Галина никогда не любила утро за этот мерзкий скрежет чайника и за чувство, что кто-то снова приготовил за неё план на день. Виктор стоял у плиты, крутил ложкой кашу и злился. Она знала это по его плечам — слишком прямым, будто он приготовился к бою.
— Ключи от квартиры на кухонном столе, — произнёс он нарочито спокойно. — Завтра к нам Данилка приедет. Нужно будет ему место освободить.
Галина смотрела на его широкую спину и молчала. Ну да, Данилка. Вечно этот Данилка. Шестнадцатилетний подросток с лицом непуганого барина и вечной претензией к жизни. И к ней в том числе.
— Ты опять решил переселить меня на балкон? — язвительно уточнила Галина, открывая холодильник. — Или в кладовку? Там, кажется, даже вай-фай ловит.
Виктор обернулся. Глаза его были холодные, как лёд в мартовских лужах.
— Прекрати. Это твоя обязанность — создать в доме уют. Хотя бы для моего сына.
Галина усмехнулась. Слово обязанность она ненавидела с института, когда одна преподавательница назвала так студенческие долги.
— Интересно, где ты был, когда я тянула ипотеку на этой квартире? Когда ночами перерабатывала, чтобы у нас был этот самый «уют»?
Виктор бросил ложку в раковину так, что каша с грохотом шлёпнулась на фартук.
— Господи, да сколько можно повторять одно и то же? — заорал он. — Ты считаешь, что я тут нахлебник? Это мой дом тоже!
Галина опёрлась на столешницу и посмотрела на него как на безнадёжного школьника.
— Твой? Ты хоть раз платил по квитанции? Хоть раз поинтересовался, сколько стоят коммуналка и капремонт? Твой вклад — это Данилка с носками по всей квартире.
— Ты стерва, Галя, — процедил Виктор. — Только и можешь, что унижать меня и моего сына.
— А твоя мама тоже считает, что я стерва? — спокойно спросила Галина. — Или у неё для меня есть другое погоняло?
Виктор, кажется, не ожидал удара ниже пояса. Он дернулся, как от пощёчины.
— Нина Петровна хотя бы ценит семью, в отличие от тебя, — сказал он тихо. — Она права: если ты любишь человека, ты должна ему доверять.
— И переписать на него квартиру, — докончила за него Галина. — Это у вас семейное, да? Сначала — «любовь», потом — «давай квартиру сюда».
Виктор подошёл к ней слишком близко. Она чувствовала его дыхание, пахнущее кофе и гневом.
— Ты ведь не понимаешь, к чему это приведёт, — шепнул он сдавленным голосом. — Я тебе даю шанс. Перепиши квартиру на меня, и все успокоятся.
— Все — это кто? Ты и твоя мама? Или Данилка с его будущей женой? — Галина хмыкнула и отступила на шаг. — Нет, Виктор. Я не дура.
Он схватил её за запястье. Галина не ожидала, но боль оказалась резкой, как игла в вену.
— Отпусти, — спокойно сказала она, но в голосе дрогнула стальная нота.
Виктор отпустил. На лице его промелькнуло что-то похожее на страх — но он быстро прикрыл его злостью.
— Ладно. Будешь упорствовать — не удивляйся потом.
Галина развернулась и ушла в спальню, захлопнув за собой дверь. Сердце стучало в ушах так громко, что казалось — дом услышит. Она села на кровать и уткнулась лицом в ладони.
Всё, Галя. Это финал. Тут больше не о чем говорить.
В голове пронеслись слова её сестры: Ты всегда тащила всех на своей спине. Может, пора перестать?
Галина резко подняла голову. Да, пора. Только она не знала, что завтрашнее утро принесёт ещё более гадкую новость.
Галина не успела допить утренний кофе, когда в квартиру вломилась Нина Петровна. Как всегда — без стука, с коронным «я ж не чужая». Её духи выжгли Гале глаза ещё в коридоре, а голос зазвенел в ушах.
