В этом году духовка осталась холодной. И вдруг стало спокойно — без беготни, без запаха пирогов. Впервые за двадцать лет Надя решила не печь новогодние пироги. Не для соседей, не для случайных гостей, не для дочери, которая всё равно не приедет.
Каждый праздник Надя стояла у плиты с раннего утра. Лепила, выпекала, украшала. Разносила по квартирам ещё тёплые, ароматные угощения. Соседи улыбались, благодарили, нахваливали её кулинарные таланты. «Ах, Надежда Михайловна, никто так не печёт, как вы! Это же пальчики оближешь!»
А потом закрывали двери. И до следующего праздника не замечали её существования.
Всё началось двадцать лет назад, когда ей было чуть за пятьдесят. Света к тому времени уже окончила школу и уехала учиться в другой город, мужа не стало за год до этого. Надя осталась одна в однушке, полученной ещё в молодости за годы работы на швейной фабрике.
Новый год без семьи казался немыслимым. И тогда она решила приготовить что-то особенное для соседей — домашние пироги по старому рецепту своей мамы. Напечь столько, чтобы хватило на всех соседей, с которым она была знакома. Думала, может, кто-то пригласит её за стол, не оставит одну в праздник. Соседи приняли угощение с радостью, но в гости никто не позвал.
На следующий год повторилось то же самое. А потом это стало традицией. Надя пекла пироги к праздникам, соседи принимали. Никто даже не задумывался о том, что за этими угощениями стоит её одиночество.
Надя подошла к окну. Двор был засыпан снегом. Соседские дети играли в снежки, а их мамы стояли рядом, разговаривали, улыбались друг другу. Её никогда не звали в эти разговоры. Всегда была только «та соседка из тридцать третьей квартиры, которая печёт вкусные пироги».
Телефон зазвонил неожиданно, нарушив тишину.
— Алло, — Надя взяла трубку, даже не посмотрев на экран.
— Привет, мам, — голос Светы звучал как всегда напряжённо. — Ты как там?
— Нормально, — Надя села на табурет. — А ты?
— Да так… Васька опять без работы сидит. Говорит, что нет подходящих вакансий для его квалификации.
Какая ещё квалификация? Тридцать семь лет мужику, а он перебивается случайными заработками.
— А ты как? На работе всё в порядке? — спросила Надя, стараясь не говорить, что думает о «Ваське».
— Да какое там в порядке, — Света вздохнула. — Сократили наш отдел наполовину. Теперь делаю работу за троих, а платят как раньше. Знаешь, иногда думаю, что ты была права, когда говорила, чтобы я не бросала медицинский. Сейчас бы уже заведующей отделением была, как Маринка.
Надя промолчала. Сколько раз они уже проходили через этот разговор? Сколько раз Света сначала обвиняла её в том, что заставила поступать в медицинский, а потом жаловалась, что мать не удержала её от ухода из института? То упрекала, что не отговорила от замужества с Олегом, то возмущалась, что не помогла с первым взносом за квартиру…
— Слушай, мам, — голос Светы стал деловым. — Мы с Васькой думаем приехать к тебе на Новый год.
Надя замерла. Вот так новость.
— Правда? — только и смогла выдавить она.
— Да, что тут такого? — в голосе Светы появилось раздражение. — Чего ты так удивляешься? Дочь к матери на праздники не может приехать?
— Конечно, может, — Надя улыбнулась в трубку. — Я просто… неожиданно. Ты же обычно…
— Знаю-знаю, обычно я не приезжаю, — перебила Света. — Но в этом году решили с Васей, что поедем к тебе. У нас тут… ну, в общем, с квартирой вопрос решается. Хозяйка продаёт, а нам надо куда-то переехать. Вот думали у тебя перекантоваться недельку-другую, пока что-то новое найдём.
Ах, вот оно что.
Надя почувствовала, как внутри что-то сжалось. Не дочь соскучилась, а просто деваться некуда.
— Конечно, приезжайте, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал радостно. — Я только… в этом году не буду печь. Устала что-то.
— В смысле не будешь печь? — в голосе Светы зазвучало удивление. — Твои пироги — это же традиция! Все соседи ждут!
— Пусть ждут, — Надя выпрямилась, чувствуя прилив решимости. — Я двадцать лет пекла, угощала, а меня никто даже на чай не позвал. Всем нужны только мои пироги, а не я сама. Хватит.
На том конце повисло молчание.
— Мам, ты чего это? — осторожно спросила Света. — Не в настроении?
— Нет, — Надя покачала головой, хотя дочь не могла этого видеть. — Просто решила пожить для себя. Приезжайте, конечно. Места хватит.
Света с Васей приехали тридцатого декабря. Надя встретила их с улыбкой, но без обычной суеты. Раньше она бы накрыла стол, наготовила бы всего, угощала бы их, спрашивая, не голодны ли. А теперь просто обняла дочь, пожала руку Василию и сказала:
— Располагайтесь. Я чай поставлю.
