— Неужели ты не можешь просто помочь родному брату? — голос матери в телефоне звучал умоляюще, с той особой интонацией, которую Анна знала с детства. — Он же не чужой тебе человек!
Анна крепче сжала телефон и отвернулась к окну. За стеклом падал мокрый мартовский снег, превращая город в унылое месиво. Внутри неё тоже что-то падало и таяло — остатки терпения, которое она накапливала годами.
— Мама, мы уже обсуждали это. Нет, я не буду брать ипотеку, чтобы купить Димке квартиру, — она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул. — У него трое детей, которые давно выросли, жена, которая за всю жизнь не проработала ни дня. Почему я должна решать их проблемы?
— Потому что ты можешь! — в голосе Елены послышались железные нотки. — У тебя свой бизнес, муж с доходом, а Димка еле сводит концы с концами на заводе!
Анна закрыла глаза. Перед внутренним взором пронеслась картина из прошлого: тесная кухня в их старой квартире, пятнадцатилетняя она моет посуду за семейным ужином, а Дмитрий и его новоиспеченная жена Ольга сидят за столом, уткнувшись друг в друга. «Теперь твоя комната будет нашей», — как бы между прочим говорит брат.
— Он всегда еле сводил концы с концами, мам. Всю жизнь, — Анна отошла от окна и села за стол в своем кабинете. — И почему-то это всегда становилось моей проблемой.
— Что ты такое говоришь? — возмутилась Елена. — Когда это твои проблемы решал Дима?
— Никогда! — Анна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — В том-то и дело, что никогда! Зато мои проблемы всегда отходили на второй план, потому что у великовозрастного Димочки очередной кризис!
На кухню заглянул Игорь. Увидев лицо жены, он понимающе кивнул и тихо прикрыл дверь. За пятнадцать лет брака он уже наизусть знал эти разговоры с тещей.
— Анечка, но он же твой брат, — в голосе матери зазвучали слезы. — Ты же знаешь, как им трудно. Трое детей, маленькая зарплата…
— Мама, перестань! — Анна почувствовала, как начинает терять контроль. — Трое детей — это их выбор. Маленькая зарплата — тоже их выбор. Ольга двадцать пять лет не работает — опять же их выбор. А знаешь, что никогда не было их выбором? Платить по счетам, нести ответственность, что-то менять в своей жизни!
В трубке повисло молчание. Анна слышала только тяжелое дыхание матери.
— Ты ведь не забыла, как я ушла из дома? — тихо спросила она. — Мне было восемнадцать, я училась на первом курсе. Помнишь, как Димка с Олькой заняли мою комнату? Как я спала в коридоре на раскладушке? Как вы приспособили меня няней к их первенцу, чтобы они могли «отдохнуть»?
— Анечка, но это же было давно…
— В 1998-м, мама. Это было в 1998-м, когда я ночевала у подруг, чтобы не мешать молодой семье брата в нашей квартире. В 1998-м, когда я подрабатывала после учебы, чтобы купить себе зимние сапоги, а ты отдавала мои деньги Димке на «срочные нужды».
За дверью послышались шаги — это Максим вернулся из школы. Анна понизила голос:
— И теперь, спустя двадцать шесть лет, ты звонишь и просишь меня взять ипотеку на пятнадцать лет, чтобы купить квартиру брату? Серьезно, мама?
— Но им нужно где-то жить! — голос Елены сорвался. — Ты же знаешь, что их выселяют из съемной квартиры, а на новую нет денег!
Анна горько усмехнулась. История повторялась с ужасающей регулярностью. Сколько раз за эти годы Дмитрия с семьей выселяли из съемных квартир? Сколько раз они приходили жить к матери? Сколько раз Анна давала им деньги «в долг», который никто не собирался возвращать?
— А ты знаешь, что нам с Игорем нужно расширяться? — спросила она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. — Максиму пятнадцать, ему нужна своя комната. Мы сами копим на больший кредит.
— Но у вас хотя бы есть своя квартира! — не сдавалась Елена. — А они скоро окажутся на улице!
Анна сжала переносицу пальцами, пытаясь сдержать подступающую головную боль.
— Мам, на улице они не окажутся. У тебя трехкомнатная квартира, в которой ты живешь одна. Почему бы им не пожить у тебя, пока не найдут решение?
— Но они же семья! Им нужно личное пространство!
— А мне оно было не нужно в восемнадцать? — тихо спросила Анна.
В трубке снова повисло молчание. Затем Елена тяжело вздохнула:
— Ты совсем не думаешь о брате. Он же в отчаянии. Ольга грозится уйти, если они не найдут жилье.
