— Так ты чужого человека пустила в наш дом? — возмутилась дочь. «Наш дом?» — подумала Валентина. Вся мебель куплена в девяностых, а помощь от дочери — только в виде звонков на праздники.
Валентина вздохнула, стараясь сохранять спокойствие. Июльское солнце безжалостно жгло через незашторенные окна. Квитанции за коммунальные услуги лежали на кухонном столе — цифры в них выросли почти вдвое. Именно они и стали причиной принятого решения.
— Алла, давай поговорим спокойно, — Валентина поправила седую прядь, выбившуюся из небрежного пучка. — Мне нужны деньги, чтобы оплачивать эту квартиру. Ты же знаешь, что тарифы выросли.
— И ты не могла сначала обсудить это с нами? — Алла нервно постукивала ногтями по столешнице. — У нас есть ключи от этой квартиры. Мы можем зайти в любой момент, а тут — посторонний человек!
Валентина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Дочь и зять появлялись здесь раз в несколько месяцев, внук и того реже. Никто не спрашивал, хватает ли ей пенсии, нужна ли помощь с ремонтом потрескавшейся плитки в ванной, справляется ли она с уборкой.
— Когда ты в последний раз заходила просто так? — тихо спросила Валентина.
Алла замерла, моргнула.
— Причём тут это? У меня семья, работа… Ты же знаешь, какая загруженность.
— Знаю, — кивнула Валентина. — Поэтому я и не стала вас беспокоить. Решила проблему сама.
Она помнила, как Гена, муж Аллы, в прошлом году битых два часа объяснял ей, почему они не могут помогать финансово. Большая ипотека, постоянные расходы… Валентина тогда всё поняла и больше не просила.
— Ты даже не поинтересовалась, кто этот человек! Как ты можешь доверять незнакомцу? — Алла заметно нервничала, её голос стал выше.
— Ирина Сергеевна — преподаватель музыки, — спокойно ответила Валентина. — Мы познакомились в поликлинике, разговорились. Она как раз искала жильё поближе к новому месту работы.
— Гена просто в шоке будет, когда узнает, — сердито проговорила Алла.
Валентина поджала губы. Квартира досталась ей от родителей. Она прожила здесь всю жизнь, вырастила Аллу одна после того, как муж ушёл к другой женщине. И никогда бы не подумала, что ей придётся оправдываться перед собственной дочерью за решения, касающиеся её собственного жилья.
***
Гена примчался через сорок минут. Как всегда, громкий, уверенный в своей правоте. Валентина всегда удивлялась, как её тихая дочь выбрала такого напористого мужчину.
— Валентина Николаевна, — начал он, даже не поздоровавшись, — вы понимаете, что создали проблему для всей семьи?
Он работал руководителем в страховой компании, и привычка говорить с людьми свысока, очевидно, перекочевала из офиса в личную жизнь.
— Здравствуй, Гена, — Валентина намеренно сделала паузу. — Чаю хочешь?
— Какой чай? — он раздражённо махнул рукой. — У нас тут семейный кризис!
«Кризис». Валентина с трудом сдержала смех. Кризис — это когда зимой батареи еле теплые, а денег на обогреватель нет. Кризис — это когда приходится выбирать между лекарствами и едой.
— Послушайте, я всё понимаю, — Гена перешёл на доверительный тон, каким, наверное, разговаривал с клиентами. — Вам нужны деньги. Но есть другие способы. Можно было бы обсудить…
— Какие? — перебила Валентина. — Ты в прошлый раз очень подробно объяснил, почему вы не можете мне помогать.
Гена переглянулся с Аллой.
— Ну, экономить, например, — неуверенно предложил он. — Отключить кабельное телевидение, пользоваться энергосберегающими лампочками…
Валентина почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Они действительно не понимали. Или не хотели понимать.
— У меня нет кабельного уже три года, — спокойно сказала она. — И я экономлю на всём, на чём только можно. Но тарифы растут быстрее, чем пенсия.
— Всё равно, это наш дом! — внезапно выпалила Алла. — Тут выросла я, тут должен чувствовать себя как дома Ваня!
