Апрельская Москва гудела, как улей: машины сигналили на Садовом кольце, прохожие спешили по делам, а в маленькой двушке на Юго-Западной было тихо, как в музее.
Галина Петровна, женщина шестидесяти лет с аккуратной прической и усталыми глазами, сидела на кухне, глядя на фотографию в телефоне. На снимке ее внуки, шестилетняя Маша и трехлетний Петя, улыбались, обнимая ее на детской
площадке.
Это было год назад, когда она еще была частью их жизни. Теперь же дверь в их дом для нее закрыта.
***
Когда Лена через полтора года после рождения Маши вышла на работу, Галина Петровна бросила работу в библиотеке, чтобы сидеть с внучкой.
Она готовила, кормила, стирала, играла и часами гуляла с Машей, пока Лена с Сергеем строили карьеру. Когда родился Петя, нагрузка удвоилась, но Галина Петровна не жаловалась. Она любила внуков и считала, что это ее долг — помогать.
Но все изменилось после той ссоры.
В тот вечер, три месяца назад, Галина Петровна зашла к Лене, чтобы отдать связанный ею для Пети свитер. Сергей в плохом настроении — его проект на работе провалился. Галина Петровна, как обычно, начала рассказывать, как Петя отказался есть брокколи, но Сергей вдруг оборвал ее.
— Галина Петровна, хватит, — резко сказал он, хлопнув ладонью по столу. — Вы вечно лезете со своими советами. Мы сами разберемся, как воспитывать детей.
Галина Петровна опешила. Она привыкла, что Сергей иногда ворчит, но такого тона она не ожидала.
— Сережа, я же просто помочь хочу, — тихо сказала она. — Я с детьми весь день, я знаю, что им нужно.
— Помочь? — Сергей повысил голос. — Вы тут как хозяйка себя ведете! Лена, скажи своей матери, что мы не просили её постоянно лезть в нашу жизнь.
Лена опустила глаза.
— Мам, может, правда, не надо так часто вмешиваться? — пробормотала она.
Галина Петровна почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она молча собрала сумку и ушла, а на следующий день узнала, что Сергей запретил ей приходить без приглашения. Лена не спорила с мужем, и это ранило сильнее всего.
Сегодня Галина Петровна решилась позвонить дочери. Она сидела на кухне, нервно теребя край скатерти, и набирала номер.
— Лен, привет, — начала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Как вы там? Машу в сад водите?
— Привет, мам, — голос Лены был сдержанным. — Водим, конечно. Все нормально.
— А Петя как? Свитер я тот отдала, он носит? — Галина Петровна пыталась поддержать разговор.
— Носит, — коротко ответила Лена. — Мам, я сейчас занята, давай потом?
— Лен, подожди, — Галина Петровна сжала телефон. — Я же не чужая. Почему вы меня не пускаете к малышам? Я внуков не видела три месяца.
Лена помолчала, а потом вздохнула.
— Мам, Сергей не хочет ссор. Ты его тогда сильно разозлила. Давай не сейчас, ладно?
— Разозлила? — Галина Петровна почувствовала, как кровь стучит в висках. — Я для вас все делала! Кто Машу в больницу возил, когда у нее жар был? Кто с Петей ночами сидел, пока вы с Сережей на даче отдыхали? А теперь я лишняя?
— Мам, не начинай, — голос Лены стал резче. — Я благодарна, правда. Но нам нужно свое пространство. Я перезвоню.
Лена повесила трубку, а Галина Петровна осталась сидеть, глядя на телефон. Она чувствовала себя преданной. Много лет она жертвовала своим временем, здоровьем, даже личной жизнью — и ради чего? Чтобы ее не пускали на порог?
Вечером она пошла к соседке Валентине, которая всегда была готова выслушать. За чаем Галина Петровна выложила все.
— Валя, я же для них жила, — говорила она, вытирая слезы. — Ленка даже не звонит. А Сергей… он меня как прислугу воспринимает.
— Галь, ты слишком много на себя взяла, — ответила Валентина, качая головой. — Они привыкли, что ты всегда рядом, вот и обнаглели совсем. Поговори с дочерью еще раз, но без упреков.
— Без упреков? — Галина Петровна горько усмехнулась. — А как, Валя? Я им сердце отдала, а они передо мной дверь закрыли.
— Поговори, — настаивала Валя. — Иначе так и будешь одна сидеть.
Галина Петровна кивнула, но в душе знала, что разговор будет тяжелым. Она не могла просто забыть обиду, но и жить без внуков не хотела.
***
Через неделю Галина Петровна решилась поехать к Лене. Она купила торт и игрушки для внуков, надеясь, что это смягчит атмосферу. Стоя у подъезда их дома в Ясенево, она чувствовала, как сердце колотится. Она нажала на домофон, но ответа не было. Тогда она позвонила Лене.
— Лен, я внизу, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Привезла детям подарки.
— Мам, ты не предупреждала, — голос Лены был напряженным. — Мы сейчас заняты.
— Заняты? — Галина Петровна почувствовала, как обида снова поднимается. — Лен, я просто хочу Машу и Петю увидеть. Пять минут, я же не чужая.
— Мам, подожди, — Лена замялась. — Я спущусь.
Через несколько минут Лена вышла. Она посмотрела на торт в руках матери и вздохнула.
— Мам, зачем ты приехала? — спросила она, скрестив руки. — Я же просила не приезжать без звонка.