— И куда она уйдет? — Анна не смогла сдержать язвительного тона. — К маме, которая будет содержать ее и троих детей? Или на работу, на которой она никогда не была?
— Не говори так о невестке!
— А как мне говорить, мама? — в глазах Анны стояли слезы. — Как мне говорить о женщине, которая родила троих детей, но за двадцать пять лет не нашла в себе сил пойти работать? О женщине, которая выгнала меня из моей комнаты, когда мне было пятнадцать?
В дверь осторожно постучали. Анна поспешно вытерла глаза:
— Войдите!
В кабинет заглянул Максим — высокий, похожий на отца подросток с внимательными глазами.
— Мам, все в порядке? Я слышал, ты повышаешь голос.
Анна попыталась улыбнуться:
— Все хорошо, милый. Это бабушка звонит.
— Очередная серия «Димка в беде»? — понимающе спросил сын.
Елена, услышавшая это через трубку, ахнула:
— Ты настраиваешь ребенка против дяди?
Анна закрыла глаза, чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля.
— Мам, давай поговорим позже. Максим только что пришел из школы.
— Значит, вот как ты воспитываешь сына? Учишь его не помогать родным в беде?
Максим, видя состояние матери, подошел и положил руку ей на плечо. Этот простой жест поддержки заставил Анну собраться.
— Мама, я учу сына быть ответственным и помогать тем, кто действительно нуждается в помощи. Но я также учу его не позволять садиться себе на шею.
— То есть брат тебе на шею садится? — в голосе Елены звучала обида.
— Да, мама. И делает это уже двадцать шесть лет, — Анна сделала глубокий вдох. — Послушай, я скажу это только один раз. Я не возьму ипотеку для Димки. Я не дам ему денег на первый взнос. Я не буду выступать поручителем по его кредитам. Если он хочет квартиру — пусть работает, копит, берет кредит сам.
— Но ему не дадут кредит с его зарплатой! — воскликнула Елена.
— Значит, пусть живет по средствам, — твердо сказала Анна. — У тебя большая квартира, пусть живут у тебя, пока не найдут решение.
— Ты отказываешься помочь родному брату?
— Я отказываюсь решать его проблемы ценой своей семьи, — Анна посмотрела на Максима, который стоял рядом с обеспокоенным видом. — И, мама, последнее. Если ты еще раз заговоришь со мной о деньгах для Димки, я прекращу общение. Полностью. Это мое последнее слово.
В трубке послышался прерывистый вздох:
— Как ты можешь так говорить с матерью? После всего, что я для тебя сделала?
Анна почувствовала, как внутри что-то обрывается — последняя ниточка, связывавшая ее с иллюзиями о материнской справедливости.
— А что ты для меня сделала, мама? — тихо спросила она. — Когда выбирала между мной и Димкой, ты всегда выбирала его. Всегда. Даже сейчас ты думаешь только о нем.
— Это неправда! Я люблю вас одинаково!
— Мама, мне сорок один год. Можешь не продолжать эту сказку, — голос Анны звучал устало. — Я построила свою жизнь сама, без твоей помощи. У меня есть муж, сын, свой бизнес. Я справилась. А теперь перестань требовать, чтобы я снова жертвовала собой ради Димки.
— Что я скажу брату? — растерянно спросила Елена.
— Скажи ему правду. Что пора повзрослеть и начать решать свои проблемы самостоятельно.
Максим, видя, что разговор заканчивается, тихо вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Анна благодарно улыбнулась ему вслед.
— Я не узнаю тебя, дочка, — голос Елены дрожал. — Ты стала такой жесткой, такой холодной…
— Я не жесткая, мама. Я просто больше не позволю вам использовать меня, — Анна сделала паузу. — Мне пора. Максим вернулся из школы, нужно покормить его обедом.
— Ты даже не спросишь, как дела у брата, у племянников? — в голосе Елены звучал упрек.
— В следующий раз, мама. Когда разговор будет не о деньгах.
Анна нажала отбой и несколько минут сидела неподвижно, глядя в окно на падающий снег. Затем встала и направилась на кухню, где Максим уже разогревал обед.
— Все в порядке, мам? — спросил он, когда она вошла.
Анна обняла сына, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает.
— Теперь да, — ответила она. — Кажется, я наконец-то поставила точку в этой истории.
Игорь, нарезавший салат, обернулся:
— Опять требуют денег?
— Ипотеку на пятнадцать лет, — Анна горько усмехнулась. — Чтобы «помочь брату в трудной ситуации».
— А что случилось на этот раз? — спросил Максим, доставая тарелки из шкафа.