Валентина молча смотрела на дочь. Ваня, её внук, последний раз был здесь на Новый год — полгода назад. Сидел, уткнувшись в телефон, и ни с кем не разговаривал.
— Ты права, Аллочка, — наконец произнесла Валентина. — Это и твой дом тоже. Но жить в нём приходится мне. И платить за него — тоже.
***
Вечером пришла Ирина Сергеевна. Невысокая женщина лет сорока пяти с короткой стрижкой и внимательными глазами. Она привезла свои вещи. Два больших чемодана и футляр со скрипкой.
— Простите за беспорядок, — Валентина проводила её в комнату, которую приготовила для сдачи. — У меня сегодня был непростой день.
— Всё в порядке, — улыбнулась Ирина. — Я очень рада, что вы согласились сдать мне комнату. Найти жильё в этом районе непросто. А мне нужно быть ближе к музыкальной школе.
Валентина кивнула. Школа находилась в соседнем квартале — всего десять минут пешком.
— Вы давно преподаёте? — спросила она, помогая новой жиличке распаковать вещи.
— Пятнадцать лет, — ответила Ирина. — Раньше работала на другом конце города, но там сократили ставки. Пришлось искать новое место.
Они разговорились. Оказалось, что Ирина тоже одинока — муж ушёл, когда их дочери было пять лет. Сейчас девочке двадцать, она учится в другом городе.
— Одной иногда бывает тяжело, — призналась Ирина. — Особенно в пустой квартире.
Валентина поняла, что ей тоже надоело разговаривать с телевизором. И вспоминать прошлое, перебирая старые фотографии.
***
На следующий день Алла снова приехала. На этот раз с Ваней. Мальчик сразу уткнулся в телефон, не проявляя интереса ни к бабушке, ни к разговору.
— Мама, мы подумали и решили, что ты не можешь так поступать, — начала Алла. — Это наследство нашей семьи. Когда-нибудь эта квартира перейдёт Ване.
«Когда-нибудь» — мысленно повторила Валентина. Конечно, она знала, что когда её не станет, квартира перейдёт дочери, а потом внуку. Но сейчас она была жива и хотела прожить остаток лет достойно.
— Ване пятнадцать, — тихо сказала Валентина. — До наследства, надеюсь, ещё очень далеко.
— Дело не в этом! — Алла повысила голос. — А в том, что ты не посоветовалась! Притащила постороннего человека под крышу, где растёт мой ребёнок!
Валентина посмотрела на внука. Тот даже не поднял головы от экрана.
— Ваня здесь не растёт, — мягко возразила она. — Он бывает тут раз в полгода. И вряд ли общая кухня с преподавательницей музыки как-то ему навредит.
— При чём тут это? — Алла всплеснула руками. — Ты просто не понимаешь! Эта квартира — наша семейная ценность! Тут нельзя селить чужих!
Валентина вдруг ощутила усталость. Бесконечная усталость от необходимости объяснять очевидные вещи.
— Алла, послушай, — она взяла дочь за руку. — Я живу одна. Моей пенсии не хватает на коммунальные платежи и другие расходы. Вы не можете или не хотите помогать — я не осуждаю, у вас свои расходы. Но мне нужно как-то выживать.
— Можно было продать старую мебель, — упрямо сказала Алла.
— За мою советскую мебель много не дадут. И мне тогда придётся покупать новую мебель, а на неё денег нет.
Алла поджала губы.
— Что скажут соседи? Что ты комнату сдаёшь, как в общежитии?
— Думаю, соседям всё равно, — пожала плечами Валентина. — А если нет — это мои проблемы, не твои.
— Мама! — Алла повысила голос. — Ты специально делаешь всё мне назло? Я не могу спокойно спать, зная, что в нашей квартире живёт чужой человек!
— В моей квартире, — твёрдо поправила Валентина. — И я уже всё решила.
***
Вечером позвонил Гена. Голос звучал примирительно. Видимо, решил сменить тактику.
— Валентина Николаевна, давайте всё-таки найдём компромисс, — начал он. — Мы понимаем вашу ситуацию. Может быть, мы могли бы помочь с оплатой коммунальных услуг. Небольшую сумму, конечно…
Валентина невесело усмехнулась. Только сейчас они вдруг вспомнили о возможности помогать.