— Без звонка? — Галина Петровна повысила голос. — Лена, я твоя мать! Я с твоими детьми сидела, пока ты с Сережей карьеру делала. А теперь я должна разрешение спрашивать, чтобы внуков увидеть?
— Мам, тише, — Лена оглянулась, словно боялась, что соседи услышат. — Это не я, это Сергей. Он не хочет, чтобы ты вмешивалась.
— Вмешивалась? — Галина Петровна почувствовала, как слезы жгут глаза. — Я Машу с пеленок растила! Кто ее в поликлинику водил? Кто Пете сказки читал, когда он болел? Ты хоть раз спасибо сказала?
— Я благодарна, — Лена опустила взгляд. — Но Сергей считает, что ты слишком много на себя берешь. И я… я с ним согласна.
Галина Петровна замерла, словно ее ударили.
— Согласна? — переспросила она. — То есть я теперь никто? Прислуга, которую можно выгнать, когда надоела?
— Мам, не драматизируй, — Лена повысила голос. — Мы просто хотим сами решать, как воспитывать детей. Ты всегда указывала, что делать, как готовить, как одевать. Это наш дом!
— Ваш дом, — Галина Петровна горько усмехнулась. — А я, значит, не ваша, посторонняя. Ладно, Лен. Держи торт. Детям игрушки передай.
Она сунула свертки в руки дочери и пошла прочь, не оглядываясь. В метро она сдерживала слезы, но в груди все горело. Она не понимала, как Лена, ее родная дочь, могла так с ней поступить.
Дома Галина Петровна позвонила своей старой подруге Светлане, которая жила в Подмосковье.
— Свет, я не знаю, что делать, — сказала она, едва сдерживая рыдания. — Ленка меня предала. Сергей ей мозги запудрил, а она и рада.
— Галь, успокойся, — голос Светланы был твердым. — Ты слишком много для них делала. Они привыкли, что ты на подхвате, а теперь, когда Сергей границы ставит, Лена за него. Ты с ним поговорить пробовала?
— С Сергеем? — Галина фыркнула. — Он меня и на порог не пустит.
— А ты попробуй, — настаивала Светлана. — Не с Леной, а с ним. Может, он не такой уж монстр.
Галина Петровна задумалась. Разговор с Сергеем пугал, но она не могла просто сдаться. Внуки были ее радостью, и без них жизнь казалась пустой.
***
Наконец Галина Петровна решилась. Она написала Сергею сообщение: «Сережа, нам надо поговорить. Я хочу видеть внуков. Давай без ссор». К ее удивлению, он ответил: «Приезжайте завтра в шесть. Лена будет дома».
Вечером Галина Петровна стояла у их двери, сжимая сумку с домашним пирогом. Она глубоко вдохнула и позвонила. Дверь открыл Сергей, в джинсах и с кухонным полотенцем через плечо.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — сказал он вежливо. — Проходите.
В гостиной играли Маша и Петя. Увидев бабушку, они бросились к ней с криками: «Ба! Ба!» Галина обняла их, чувствуя, как слезы подступают. Лена сидела на диване, глядя в телефон.
— Спасибо, что пустили, — начала Галина Петровна, садясь. — Сережа, Лен, я не хочу ссор. Я просто хочу быть с детьми.
Сергей кивнул, но его лицо было напряженным.
— Галина Петровна, я не против, чтобы вы видели внуков, — сказал он. — Но вы должны уважать наши правила. Вы часто перегибаете. Помните, как вы Машу сладким кормили, хотя мы просили не давать ей конфет?
— Я хотела ее порадовать, — оправдалась Галина Петровна. — Она же ребенок.
— Вот об этом я и говорю, — Сергей повысил голос. — Вы решаете за нас. Мы родители, не вы.
Галина Петровна хотела возразить, но Лена вмешалась.
— Мам, Сергей прав, — сказала она. — Мы ценим твою помощь, но иногда ты… перебираешь. Я не хочу тебя обидеть, но нам тяжело.
Галина Петровна замолчала, чувствуя, как обида борется с желанием понять. Она посмотрела на внуков, которые играли на ковре, и поняла, что не хочет их терять.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Я попробую. Скажите, что я делаю не так, я исправлюсь. Только не забирайте у меня детей.
Сергей посмотрел на Лену, потом снова на Галину Петровну.
— Договорились, — сказал он. — Но давайте без сюрпризов. Звоните, прежде чем приехать.
— И я хочу, чтобы ты с нами разговаривала, — добавила Лена. — Если что-то не так, скажи мне, а не соседкам.
Галина Петровна кивнула, чувствуя облегчение. Разговор был тяжелым, но впервые за долгие месяцы она почувствовала, что их слышит.
— Лен, я не хотела вас обидеть, — сказала она тихо. — Я просто… я вас всех люблю. И боюсь потерять.
Лена подошла и обняла ее. Это было первое объятие за долгое время, и Галина Петровна едва сдержала слезы.
— Мы тоже тебя любим, — сказала Лена. — Давай начнем заново.
В тот вечер Галина Петровна осталась на ужин. Она играла с внуками, слушала, как Лена рассказывает о работе, и даже разговорилась с Сергеем о его проекте. Уходя, она чувствовала, что стена между ними начала рушиться.
Дома, стоя у окна и глядя на апрельскую Москву, Галина поняла, что научилась чему-то важному. Она не могла контролировать жизнь дочери, но могла быть частью ее, если научится уважать их границы. И впервые за долгое время она улыбнулась, думая о том, что завтра снова увидит Машу и Петю.
