— Мариш, я сегодня уволился, — Сергей стоял в дверях кухни с нарочито-небрежным видом, будто сообщал о покупке молока.
Я замерла с половником в руке. Вязкая тишина повисла между нами, нарушаемая только бульканьем супа на плите.
— Как уволился? Почему? — мой голос прозвучал не так спокойно, как хотелось бы.
— А что такого? — он пожал плечами, проходя мимо меня к холодильнику. — Задолбали они меня своими претензиями. То опоздал, то не так с клиентом поговорил. Найду что-нибудь получше.
Это был октябрь 2023-го. Десятый год нашего брака и первый звоночек того, что в моей жизни пошло что-то не так. Впрочем, тогда я еще не понимала, какой бомбой замедленного действия окажется его фраза «найду что-нибудь получше».
Сергей говорил об увольнении так, словно сделал карьерный шаг вверх, а не вылетел с работы за прогулы. Только потом я узнала правду от его бывшего коллеги. Но тогда я верила каждому его слову. В конце концов, разве не для этого мы женаты — поддерживать друг друга в трудные времена?
— Ничего страшного, — сказала я, возвращаясь к супу. — Я возьму дополнительные смены в салоне, перебьемся.
Он подошел сзади, обнял меня и поцеловал в шею:
— Ты лучшая жена на свете. Обещаю, я быстро найду новую работу. С моим опытом это вопрос пары недель.
Пара недель растянулась на три месяца. Каждый вечер я возвращалась с работы выжатая как лимон, мечтая только о душе и постели. Ногти и спина болели от двенадцатичасовых смен, но денег едва хватало на оплату квартиры и еду. Сергей тем временем «искал работу»: часами сидел за компьютером, периодически ходил на собеседования, но каждый раз находил причину отказаться от предложения.
— Марин, ну ты сама подумай, — говорил он, развалившись на диване, пока я готовила ужин после изматывающего дня, — зачем мне идти туда, где платят копейки? Я же не для того высшее получал.
А я кивала. Верила. Поддерживала. Таскала продукты из магазина, когда пальцы сводило от усталости, готовила, стирала, убирала. Вечерами сидела над маникюрными курсами — хотела повысить квалификацию, брать больше клиентов. И все ради нас, ради семьи.
В один из декабрьских вечеров, когда я массировала покрасневшие руки, пытаясь снять боль, мама позвонила. Тамара Петровна всегда была прямолинейной женщиной.
— Дочка, ты превращаешься в ломовую лошадь, — сказала она без предисловий. — А этот твой Серёженька на шею сел и ножки свесил.
— Мам, ну перестань, — устало ответила я. — Он правда ищет работу. Просто сейчас сложно что-то найти.
— Когда мужчина хочет обеспечивать семью, он идет работать хоть дворником, — отрезала она. — Мой Василий, царствие ему небесное, когда завод закрыли в девяностые, пошел охранником за копейки, но тебя накормить смог.
Я молчала. Возможно, в глубине души понимала её правоту.
— Запомни, Марина, — продолжала мама, — мужик должен быть добытчиком. А если он в тридцать пять лет на твоей шее сидит и не парится, то это не мужик, а…
— Мам, давай не будем, ладно? — перебила я. — У нас все хорошо. Он скоро найдет работу.
После этого разговора внутри меня будто что-то надломилось. Я стала замечать то, на что раньше закрывала глаза. Как Сергей встает в полдень, пока я уже отработала половину смены. Как он тратит деньги на новые игры, хотя нам приходилось экономить на еде. Как снисходительно хлопает меня по плечу со словами «ты справишься, ты же сильная».
В январе 2024-го Сергей наконец устроился менеджером по продажам. Я была счастлива — наконец-то можно было немного расслабиться, сбавить темп. Но не тут-то было.
— Ты что, хочешь бросить работу? — нахмурился он, когда я заикнулась о сокращении смен. — Я только начал, мне еще испытательный срок проходить. Потерпи немного.