— А что изменилось, Гена? — спросила она прямо. — Ещё полгода назад у вас не было такой возможности.
— Ну, мы подумали… — замялся он. — Всё-таки семья должна поддерживать друг друга.
— Верно, — согласилась Валентина. — Только почему эта мысль пришла к вам именно сейчас?
В трубке повисло молчание.
— Послушайте, у нас есть предложение, — наконец сказал Гена. — Мы можем взять на себя часть ваших расходов. Но с условием, что вы расторгнете договор с этой квартиранткой.
— У нас нет письменного договора, — ответила Валентина. — Просто устная договорённость.
— Тем лучше! — оживился Гена. — Значит, никаких проблем. Просто скажите ей, что передумали.
Валентина посмотрела в окно. За стеной играла скрипка — Ирина готовилась к завтрашним урокам. Мелодия была незнакомой, но красивой.
— Нет, Гена, — твёрдо сказала Валентина. — Я дала слово. И потом, мне нравится такое решение. Дело не только в деньгах.
— А в чём ещё? — искренне удивился зять.
— В компании, — просто ответила она. — Мне надоело быть одной.
***
Прошла неделя. Валентина и Ирина постепенно привыкали друг к другу. Оказалось, что у них много общего. Обе любили классическую литературу, старые фильмы и долгие прогулки по парку. По вечерам они пили чай на кухне и разговаривали обо всём на свете.
В пятницу снова приехала Алла — на этот раз одна, без Гены и Вани.
— Я вижу, вы тут уже прямо не разлей вода, — сказала она с плохо скрываемым раздражением, заставая мать и квартирантку за совместным ужином.
— Здравствуй, Алла, — Валентина вздохнула. Она надеялась, что дочь остынет и примет ситуацию. — Познакомься, это Ирина Сергеевна.
— Очень приятно, — Ирина протянула руку. Но Алла сделала вид, что не заметила.
— Мне нужно поговорить с тобой, — она посмотрела на мать. — Наедине.
Ирина тактично встала из-за стола.
— Я, пожалуй, пойду к себе, — сказала она.
Когда дверь в комнату закрылась, Алла спросила:
— Вы уже вместе ужинаете? Серьёзно?
— А что в этом такого? — спокойно спросила Валентина. — Мы живём в одной квартире, пользуемся одной кухней.
— Она тебя использует, — понизив голос, сказала Алла. — Пожилая женщина, живёт одна… Втирается в доверие, а потом — бац! — и ты уже переписываешь на неё квартиру!
Валентина рассмеялась.
— Аллочка, ты насмотрелась криминальных новостей. Ирина работает в музыкальной школе, у неё есть квартира на другом конце города. Зачем ей моя квартира?
— Ты слишком доверчивая! — Алла перешла на шёпот. — Откуда ты знаешь, что она на самом деле преподаватель? Может, это всё ложь!
Валентина покачала головой.
— Я была в той школе. Отнесла Ирине забытый ею обед. Видела, как она занимается с детьми.
— Ты следила за ней? — удивилась Алла.
— Нет, — терпеливо объяснила Валентина. — Просто зашла.
Алла помолчала, видимо, подбирая новые аргументы.
— В любом случае, это ненормально, — наконец сказала она. — Чужой человек в нашем доме.
— Уже не чужой, — мягко возразила Валентина. — И потом, что плохого в том, что я больше не одна? Вы заходите раз в несколько месяцев, если вообще заходите.
Алла вспыхнула.
— У меня семья! Работа! Я не могу здесь сидеть целыми днями!
— Я и не прошу, — сказала Валентина. — Но и ты не проси меня отказаться от решения, которое мне подходит.
***
В конце июля Гена снова позвонил. Его голос звучал официально. Как будто он зачитывал подготовленный текст.
— Валентина Николаевна, мы с Аллой тут всё обсудили и приняли решение, — начал он. — Раз вы не хотите прислушиваться к нашему мнению, мы вынуждены принять меры.
— Какие меры? — Валентина насторожилась.