— То же, что и всегда. Их выселяют из съемной квартиры, денег нет, работы нет, перспектив нет, — Анна покачала головой. — И, конечно, во всем виновата злая сестра, которая не хочет помогать.
— Им стоит посмотреть «В погоне за счастьем» с Уиллом Смитом, — серьезно сказал Максим. — Там чувак не ноет, а берет и меняет жизнь, даже когда совсем все плохо.
Анна рассмеялась, чувствуя, как тяжесть в груди начинает отступать.
— Я предложила им пожить у бабушки, — сказала она. — В конце концов, у нее трехкомнатная квартира, и она живет одна.
— И что она сказала? — спросил Игорь, выкладывая салат в большую миску.
— Что им «неудобно», что им «нужно личное пространство», — Анна начала расставлять приборы. — Забавно, да? Когда мне было восемнадцать и я спала в коридоре на раскладушке, никто не беспокоился о моем личном пространстве.
Игорь подошел и обнял жену сзади:
— Ты все сделала правильно. Хватит тащить на себе чужие проблемы.
— Но это же ее брат, — неуверенно сказал Максим. — Разве не надо помогать родным?
Анна повернулась к сыну:
— Помогать надо тем, кто действительно старается, но попал в беду. А не тем, кто двадцать пять лет живет за чужой счет.
— Дядя Дима правда такой? — спросил Максим, садясь за стол. — Мы же редко с ними видимся.
Анна и Игорь переглянулись. Они действительно редко встречались с семьей брата — только на праздниках у бабушки, да и то не всегда.
— Твой дядя… — начала Анна, подбирая слова. — Он не плохой человек. Просто он всю жизнь ждет, что кто-то решит его проблемы. Сначала это делала бабушка, потом пыталась делать я. Но в какой-то момент нужно сказать «стоп».
— А почему он сам не может взять ипотеку? — спросил Максим с подростковой прямотой.
— Потому что у него маленькая зарплата, — объяснила Анна. — И потому что он никогда не откладывал деньги. Всегда жил одним днем.
— Но мам, — Максим нахмурился, — если у него реально проблемы, может, стоит помочь? Ну, не ипотеку брать, конечно, но как-то по-другому?
Анна посмотрела на сына с нежностью. В свои пятнадцать он рассуждал гораздо взрослее, чем ее сорокашестилетний брат.
— Я помогала ему много раз, — тихо сказала она. — Давала деньги, которые никогда не возвращали. Оплачивала его долги. Покупала одежду его детям, — она помолчала. — Знаешь, что самое обидное? Он никогда не был благодарен. Для него это было в порядке вещей — что сестра должна помогать.
— И тетя Ольга тоже такая? — не унимался Максим.
— Тетя Ольга… — Анна бросила взгляд на мужа, ища поддержки.
— Тетя Ольга никогда не работала, — мягко вмешался Игорь. — За все время их брака она не проработала ни дня. И не особо пыталась найти работу.
— Но у нее же трое детей, — возразил Максим.
— Да, но младшему уже двадцать один, — заметила Анна. — Он давно взрослый. Средней девятнадцать, старшему двадцать пять. Они уже сами должны работать и помогать родителям.
— И что, они тоже не работают? — удивился Максим.
— Старший где-то подрабатывает, но денег домой не приносит, — сказала Анна. — Средняя вроде учится. А младший… — она запнулась, — если честно, я не знаю, чем он занимается.
Максим задумчиво жевал:
— Звучит как-то грустно. Как будто у них там все застряло.
— Именно, — кивнула Анна. — Они застряли. И теперь хотят, чтобы мы застряли вместе с ними.
— А бабушка всегда была на стороне дяди Димы? — спросил Максим.
Анна отложила вилку, неожиданно потеряв аппетит.
— Всегда, — тихо сказала она. — С самого детства. Дима был любимчиком, а я… я была просто младшей сестрой, которая должна уступать и понимать.
Игорь накрыл ее руку своей:
— Но это сделало тебя сильной. Посмотри, чего ты добилась сама, без чьей-либо помощи.
Анна благодарно улыбнулась мужу.
— А знаешь, что самое ироничное? — сказала она. — Когда мы открывали кафе и нам нужен был стартовый капитал, я попросила маму помочь. У нее были накопления. Знаешь, что она сказала?
Максим покачал головой.
— Она сказала, что деньги нужно беречь на черный день. А через месяц отдала часть этих накоплений Димке, чтобы он купил машину, — Анна горько усмехнулась. — Старую «Ладу», которую он разбил через полгода.
В кухне повисло молчание. Максим переваривал услышанное, Игорь задумчиво смотрел в окно, а Анна боролась с подступающими слезами.