И я терпела. Продолжала работать без выходных, хотя все чаще ловила себя на мысли, что руки стали чесаться, а глаза слезиться от химикатов. К февралю появилась сыпь, которая не проходила, сколько бы мазей я ни пробовала.
В начале марта во время работы с клиенткой у меня случился такой приступ кашля и зуда, что пришлось извиниться и выйти. Хозяйка салона, Вероника, заметила мое состояние.
— Марина, это профессиональная аллергия, — сказала она, глядя на мои красные пятнистые руки. — Тебе нужно к врачу и, скорее всего, сменить профессию. Я знаю, как это бывает — моя сестра тоже мастером была, пока в больницу с отеком не попала.
На следующий день я сидела в кабинете дерматолога, который подтвердил диагноз: контактный дерматит, аллергическая реакция на акриловые материалы. Рекомендации были однозначными — немедленно прекратить контакт с аллергенами.
Когда я рассказала об этом Сергею, его реакция меня ошеломила.
— И что ты теперь будешь делать? — он даже не спросил, как я себя чувствую. — У нас кредит за машину, квартплата.
— Я не знаю, — растерянно ответила я. — Может, временно поработаю администратором, пока не найду что-то другое…
— Администратором? — он усмехнулся. — Ты знаешь, сколько там платят? Меньше, чем ты маникюршей получала!
Что-то в его тоне заставило меня похолодеть. Я смотрела на его раздраженное лицо и не узнавала человека, за которого вышла замуж десять лет назад.
— Серёж, у меня аллергия. Понимаешь? Я физически не могу продолжать эту работу.
— А может, ты просто устала? — он подозрительно прищурился. — Или нашла причину, чтобы сидеть дома? Три месяца я был без работы, и ты не видела, как я переживал, а теперь, когда я начал зарабатывать, ты решила взять отпуск за мой счет?
Я не верила своим ушам.
— Ты серьезно? — голос задрожал от возмущения. — Я пахала как проклятая, пока ты три месяца «искал работу своей мечты»! Я довела себя до аллергии, потому что не могла позволить себе отдохнуть ни дня!
— Не драматизируй, — отмахнулся он. — Просто купи перчатки получше и продолжай работать. Нам нужны деньги.
В этот момент десять лет моей жизни будто пронеслись перед глазами. Я вспомнила, как отказывалась от поездок с подругами, потому что откладывала на нашу свадьбу. Как не пошла на повышение в бухгалтерии, потому что Сергей боялся, что я буду зарабатывать больше него. Как терпела его придирки к моей внешности, к тому, что готовлю, как убираю.
— И не смотри на меня так, — продолжал он. — Если бы ты училась дальше после техникума, а не пошла ногти красить, могла бы сейчас нормально зарабатывать.
— А кто мне сказал, что маникюр — это «стабильно и денежно»? — тихо спросила я. — Кто убедил меня бросить бухгалтерию?
Сергей замолчал, но в его глазах не было ни капли раскаяния — только холодный расчет. Он прикидывал, как бы заставить меня и дальше тащить на себе нашу семейную лямку.
— Марин, не начинай, — наконец произнес он. — Сейчас не время для истерик. Нам нужно решить, как ты будешь зарабатывать.
— Мне. Нужно. Решить, — медленно проговорила я, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева и обиды. — Не нам, а мне. Потому что тебе плевать на моё здоровье!
— Ну начинается! — он закатил глаза. — Я, между прочим, каждый день езжу на работу, чтобы нас обеспечивать. А ты хочешь всё бросить из-за какой-то сыпи? Что ты за жена такая?
— А что ты за муж такой? — я почувствовала, как слезы катятся по щекам. — Когда мы женились, ты клялся заботиться обо мне в болезни и здравии. Что случилось с этими клятвами?
Его лицо исказилось от злости:
— Зато ты клялась быть со мной в богатстве и бедности! А теперь что? Я временно без денег был, и ты уже упрекаешь?
— Временно? — я горько рассмеялась. — Ты три месяца валялся на диване и отказывался от нормальных вакансий! А знаешь, почему ты уволился на самом деле? Я знаю — мне Дима рассказал. Тебя выгнали за прогулы!