— Юридические, — важно сказал Гена. — Я консультировался с юристом. Ваша квартира — это потенциальное наследство Аллы, а в перспективе — Вани. И мы имеем право знать, что происходит с нашим будущим имуществом.
Валентина почувствовала, как начинает кружиться голова. Она села на стул.
— И что дальше? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.
— Мы хотим официально оформить ваше содержание, — продолжал Гена. — Будем платить вам определённую сумму ежемесячно на коммунальные услуги и продукты. А взамен вы подпишете бумагу. Что не будете сдавать жильё посторонним. И не будете продавать квартиру без нашего ведома.
«Содержание». Как будто она была какой-то вещью, которую нужно содержать.
— А если я откажусь? — Валентина сжала трубку.
— Тогда нам придётся обратиться в суд, — вздохнул Гена. — Мы можем потребовать признать вас недееспособной.
Валентина почувствовала, как внутри всё сжимается. Они готовы зайти так далеко, лишь бы контролировать её и её квартиру?
— На каком основании? — она старалась говорить спокойно.
— Ну, вы же пожилой человек, — неуверенно сказал Гена. — И ваши действия, с нашей точки зрения, не вполне адекватны…
— То есть, моё желание решать свои финансовые проблемы самостоятельно — это признак неадекватности? — Валентина почувствовала, как в ней поднимается волна гнева.
— Не усложняйте, Валентина Николаевна, — в голосе зятя появились нотки раздражения. — Мы хотим всё решить по-хорошему. Вам не придётся ни о чём беспокоиться.
«Кроме того, что я потеряю право распоряжаться своей жизнью», — подумала Валентина.
— Я подумаю, — коротко сказала она и положила трубку.
***
Вечером Валентина рассказала обо всём Ирине. Та выслушала молча, потом покачала головой.
— Знаете, у меня была похожая ситуация с бывшим мужем, — сказала она. — Когда мы разводились, он пытался отсудить нашу квартиру.
— И чем всё закончилось? — спросила Валентина.
— Я обратилась к хорошему адвокату, — Ирина улыбнулась. — И выиграла дело. Квартиру продали. Деньги поделили пополам. Мой бывший муж не ожидал, что я буду сопротивляться.
Валентина задумалась. Она всегда старалась избегать конфликтов, особенно с дочерью. Всю жизнь уступала, подстраивалась, шла навстречу. Может быть, поэтому Алла и Гена думали, что она уступит и сейчас?
— У меня есть знакомый юрист, — продолжила Ирина. — Могу вас с ним познакомить. Он объяснит ваши права.
Валентина кивнула. Впервые за долгое время она не чувствовала себя одинокой в своих проблемах.
— Спасибо, — сказала она. — Я согласна.
***
Следующие несколько дней Валентина много думала. Разговор с юристом, которого порекомендовала Ирина, немного успокоил — признать её недееспособной было бы не так просто, как угрожал Гена. Но сам факт, что дочь и зять готовы были пойти на такой шаг, глубоко ранил.
В четверг приехали Алла с Геной — на этот раз с бумагами. Договор, составленный каким-то их знакомым, по которому Валентина фактически отказывалась от самостоятельности в обмен на финансовую поддержку.
— Это просто договорённость, — объяснял Гена, пока Алла молча сидела рядом. — Вы будете жить как обычно. Но без посторонних людей в квартире. А мы будем приезжать чаще. Помогать вам по хозяйству.
Валентина просмотрела бумаги. В договоре было прописано, что она обязуется не сдавать комнаты. Не продавать квартиру. И не совершать с ней никаких сделок без письменного согласия дочери. Взамен Алла и Гена обязывались ежемесячно выплачивать определённую сумму на содержание квартиры и питание.
— А если я откажусь? — спросила Валентина, откладывая бумаги.
— Мама, — вмешалась Алла, — ты делаешь хуже себе же. Мы хотим помочь.
— Ваша помощь очень похожа на желание контролировать, — мягко заметила Валентина.
— Да поймите вы наконец! — не выдержал Гена. — Эта квартира — единственное, что останется Ване от вас! Мы не можем позволить, чтобы какие-то проходимцы на неё покушались!