Света оглядела квартиру и удивлённо подняла брови:
— А где ёлка?
— Не ставила в этом году, — пожала плечами Надя.
— Так ты серьёзно насчёт пирогов? — Света заглянула на кухню. — Я думала, ты просто была не в настроении, когда мы разговаривали.
— Нет, я вполне серьёзно, — ответила Надя. — Я устала печь для людей, которым нужны только мои пироги, а не я сама.
Света переглянулась с Васей и нахмурилась:
— Мам, ты здорова? Может, к терапевту записаться?
— Со мной всё в порядке, — Надя поставила чайник. — Просто решила отдохнуть. Двадцать лет пекла — и что? Соседи говорят спасибо и всё. Будто я не человек, а пекарня. Ни разу никто не спросил, как я живу, не пригласил посидеть вечерком за чашкой чая. Только пироги, пироги, пироги…
— Ты же не только о соседях говоришь, — Света поджала губы. — Ты меня тоже имеешь в виду, да? Что я приезжаю только когда мне что-то нужно.
— Я этого не говорила, — мягко ответила Надя.
— Но подразумеваешь, — Света сложила руки на груди. — Опять начинаешь? Знаешь, поэтому я и не приезжаю. Всегда чувствую себя виноватой рядом с тобой.
— Я не говорю, что ты должна сидеть тут со мной, — Надя села напротив. — Но можно было хотя бы звонить чаще. Спрашивать, как я.
Вася переступил с ноги на ногу.
— Я, пожалуй, пойду во двор, — сказал он и выскользнул из квартиры.
Света смотрела на мать и не узнавала её. Куда делась услужливая, вечно хлопочущая женщина, которая только и делала, что готовила, убирала и вздыхала? Перед ней стояла спокойная, уверенная в себе пожилая дама, которая, кажется, наконец-то остановилась, чтобы задуматься о себе.
— Мам, — Света села за стол. — Что с тобой происходит?
Надя поставила перед ней чашку с чаем.
— Ничего особенного. Просто я поняла, что мои пироги — это не подарок от меня людям, а попытка выпросить внимание. Я пекла и ждала, что кто-то скажет: «Надя, ты замечательный человек, давай дружить». А все просто ели. И ты тоже, Света. Приезжаешь, когда тебе что-то нужно, а потом исчезаешь на полгода. Не обвинять меня в том, что твоя жизнь не такая, как хотелось бы.
— Это нечестно, — Света стукнула пальцем по столу. — У меня своя жизнь, своя работа!
Света хотела еще возразить, но вдруг она действительно всегда считала, что во всех её проблемах виновата мать. В том, что заставила поступать в медицинский, а потом в том, что она его бросила. В том, что не отговорила от замужества с Олегом, который оставил её через два года. В том, что у неё не было возможности помочь с покупкой квартиры, когда у Светы была возможность взять ипотеку по хорошей цене.
Но разве это справедливо? Разве мать виновата в том, что Света сама бросила медицинский на третьем курсе? Или в том, что вышла за Олега вопреки материнским сомнениям? Или в том, что у пенсионерки не было лишних двух миллионов на первый взнос?
— Я… — Света запнулась. — Я не обвиняю тебя.
— Обвиняешь, — мягко сказала Надя. — И это понятно. Всем нужен кто-то, кто возьмёт на себя ответственность за наши решения. Но я устала быть этим человеком, понимаешь? Мне тоже хочется просто… жить. А не быть вечно виноватой матерью, которая ещё и пироги должна печь по первому требованию.
***
Тридцать первого Надя проснулась поздно. В квартире было тихо. Она выглянула в коридор — обувь Светы и Васи стояла на месте. Значит, никуда не ушли.
На кухне её ждал сюрприз. Стол был накрыт скатертью, стояли тарелки с закусками, салаты, сок. И запеканка. Большая, румяная творожная запеканка с изюмом.
— С добрым утром! — Света вышла из комнаты, вытирая руки о полотенце. — Мы решили тебя не будить.
— Вы… вы всё это приготовили? — Надя не могла поверить своим глазам.
— Ну да, — Света улыбнулась. — Вася в магазин сбегал, а я готовила. Запеканка, конечно, не такая, как у тебя, но я старалась.
Надя подошла к столу, посмотрела на запеканку. Верхушка была немного пересушена, а края подгорели. Но это была первая запеканка, которую приготовила для неё дочь.
— Света, — она подняла глаза. — Спасибо.
Дочь неловко пожала плечами:
— Да что там. Я подумала о том, что ты сказала вчера. И знаешь… ты права. Я действительно всегда считала, что ты мне что-то должна. Что ты обязана меня поддерживать, помогать, всегда быть на моей стороне. И никогда не думала, что тебе тоже нужна поддержка. Что ты не только мама, которая готовит вкусности, а человек со своими чувствами.
