Комната, которую сняла Галина, оказалась небольшая, но светлая. Мебель старая, зато добротная. Хозяйка квартиры — Валентина Петровна — сразу предупредила:
— Я человек строгий. Порядок люблю. Чистоту. Тишину. Если что не так — сразу говорите, не копите.
Галина кивнула. Ей бы только переночевать спокойно, без соседских скандалов и пьяных криков. После съёмной квартиры на окраине, где соседи не давали покоя, это казалось раем.
Поселилась. Притёрлись. Валентина Петровна оказалась не злой, просто закрытой. Молчаливой. В глазах у неё застыла какая-то вечная обида на мир. На людей, на жизнь, наверное.
Галина старалась не мешать. Готовила рано утром, когда хозяйка ещё спала. Ходила тихо. Телевизор почти не включала. Жила, как мышь.
А потом появилась Лада.
Кошка сама пришла. Точнее — прибилась. Серая, худая, с умными зелёными глазами. Сидела у подъезда, жалобно мяукала, смотрела так, будто говорила: «Ну возьми меня, пожалуйста».
И Галина не выдержала.
Принесла наверх. Накормила. Напоила. Устроила в коробке старое полотенце. Кошка свернулась клубочком, замурлыкала — и Галина вдруг почувствовала, как внутри что-то оттаяло. Впервые за долгие месяцы.
Ладушка. Моя хорошая.
Спрятать кошку казалось просто. Валентина Петровна почти не заходила к ней в комнату. А Лада оказалась тихоней — не царапалась, не носилась по углам, только мурлыкала да спала на подоконнике.
Но в один из вечеров раздалось:
— Галина Сергеевна!
Голос хозяйки был таким леденящим, что Галина вздрогнула. Вышла в коридор. Валентина Петровна стояла у двери с перекошенным лицом. В руках — клок серой шерсти.
— Это что такое?! У вас там кто?!
— Валентина Петровна, я…
— Кошка?!
Хозяйка кричала так, будто речь шла о змее. Или о крысе. Лицо побагровело, руки тряслись.
— Я терпеть не могу их! Грязь! Шерсть везде! Запах!
— Но она же чистая.
— Чтобы духу кошки не было, или освобождайте квартиру!
Валентина Петровна развернулась и ушла к себе. Хлопнула дверью.
Галина осела на диван. Руки дрожали. Лада подошла, потёрлась о ноги, жалобно мяукнула.
— Что же нам теперь делать, девочка моя? — прошептала Галина. — Куда нам идти?
И слёзы сами покатились по щекам.
Опять начинать всё сначала? Искать? Собирать вещи?
Но уходить она не могла. Просто не было сил.
И тогда Галина решила: пока не выгонят силой — останется. А кошку просто спрячет получше.
Следующие дни превратились в какую-то шпионскую игру. Нелепую, изматывающую, но другого выхода не было.
Галина прятала Ладу в шкафу, когда слышала шаги хозяйки в коридоре. Кормила только рано утром или поздно вечером, когда Валентина Петровна уходила в магазин. Лоток прятала в самом дальнем углу комнаты, за старым чемоданом.
А кошка будто понимала. Не мяукала. Сидела тихо-тихо на подоконнике, смотрела в окно грустными зелёными глазами. Иногда Галине казалось, что кошка даже дышит осторожнее, чтобы не выдать себя.
— Ты моя умница, — шептала Галина, поглаживая тёплую серую спинку. — Потерпи ещё немного. Всё образуется.
Но ничего не образовывалось.
Валентина Петровна ходила по квартире с лицом, будто её предали. Проверяла углы. Принюхивалась. Однажды даже остановилась у двери Галиной комнаты и долго стояла, прислушиваясь.
Галина замерла внутри, прижав к себе Ладу. Сердце колотилось так, что казалось — вот-вот выскочит.
Господи, только бы не услышала.
Хозяйка постояла ещё минуту и ушла. Но атмосфера в квартире сгустилась до предела.
За ужином Валентина Петровна молчала. Ела свой суп, не поднимая глаз. А потом вдруг бросила:
— Вы думаете, я дура?
Галина поперхнулась чаем.
— Я всё прекрасно понимаю. Вы её не выгнали. Спрятали где-то. Думаете, я не чувствую?
— Валентина Петровна.
— Не надо! — хозяйка резко встала из-за стола. — Не надо мне врать. Я вас предупредила. Но раз вы такая хитрая, пусть. Только чтобы ни шерстинки, ни звука! И когда мой внук приедет — чтобы духу не было!
Она ушла к себе, оставив Галину в полной растерянности.
Внук?
О внуке Валентина Петровна рассказала на следующий день. Говорила сухо, но Галина уловила в голосе что-то новое. Волнение, что ли. Или тревогу.
— Илья приезжает на каникулы. Двенадцать лет. Родители его вечно заняты очень. Вот и отправляют ко мне. Приедет в пятницу.
— Это же хорошо! — попыталась поддержать Галина. — Вы соскучились небось?
Валентина Петровна поморщилась.
— Соскучилась. Он теперь как чужой. Всё в телефоне своём сидит. Со мной даже не разговаривает толком. Приезжает, отсидит неделю и уезжает. И так каждый год.
В голосе прорезалась боль. Настоящая, глубокая.
— Но вы же его бабушка! — возразила Галина. — Он вас любит!
