Машина подпрыгивала на ухабах проселочной дороги, и каждый толчок отзывался в груди Алены легким раздражением. Она сидела на пассажирском сиденье, глядя в окно на мелькающие поля, заросшие высокой травой. В салоне пахло старой обивкой и чуть заметным ароматом бензина. Рядом, за рулем, сидел Максим, напевая что-то под нос, будто не замечая ее молчания.
— Может, включим радио? — предложил Максим, бросив на нее короткий взгляд.
— Не надо, — ответила она тихо, но резко. — Голова болит.
Максим кивнул, не споря, но уголки его рта дрогнули, выдавая напряжение. Они ехали к его родителям, в маленький городок в двух часах езды. Алена уже знала, что их ждет: очередная встреча, которая начнется с неловких улыбок и закончится ссорой. Она не хотела ехать, но Максим настоял.
— Ты же знаешь, папа не со зла, — сказал он утром, когда она пыталась отказаться. — Он просто… привык учить всех.
— Привык? — Алена тогда подняла брови. — Он меня каждый раз доводит. В прошлый раз, помнишь? Я два часа мыла посуду, а он рассказывал, как я неправильно живу. И ты молчал.
Максим вздохнул, глядя в пол.
— Ты преувеличиваешь. Он просто любит говорить о прошлом. О том, как они жили, как работали. Это не про тебя.
— Нет, Максим, это про меня. Он прямо сказал, что я не умею вести хозяйство. Что я не готовлю, как твоя мама. Что мы вообще живем неправильно, потому что не слушаем его.
Максим потер виски, будто отгоняя усталость.
— Ладно, ты права, — наконец сказал он. — Но в этот раз я поговорю с ним, если что. Обещаю. Он не будет больше тебя задевать.
Алена тогда посмотрела на него с сомнением, но кивнула.
Теперь, в машине, она жалела, что согласилась. За окном показался знакомый указатель — до дома родителей Максима оставалось минут двадцать.
***
Григорий Павлович, отец Максима, был человеком громким, он заполнял собой всё пространство. Высокий, с широкими плечами и привычкой сидеть, развалившись на стуле, он всегда говорил так, будто его слова — истина в последней инстанции.
Алена помнила их первую встречу, еще до свадьбы. Тогда Григорий Павлович показался ей просто колоритным: рассказывал байки о своей молодости, о заводе, где проработал тридцать лет, о том, как строил дом своими руками. Но с каждой новой встречей его истории становились все более язвительными, а советы — все более навязчивыми.
В прошлом году, на Новый год, случился самый запоминающийся конфликт. Они приехали к родителям Максима на три дня. Алена старалась быть полезной: помогала на кухне, убирала со стола, даже пыталась поддерживать разговоры. Но Григорий Павлович, сидя во главе стола, вдруг начал:
— Алена, ты картошку где покупаешь? В наше время мы сами огород держали, а вы все в магазинах берете, да еще и за такие деньги.
Алена замерла с тарелкой в руках.
— Мы покупаем в магазине или на рынке, — ответила она, стараясь говорить спокойно. — Просто у нас нет времени на огород.
— Нет времени? — Григорий Павлович хмыкнул. — А у нас, думаешь, время было? Мать твоего мужа огород сажала, полола, урожай вместе собирали. Вот так и жили. А вы сейчас… тьфу, не жизнь, а сплошное потребление.
Максим тогда промолчал, только бросил на Алену виноватый взгляд. Она проглотила обиду, но весь вечер чувствовала себя чужой в этом доме. Позже, когда они остались наедине, она сказала ему:
— Почему ты не заступился? Он меня выставил какой-то лентяйкой.
— Да он не про тебя, — Максим пожал плечами. — Он просто любит сравнивать. Это его способ общения.
— Это не общение, это унижение, — отрезала Алена.
С тех пор каждая поездка к свекру превращалась в испытание. Алена пыталась держать себя в руках, но каждый раз что-то шло не так: то Григорий Павлович критиковал их ремонт в квартире, то начинал рассказывать, как надо воспитывать детей, которых у них с Максимом еще не было.
***
Дом родителей Максима стоял на краю городка, окруженный старым забором и яблонями, которые никто не обрезал уже лет десять. Когда машина остановилась у ворот, Алена заметила, как Григорий Павлович вышел на крыльцо, вытирая руки о полотенце. Рядом появилась свекровь, Нина Ивановна, с натянутой улыбкой.
— Приехали! — крикнул Григорий Павлович, широко разведя руки. — А мы уж думали, вы опять в своем городе застрянете.
Алена заставила себя улыбнуться, но ее губы дрогнули. Максим обнял отца, потом мать, и они все вместе вошли в дом. В гостиной пахло старым деревом и чем-то жареным. На столе уже стояли тарелки, а в углу гудел телевизор.