Надя почувствовала, как к глазам подступают слёзы.
— Давайте завтракать, — сказала она, стараясь скрыть волнение. — А потом можно и ёлку нарядить. Игрушки в кладовке, в коробке.
— Правда? — лицо Светы просветлело. — А я думала, ты против.
— Я не против праздника, — Надя села за стол. — Я против того, чтобы быть невидимой. Чтобы меня замечали, только когда я что-то даю. Когда от меня что-то нужно.
Вася вышел из ванной, встряхивая мокрыми руками.
— О, Надежда Михайловна проснулась! — он улыбнулся. — С наступающим вас!
— И тебя, Вася, — кивнула Надя. — Садись, попробуй, что твоя… — она запнулась, не зная, как назвать Свету по отношению к нему.
— Жена, — вдруг сказал Вася. — Мы вчера заявление подали. Онлайн.
— Что? — Надя уставилась на дочь.
Света покраснела:
— Мы хотели сделать тебе сюрприз. Собирались пожениться уже давно, но всё как-то не получалось. А вчера решили — чего ждать? Подали заявление, через месяц распишемся. По-простому, без лишнего шума.
Надя не знала, что сказать. Она столько лет считала «Ваську» бездельником, который сидит на шее у её дочери. А оказывается, они всё это время строили отношения, планировали будущее.
— Поздравляю, — наконец выдавила она. — Я рада за вас.
— И ещё кое-что, — Света переглянулась с Васей. — Мы не просто так приехали. Нам действительно нужно искать новую квартиру, но… мы подумали, может, ты захочешь переехать к нам? Мы снимем двушку, будем жить вместе. Тебе не придётся быть одной.
Надя замерла с вилкой в руке. Переехать? К дочери? После стольких лет одиночества?
— Я… я не знаю, — честно сказала она. — Это нужно обдумать.
— Конечно, — кивнула Света. — Не спеши. Просто знай, что мы хотим, чтобы ты была рядом.
Надя улыбнулась. Может быть, она слишком рано решила, что никому не нужна?
Вечером в дверь позвонили. Надя открыла и увидела соседку с четвёртого этажа, Зину.
— Надежда, привет! — Зина улыбалась. — Все спрашивают, будут ли в этом году твои пироги?
Надя почувствовала, как внутри поднимается неприятное чувство. Опять. Опять её вспомнили только из-за пирогов.
— Знаешь, Зин, — она спокойно посмотрела на соседку. — В этом году я не пекла. Устала.
— Как не пекла? — Зина растерялась. — Но ведь традиция… Все ждут…
— А почему никто не ждёт меня саму? — вдруг спросила Надя. — Почему за двадцать лет никто ни разу не позвал меня просто посидеть, поговорить? Только пироги мои нужны, а я сама — нет?
Зина открыла рот, закрыла, снова открыла. А потом вдруг покраснела.
— Надя, ты что… — она запнулась. — Я и не думала… Мы как-то привыкли, что ты всегда сама приносишь, не ждёшь приглашения…
— Вот именно, — кивнула Надя. — Все привыкли, что я должна. А я больше не хочу быть должна.
Зина стояла, не зная, что сказать.
— Я… — она вздохнула. — Прости, если обидели тебя. Правда. Никто не хотел. Просто как-то… по привычке всё. Ты всегда была такой… заботливой. Мы даже не задумывались, что тебе может быть одиноко.
Надя кивнула:
— Я понимаю. Ничего страшного.
— Приходи ко мне, — Зина взяла её за руку. — Без пирогов. Просто так. Посидим, чаю попьём. Расскажешь, как у тебя дела, что нового. Мы же соседи всё-таки.
Надя улыбнулась:
— Спасибо, Зина. Я подумаю.
Когда Зина ушла, Света вышла из комнаты.
— Я всё слышала, — сказала она. — Ты молодец, мам.
— Думаешь? — Надя неуверенно посмотрела на дочь. — Может, я зря так с ней? Она же не специально…
— Нет, не зря, — твёрдо сказала Света. — Все виноваты. И я в первую очередь. Мы привыкли брать, ничего не давая взамен.
Надя подошла к дочери и обняла её.
— Знаешь, — сказала она, — я, кажется, согласна переехать к вам. Только с одним условием.
— Каким? — Света насторожилась.
— Мы будем готовить вместе. И не потому, что кто-то ждёт, а потому что нам самим этого хочется. Потому что это радость — делиться друг с другом, а не обязанность.
Света рассмеялась:
— По рукам!
За окном падал снег. Наступал Новый год. И впервые за много лет Надя чувствовала, что живёт не для кого-то, а для себя. Что её ценят не за пироги, а просто так, за то, что она есть. И от этого на душе было теплее, чем от самой горячей духовки.