— Мам, — наконец сказал Максим, — я думаю, ты правильно сделала, что отказалась. Нельзя всю жизнь решать чужие проблемы.
Анна посмотрела на сына с благодарностью:
— Спасибо, милый. Это важно для меня — что ты понимаешь.
— А что будет дальше? — спросил Максим. — Вы с бабушкой теперь поссоритесь?
Анна вздохнула:
— Не знаю. Я надеюсь, что она примет мое решение. Но если будет продолжать давить… — она не закончила фразу.
— Тогда придется ограничить общение, — твердо сказал Игорь. — Ради нашего спокойствия.
— Не хочу, чтобы вы с бабушкой ссорились из-за дяди Димы, — тихо сказал Максим.
Анна потрепала сына по волосам:
— Знаешь, иногда взрослые отношения сложнее, чем кажется. Но я постараюсь сделать все, чтобы ты не оказался между двух огней.
Телефон Анны снова зазвонил. На экране высветилось имя матери.
— Не бери, — сказал Игорь. — Дай ей время остыть.
Анна покачала головой:
— Нет, нужно закончить этот разговор раз и навсегда.
Она взяла телефон и вышла из кухни в гостиную. Сделав глубокий вдох, нажала кнопку ответа:
— Да, мама.
— Анечка, — голос Елены звучал иначе — тише и как будто старше. — Я тут подумала… Может, ты и правда права. Пусть поживут у меня какое-то время.
Анна от неожиданности села на диван:
— Правда?
— Да, — вздохнула Елена. — Я поговорила с Димой. Сказала, что ты не будешь брать ипотеку, и что… что пора ему самому решать свои проблемы.
— И что он ответил? — осторожно спросила Анна.
— Обиделся, конечно. Сказал, что ты всегда была эгоисткой, — в голосе Елены слышалась усталость. — Но потом согласился, что им придется пожить у меня, пока не найдут решение.
Анна прикрыла глаза, чувствуя, как ее отпускает напряжение:
— Спасибо, мама. Это… это правильное решение.
— Только вот Оля против, — продолжила Елена. — Говорит, что им будет тесно, что дети уже взрослые, им нужно личное пространство…
— А где она хочет взять это личное пространство? — не выдержала Анна. — На деревьях оно не растет! Пусть идет работать, снимает квартиру на свои деньги.
— Я ей так и сказала, — неожиданно твердо ответила Елена. — Сказала, что в сорок четыре года пора бы уже и поработать, а не сидеть на шее у мужа и свекрови.
Анна не поверила своим ушам:
— Ты серьезно?
— Абсолютно, — в голосе Елены появились стальные нотки. — Знаешь, Анечка, ты заставила меня задуматься. Может, я действительно слишком баловала Диму все эти годы. Может, я… — она запнулась, — может, я была несправедлива к тебе.
Анна почувствовала, как к горлу подкатывает ком. За всю жизнь она не слышала от матери ничего подобного.
— Мама, — тихо сказала она, — спасибо. Это много для меня значит.
— Я не говорю, что все изменится в один момент, — продолжала Елена. — Диме будет трудно перестроиться. Но я больше не буду просить тебя решать его проблемы.
— Спасибо, — повторила Анна. — Я… я рада, что мы поговорили.
— Я тоже, доченька, — голос Елены смягчился. — Я тоже.
Когда разговор закончился, Анна еще несколько минут сидела на диване, глядя в пространство. Затем вернулась на кухню, где Игорь и Максим убирали со стола.
— Все в порядке? — спросил Игорь с беспокойством.
Анна кивнула, чувствуя, как внутри разливается странное тепло — смесь облегчения, надежды и легкой грусти.
— Да, — сказала она. — Кажется, все наконец-то будет в порядке.
— Что сказала бабушка? — полюбопытствовал Максим.
Анна обняла сына и мужа, вдруг остро ощущая, как дороги ей эти двое, ее настоящая семья, которую она построила сама, без чьей-либо помощи.
— Она сказала, что я права, — ответила Анна, все еще не до конца веря в произошедшее. — И что больше не будет просить меня решать проблемы Димки.
— Вау, — Максим даже присвистнул. — Это прям революция какая-то.
— Именно, — Анна улыбнулась сыну. — Маленькая семейная революция.
Игорь обнял жену за плечи:
— Иногда нужно просто твердо сказать «нет», чтобы что-то изменилось.
Анна кивнула, глядя в окно, где все еще падал мартовский снег. Но теперь он казался ей не унылым месивом, а чем-то чистым и обновляющим — как будто природа смывала старые обиды, давая всем шанс начать заново.
— Двадцать шесть лет ждала этого момента, — тихо сказала она. — И знаете что? Оно того стоило.