Валентина вдруг почувствовала ясность. Всё стало предельно понятно.
— Значит, дело только в квартире? — она посмотрела на дочь. — Не в заботе обо мне?
— Причём тут это? — Алла отвела взгляд. — Конечно, мы заботимся о тебе. Но нужно думать и о будущем Вани.
— Я тоже думаю о его будущем, — кивнула Валентина. — И о своём настоящем тоже.
Она решительно взяла бумаги и порвала их.
— Что вы делаете?! — Гена подскочил.
— Отказываюсь, — спокойно сказала Валентина. — Эта квартира принадлежит мне. Я буду жить в ней так, как считаю нужным. И сдавать комнату — тоже.
— Мама! — Алла выглядела шокированной. — Как ты можешь?
— А как вы можете? — Валентина посмотрела на дочь. — Угрожать судом, если я не соглашусь на ваши условия?
***
После ухода Аллы и Гены Валентина долго сидела у окна. На душе было тяжело.
Вечером пришла Ирина. Молча села рядом, взяла за руку.
— Я всё слышала, — призналась она. — Не хотела подслушивать, но они так громко говорили…
Валентина кивнула.
— Знаете, — продолжила Ирина, — когда моя дочь была маленькой, я работала на трёх работах, чтобы обеспечить ей достойную жизнь. А когда она выросла и уехала учиться в другой город, я поняла, что всё это время забывала жить сама.
Валентина поняла, что это очень похоже на её историю.
— Они думают, что я должна существовать только ради них, — тихо сказала она. — А я хочу просто жить. Сейчас. Не ждать, когда меня не станет и всё достанется Ване.
— Вы правы, — Ирина сжала её руку. — И вы имеете на это полное право.
***
На следующий день Алла позвонила сама.
— Мама, — Алла вздохнула, — возможно, мы с Геной перестарались. Но пойми, нам тревожно. Незнакомый человек рядом, ты одна…
— Я не одна, — мягко возразила Валентина. — Именно в этом и дело. Мне больше не приходится разговаривать со стенами.
В трубке повисло молчание.
— Нас беспокоит твоя безопасность, — наконец сказала Алла.
— А меня — моя жизнь сейчас, — ответила Валентина. — Мне шестьдесят два, а не девяносто семь. Я хочу жить полноценно.
Снова молчание.
— Слушай, — голос Аллы стал неуверенным, — а может… вы с Ириной придёте к нам в воскресенье на обед? Познакомимся нормально. Без споров.
Валентина не ожидала такого поворота.
— Я спрошу у неё, — сказала она. — Но думаю, она согласится.
— Хорошо, — Алла явно с трудом подбирала слова.
— До воскресенья, дочка.
***
— Так что, принимаете приглашение? — Валентина вопросительно посмотрела на Ирину, когда рассказала ей о звонке Аллы.
— С удовольствием, — улыбнулась та. — Думаю, знакомство с вашей семьёй в неформальной обстановке пойдёт на пользу всем.
Они сидели на кухне, пили вечерний чай. За окном догорал июльский день, на подоконнике в старой вазе стояли садовые ромашки и васильки, которые Ирина принесла с прогулки.
— Знаете, — задумчиво сказала Валентина, — я никогда не думала, что в моём возрасте жизнь может так измениться.
— К лучшему? — спросила Ирина.
— Определённо, — кивнула Валентина. — Теперь рядом есть человек. И я наконец-то научилась отстаивать свои решения.
Она помолчала, потом добавила:
— Дело ведь не только в деньгах. Хотя и в них тоже, конечно. Но главное — я поняла, что имею право на собственный выбор. Даже если мои решения кому-то не нравятся.
Ирина понимающе кивнула.
— Часто мы, матери, забываем об этом. Всю жизнь думаем о детях, а потом оказывается, что о себе совсем не подумали.
— Но теперь есть, — твёрдо сказала Валентина. — И я больше никому не позволю указывать, как мне жить.
За окном постепенно темнело. Впереди был воскресный обед, знакомство Ирины с семьёй, новые разговоры и, возможно, споры. Но Валентина больше не боялась этого. Она наконец чувствовала себя хозяйкой своей жизни — и своего дома.