Сергей побледнел, а потом его лицо налилось краской.
— Шпионишь за мной? — прошипел он. — За моей спиной с моими коллегами общаешься? Да как ты…
— Хватит врать! — я больше не сдерживалась. — Десять лет я жила с человеком, который использовал меня. Десять лет я верила, что мы команда. А оказалось — я просто твоя дойная корова!
— Ты истеричка, — он схватил куртку. — Я не буду это слушать. Пойду к Виталику, переночую там. А ты остынь и подумай над своим поведением.
Дверь хлопнула, а я осталась стоять посреди квартиры, которую мы снимали все эти годы, потому что Сергей считал, что «ипотека — это кабала». Теперь я понимала: он просто не хотел брать на себя долгосрочных обязательств.
Я посмотрела на свои руки — красные, в пятнах, потрескавшиеся. Эти руки кормили нас последние месяцы. Эти руки, которым он даже не предложил помочь.
В ту ночь я не сомкнула глаз. Утром позвонила маме.
— Мам, можно я к тебе перееду? Ненадолго.
В трубке была пауза, а потом голос Тамары Петровны — удивительно мягкий:
— Доченька, наконец-то ты прозрела. Приезжай, твоя комната всегда тебя ждет.
Через неделю, когда Сергей был на работе, я собрала свои вещи. Не много набралось за десять лет — одежда, косметика, фотоальбомы, пара книг. Технику и мебель мы все равно вместе не покупали — снимали квартиру с обстановкой.
В почтовом ящике я нашла квитанцию за квартплату — внушительная сумма за два месяца. Видимо, Сергей не платил, пока сидел без работы, а потом «забыл» погасить долг. Я оставила ее на столе, рядом с коротким письмом:
«Сергей, я ухожу. Десять лет я верила, что брак — это взаимная поддержка, но ты показал, что для тебя это игра в одни ворота. Квартплату за февраль-март заплати сам, это твой долг. Не ищи меня. Марина»
Когда я переступила порог маминой квартиры с чемоданом и сумкой, то впервые за долгое время почувствовала облегчение. Мама крепко обняла меня, ничего не спрашивая — все и так было понятно.
Вечером, за чаем, она все-таки спросила:
— И что ты теперь будешь делать?
Я посмотрела на свои руки — сыпь уже начала проходить.
— Пойду на курсы повышения квалификации для бухгалтеров. Стану нормально зарабатывать. И может быть, даже накоплю на первоначальный взнос за квартиру.
— Одна? — в голосе мамы слышалось беспокойство.
— А почему нет? — я улыбнулась. — Мне всего тридцать два. Жизнь только начинается.
Сергей позвонил через три дня. Не извинялся, не просил вернуться — требовал, чтобы я оплатила половину квартплаты, раз уж я так внезапно съехала. Я молча слушала его возмущение, а потом спокойно сказала:
— Знаешь, ты прав. Я действительно не очень хорошая жена, — я сделала паузу. — Хорошая жена давно бы тебя бросила, а не тащила на себе десять лет.
И нажала отбой.
Больше он не звонил. Через общих знакомых я узнала, что он съехал с квартиры, не заплатив долги, и переехал к какой-то новой девушке. Что ж, теперь это ее проблемы.
К июню мои руки полностью восстановились. Я закончила курсы повышения квалификации и нашла работу в небольшой фирме. Зарплата была не огромной, но стабильной, а главное — я больше не зависела от чужих прихотей.
В один из вечеров мы с мамой сидели на кухне, обсуждая новость — я получила предложение о повышении.
— Всё-таки не зря я тебя забрала к себе, — сказала Тамара Петровна, помешивая чай. — На чужом горбу в рай не въедешь, а твой Сергей именно этого и хотел.
— Он не «мой» Сергей, мам, — поправила я. — И никогда им не был. Просто мне потребовалось десять лет, чтобы это понять.
Я посмотрела в окно, за которым раскинулся летний город. Впереди была целая жизнь — и теперь я точно знала, что проживу ее достойно. Не для кого-то, а для себя.