— Ну вот и мы, — с пафосом заявила Нина Петровна, стягивая с плеча дорогой плащ. — Данилку привела. Надо обустроить мальчику комнату, а то у вас тут какой-то склад хлама.
— Доброе утро, — сухо отозвалась Галина, делая вид, что не заметила Данилку с наушниками в ушах и взглядом «я тут главный». — Мальчику шестнадцать лет, может, он и сам справится?
— Ты всегда такая язвительная? — усмехнулась свекровь и прошла вглубь квартиры, оглядываясь, как проверяющий СЭС. — Знаешь, Галя, надо уметь делиться. Виктор мой давно говорит: женщина, которая любит мужа, не будет держать всё на себя.
— А Виктор ещё и про любовь заговорил? — Галина сложила руки на груди. — Он, наверное, тренируется на мне, чтобы потом трогательно объяснить это своей новой жене.
Нина Петровна дернулась, но быстро взяла себя в руки.
— С тобой невозможно по-хорошему, — процедила она. — Поэтому мы всё решили иначе.
— Мы? — Галина издала короткий смешок. — Это звучит угрожающе.
В этот момент в прихожей появился Виктор. В руках он держал конверт, и по выражению его лица Галина поняла: сейчас будет самое отвратительное представление в её жизни.
— Галя, — начал он ровным голосом, — я подал заявление в суд о разделе имущества. Квартира — совместно нажитое, и я имею право на половину.
— Половину? — переспросила Галина, чувствуя, как внутри поднимается злость, горячая и острая, как кипяток. — Ты серьёзно? Ты за всю эту ипотеку заплатил ровно… хм… ноль рублей. Ноль, Виктор!
— Суд разберётся, — пожал плечами он. — Ты можешь с пеной у рта доказывать, что это твоё, но у меня отличные юристы. И не забывай, что у меня сын. Судьи любят мужчин с детьми.
Галина громко рассмеялась, но смех её звучал странно, надломленно.
— Ах вот как? Значит, теперь ты ещё и отец года? Данилка, скажи честно, ты хоть раз видел папу на родительском собрании?
— Отстань от меня, — пробурчал подросток, не снимая наушников.
— Вон оно что, — Галина перевела взгляд на Нину Петровну. — А вы что скажете? Будете меня выгонять из собственной квартиры лично или вызовете приставов?
— Галина, — свекровь сделала глубокий вдох, — тебе лучше не скандалить. Всё равно не удержишь эту квартиру. А Виктору и Данилке негде жить. Прояви женскую мудрость.
Галина шагнула к ней настолько близко, что та отпрянула.
— Женская мудрость? Это когда тебя имеют во всех смыслах, а ты ещё и благодарна за это? Нет уж. Я лучше буду стервой, но со своей квартирой.
— Ты сама довела до этого, — рявкнул Виктор. — Холодная, эгоистичная, зацикленная на себе! Ты даже детей не смогла мне родить!
Слова ударили, как пощёчина. Но Галина лишь выпрямилась и посмотрела на него с ледяным спокойствием.
— Ты прав. Я холодная и эгоистичная. Поэтому завтра же подаю встречный иск. И готовься: я вытряхну из твоей банковской истории всё до последней копейки. Ты даже алименты Данилке платить не сможешь.
Нина Петровна ахнула. Данилка снял наушники и уставился на Галину так, будто впервые увидел живого человека.
— А пока — прошу всех на выход. И да, — Галина демонстративно взяла со стола комплект ключей, — завтра сменю замки.
Виктор открыл рот, но Галина его перебила:
— Пошли вон. Все трое. И молитесь, чтобы я ещё оставила вам чайник.
Галина осталась одна. Она закрыла за ними дверь, приложилась к ней лбом и долго стояла, слушая своё дыхание. Потом улыбнулась — впервые за много лет.
