуй, это хорошая идея.
— Договорились?
— Договорились.
Они стояли рядом, глядя на звёзды, и Анна думала о том, что за двадцать лет это был первый раз, когда её по-настоящему услышали. Елена оказалась мудрее и взрослее, чем она предполагала. И, возможно, именно младшая сестра станет тем мостиком, который поможет ей снова почувствовать себя частью семьи.
Прошёл год. Сентябрь 2017-го выдался тёплым и солнечным. Анна сидела в небольшом кафе в центре города, нервно поглядывая на часы. Елена опаздывала, как обычно.
Их «сестринский день» стал традицией — 16 сентября, накануне дня рождения Анны. День, когда они могли поговорить обо всём, вспомнить прошлое, поделиться настоящим.
За прошедший год многое изменилось. Анна стала чаще видеться с родителями, хотя иногда по-прежнему чувствовала себя неуютно в родительском доме. Старые привычки умирали медленно, но процесс уже шёл.
— Прости, я опоздала! — Елена плюхнулась на стул напротив, тяжело дыша. — Автобус застрял в пробке, пришлось выйти и бежать!
— Ничего нового, — усмехнулась Анна, разглядывая раскрасневшееся лицо сестры. — Я уже заказала твой любимый латте.
— Ты лучшая! — Елена благодарно улыбнулась. — Как прошла неделя?
Они погрузились в разговор — о работе Анны, об учёбе Елены, о новом романе младшей сестры, о планах на будущее.
— Завтра едешь к родителям? — спросила Елена, когда они перешли к десерту.
— Да, мама настаивает, — кивнула Анна. — Говорит, испечёт мой любимый торт.
— Я тоже приду, но ненадолго. У меня завтра свидание вечером.
Анна улыбнулась:
— С тем самым таинственным Димой?
— С ним, — Елена смущённо опустила глаза. — Кажется, это серьёзно.
— Рада за тебя, — искренне сказала Анна.
Они помолчали, каждая думая о своём. Потом Елена достала из сумки небольшой свёрток.
— Держи. Хотела завтра отдать, но решила, что сегодня уместнее.
Анна развернула подарок. Внутри оказалась старая фотография в рамке — Анна в возрасте шести лет, улыбающаяся, с большим бантом в волосах.
— Нашла у бабушки в альбоме, — пояснила Елена. — Решила, что тебе захочется иметь её.
Анна провела пальцем по стеклу, разглядывая своё детское лицо. Беззаботная девочка, ещё не знающая, что через два года её мир изменится.
— Спасибо, — тихо сказала она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Аня, — вдруг серьёзно спросила Елена, — ты счастлива?
Анна задумалась. Счастлива ли она? Отпустила ли обиды прошлого? Научилась ли принимать семью такой, какая она есть, со всеми недостатками?
— Я на пути к этому, — честно ответила она. — Это долгий процесс. Но я двигаюсь в правильном направлении.
— Из-за меня? — тихо спросила Елена. — Тебе было бы легче без сестры, родившейся в тот же день?
Анна покачала головой:
— Дело не в тебе, Лена. Дело в том, как всё сложилось. В том, что я молчала столько лет, вместо того чтобы говорить о своих чувствах. — Она помолчала. — Знаешь, мне кажется, каждому из нас нужно что-то своё, только своё. Праздник, день, воспоминание… Что-то, что принадлежит только тебе.
Елена кивнула:
— И теперь у тебя это есть?
— Теперь у меня это есть, — подтвердила Анна. — Благодаря тебе.
Они вышли из кафе в тёплый сентябрьский вечер. На улице уже зажглись фонари, окрашивая тротуар жёлтым светом.
— Подвезти тебя? — спросила Елена, указывая на свою машину.
— Нет, я пройдусь, — ответила Анна. — Хочу подумать.
Они обнялись, и Анна почувствовала, как сестра крепко прижимается к ней.
— Спасибо, что не отказалась от меня, — шепнула Елена. — Я знаю, иногда было бы проще просто закрыть эту дверь навсегда.
— Это не выход, — сказала Анна. — От себя не убежишь.
Они расстались на перекрёстке — Елена направилась к парковке, а Анна пошла по вечерним улицам, наслаждаясь тёплым ветром и последними лучами солнца.
Завтра ей исполнится двадцать девять, и впервые за многие годы она с нетерпением ждала своего дня рождения. Не потому, что ожидала каких-то особенных подарков или внимания. А потому, что наконец почувствовала: это действительно её день. День, который принадлежит только ей.
И как бы ни повернулась жизнь дальше, это чувство уже никто не сможет у неё отнять.