— Садитесь, садитесь, — засуетилась Нина Ивановна. — Я тут наготовила, сейчас все подогрею.
Алена сняла куртку и повесила ее на крючок у двери. Она чувствовала, как Григорий Павлович уже смотрит на нее, будто оценивая.
— Ну что, Алена, как там у вас в городе? — начал он, садясь во главе стола. — Опять небось по ресторанам ходите?
— Нет, мы дома готовим, — ответила она, стараясь не втягиваться в спор.
— Дома? — Григорий Павлович поднял брови. — А что готовите? В наше время, знаешь, без нормальной еды и семьи не было. Мы с Ниной каждую неделю пельмени лепили, всей семьей.
Алена сжала вилку чуть сильнее, чем нужно. Максим, сидя рядом, положил руку ей на колено под столом, будто пытаясь успокоить.
— Пап, мы тоже готовим, — сказал он. — Не переживай.
Но Григорий Павлович уже вошел в раж.
— Готовите? Да вы, молодежь, только и знаете, что полуфабрикаты разогревать. Алена, ты хоть суп варить умеешь? Или у вас там все доставка?
Алена почувствовала, как жар поднимается к щекам. Она посмотрела на Максима, ожидая, что он вмешается, но тот только отвел взгляд.
***
После ужина, когда Нина Ивановна ушла мыть посуду, а Максим помогал ей, Алена осталась в гостиной с Григорием Павловичем. Он включил телевизор погромче и начал:
— Вот, смотри, Алена, новости. В наше время такого не было. Люди работали, а не сидели в своих телефонах. А вы сейчас… что вы вообще делаете? Живете в своих квартирах, как в клетках, и думаете, что это жизнь.
Алена глубоко вдохнула. Она чувствовала, как внутри нарастает что-то тяжелое, готовое вырваться.
— Григорий Павлович, — начала она, стараясь говорить спокойно, — мы живем так, как можем. И я устала слушать, что мы все делаем не так.
Он повернулся к ней, прищурившись.
— А что, разве не правда? Вы с Максимом даже огород не держите. Какие из вас хозяева?
Это стало последней каплей. Алена встала, ее голос дрожал от гнева.
— Григорий Павлович, мы поняли, что в ваши времена все было лучше, но раз уж мы живем теперь в наших, то ведите себя нормально! Мне надоели ваши истории о том, как мы неправильно живем. Хватит!
В гостиную вошла Нина Ивановна, вытирая руки полотенцем. Максим стоял за ней, его лицо побледнело.
— Алена, ты чего кричишь? — спросила свекровь, нахмурившись. — Если тебе не нравится, зачем вы вообще приезжаете?
— Вот именно! — подхватил Григорий Павлович. — Приезжаете, а потом жалуетесь.
Алена посмотрела на Максима, ожидая поддержки, но он молчал. Она почувствовала, как что-то внутри оборвалось.
— Я и правда больше не приеду, — сказала она тихо, но твердо. — И ты, Максим, решай, с кем ты. Со мной или с ним.
И Алена вышла из комнаты, хлопнув дверью.
***
Вечер прошел в тяжелом молчании. Алена сидела на крыльце, глядя на темнеющее небо. Максим вышел к ней через полчаса, сел рядом, но не смотрел в глаза.
— Ты правда перегнула, — сказал он наконец. — Папа не хотел тебя обидеть.
— Не хотел? — Алена повернулась к нему. — Он каждый раз меня унижает, а ты молчишь. Я устала, Максим. Я не хочу больше сюда ездить.
Максим долго молчал, глядя на свои руки.
— Я поговорю с ним, — сказал он наконец. — Но ты тоже… попробуй не принимать так близко. Он не изменится.
— А я не хочу, чтобы он менялся, — ответила Алена. — Я просто хочу, чтобы меня уважали. И чтобы ты меня поддерживал.
Максим кивнул, но в его глазах была неуверенность. Они вернулись в дом, где Нина Ивановна уже убирала со стола, а Григорий Павлович смотрел телевизор, будто ничего не произошло.
На следующий день они уехали раньше, чем планировали. В машине царила тишина. Алена знала, что этот конфликт не последний, но что-то внутри нее изменилось. Она поняла, что больше не будет молчать.
***
Прошло несколько недель. Алена и Максим больше не говорили о поездке к родителям. Она заметила, что он стал чаще звонить матери, но о Григории Павловиче не упоминал. Однажды вечером, когда они сидели в своей маленькой квартире, Максим сказал:
— Я поговорил с папой. Сказал, что если он не перестанет, мы не приедем больше.
Алена посмотрела на него, удивленная.
— И что он?
— Сказал, что подумает, — Максим пожал плечами. — Но я серьезно. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, как тогда.
Алена кивнула, чувствуя, как напряжение в груди немного отпускает. Она не знала, изменится ли что-то, но впервые за долгое время почувствовала, что они с Максимом на одной стороне.