— Любит, — хозяйка хмыкнула. — Ему вообще всё равно, я думаю. Лишь бы интернет был.
Она замолчала. Потом добавила тише:
— И чтобы вашей кошки не было. Понятно?
Галина кивнула. А сама думала: куда же её деть-то на целую неделю?
Пятница наступила слишком быстро.
Илья приехал вечером. Высокий, угловатый подросток с наушниками в ушах и мрачным лицом. Поздоровался односложно, прошёл в комнату и закрылся там.
Валентина Петровна суетилась, накрывала на стол, звала ужинать. Внук вышел нехотя, сел, уткнулся в телефон.
— Илюша, ну поешь хоть, — просила бабушка.
— Не хочу.
— Ну котлеты я специально для тебя готовила.
— Сказал же — не хочу!
Галина сидела в своей комнате и слышала всё сквозь тонкую стену. Сердце сжималось. Бедная Валентина Петровна. Так старалась, а внук даже не смотрит на неё.
А Лада сидела на подоконнике и смотрела в темноту за окном. Грустно так смотрела.
Потерпи, девочка. Ещё чуть-чуть.
Но на следующий день случилось непредвиденное.
Галина вышла в туалет. Всего на минуту. Дверь в комнату прикрыла, но не закрыла — замка-то не было.
И Лада, наверное, тоже захотела размяться. Или просто любопытство взыграло. Протиснулась в щель и выбежала в коридор.
Когда Галина вернулась, кошки в комнате не было.
Паника. Холодный пот по спине.
— Лада! Ладушка!
Она выскочила в коридор — и застыла.
Посреди гостиной, на полу, сидел Илья. А рядом с ним — Лада. Мальчик гладил её, а кошка мурлыкала так громко, будто трактор заводился.
— Ой, — выдохнула Галина.
Илья поднял голову. И вдруг улыбнулся. Впервые с момента приезда.
— Это чья кошка?
— Моя, — Галина растерянно переступила с ноги на ногу. — Извини, Илюша, она случайно.
— Можно я её поглажу ещё немножко? — в голосе мальчика зазвучало что-то совсем детское. — Какая она ласковая!
— Ну конечно.
Галина не знала, что делать. С одной стороны — сейчас выйдет Валентина Петровна, и скандал будет грандиозный. С другой — Илья, он же смотрел на кошку такими счастливыми глазами.
И тут из кухни вышла хозяйка.
Увидела картину. Замерла.
Галина приготовилась к взрыву.
— Илюша, — тихо сказала Валентина Петровна. — Ты что, ты с кошкой играешь?
— Да, бабушка! Смотри, как она мурлычет! Можно я её покормлю?
Хозяйка молчала. Смотрела на внука. А потом медленно кивнула.
— Можно.
С того дня всё переменилось.
Илья буквально не отходил от Лады. Кормил её, играл с ней, даже рисовал портрет карандашами. Телефон забросил куда-то на диван. Смеялся. Рассказывал бабушке про школу, про друзей, про то, как мечтает завести кота.
А Валентина Петровна сидела на кухне и слушала внука. И в глазах у неё впервые появилось что-то тёплое.
Однажды вечером она подошла к Галине.
— Пусть живёт, — сказала тихо. — Ваша Лада. Пусть живёт. С ней в доме хоть радость появилась.
И Галина увидела, как по щеке хозяйки скользнула слеза.
Прошло три месяца.
Илья звонил каждый вечер. Не маме, не папе — бабушке. Спрашивал про Ладу, просил показать её по видеосвязи. Валентина Петровна возилась с телефоном, никак не могла поймать кошку в кадр, ругалась на технику.
— Вот же бестолковая штука! Илюш, ты видишь её?
— Вижу, баб! Ладушка, привет!
Кошка, услышав знакомый голос из динамика, подходила ближе, мяукала. Будто узнавала.
— Бабушка, а на весенние каникулы я точно приеду, да?
— Точно, внучек. Мы с Ладой тебя ждём.
И правда ждали. Валентина Петровна уже присмотрела в магазине игрушку для кошки — удочку с пёрышками. Илюше понравится, — думала она.
А Галина больше не пряталась по углам. Готовила на кухне, пила чай с Валентиной Петровной, рассказывала истории из своей жизни. О муже. О том, как они познакомились. О том, как трудно было после его смерти.
— Знаете, Валентина Петровна, если бы не Лада. Не знаю, как бы я справилась.
Хозяйка кивала, понимающе.
— Животные — они чувствуют. Когда нам плохо — приходят. Просто так. Без слов.
Они стали почти подругами. Две одинокие женщины, которых свела судьба и маленькая серая кошка.
Когда пришла весна, Илья приехал снова. С огромным рюкзаком, в котором лежали подарки: корм для Лады, новый ошейник с колокольчиком, мягкую лежанку.
— Бабушка, я всё сам на карманные деньги купил! — гордо заявил он.
— Молодец, внучек.
Илья провёл неделю с Ладой. Играл, гулял во дворе, рисовал. А перед отъездом сказал:
— Бабушка, а можно я на лето к тебе приеду? Надолго?
— Конечно можно!
Валентина Петровна обняла внука и подумала: вот оно. Счастье. Не в тишине. Не в порядке. А в этих объятиях, в детском смехе. В топоте ног по коридору.
И все благодаря невзрачной серенькой кошечке.
