— Денис, твоя жена опять кричала на Артема! — Людмила Николаевна встретила сына у порога, едва он переступил порог. — Я все слышала с кухни. Как можно так с ребенком?
Денис тяжело вздохнул, снимая куртку. Третий раз за неделю. После десятичасового рабочего дня последнее, чего хотелось — разбирать очередной семейный конфликт.
— Мама, а что случилось на самом деле?
— Ольга вырвала у мальчика планшет и швырнула на диван. Артем плакал. Пятилетний ребенок! Разве так можно?
Из спальни вышла Ольга с трехлетней Вероникой на руках. Девочка сопела — видимо, только проснулась после дневного сна.
— Планшет летел в стену, — спокойно сказала Ольга. — Артем устроил истерику, когда я попросила убрать игрушки. Начал кидаться вещами.
— Мальчик расстроился, потому что мама накричала! — Людмила Николаевна прижала ладонь к груди. — Денис, скажи жене, нельзя так воспитывать детей!
Ольга покачала дочку, не глядя на свекровь. За три года совместной жизни научилась не реагировать на провокации. Хотя каждый раз становилось тяжелее.
Людмила переехала к ним после смерти мужа. Сначала «на время», пока не оправится от потери. Время растянулось на годы. Двухкомнатная квартира стала похожа на коммуналку, где каждый шаг находился под надзором.
— Мам, давай без криков, — устало попросил Денис. — Где Максим?
— Максим у Серёжи делает уроки, — ответила Ольга. — До восьми будет.
— Хоть один ребенок нормально учится, — вздохнула Людмила Николаевна. — Не то что младшие. Артем уже в пять лет неуправляемый, а Вероника… Видели, как она вчера соседскую девочку толкнула?
— Она споткнулась, — Ольга переложила дочь на другую руку. — Дети иногда неловкие, это нормально.
— Нормально? — голос свекрови стал выше. — Агрессия — это нормально? Откуда же она у ребенка такая, интересно?
Денис почувствовал, как напрягается спина. Разговор шел по знакомому сценарию. Мать намекала, жена оправдывалась, он выступал арбитром. День за днем, месяц за месяцем.
— Мама, пожалуйста…
— Я молчу, молчу! — Людмила развела руками. — Только внуков жалко. В саду воспитатели уже косо смотрят.
— Воспитатели? — Ольга резко повернулась. — Что за воспитатели?
— Елена Владимировна говорила… намекала, что Вероника стала какая-то замкнутая. Спрашивала, все ли дома в порядке.
— Когда это было? — голос Ольги стал жестким.
— На прошлой неделе, когда я Веронику забирала.
Ольга молча прошла в детскую, положила дочь в кроватку. Людмила смотрела ей вслед с выражением человека, который сказал правду, пусть и неприятную.
— Денис, поговори с женой, — тихо сказала она сыну. — Я понимаю, декрет тяжело дается, нервы на пределе. Но дети не должны страдать.
Денис посмотрел в сторону детской, где Ольга что-то тихо напевала Веронике. Неужели он что-то не замечает? Работает с утра до вечера, дома появляется уставший. А что происходит днем, когда его нет?
Людмила будто читала его мысли.
— Я не хочу сплетничать, — она понизила голос до шепота. — Но вчера видела, как Ольга схватила Артема за плечи и встряхнула. Сильно так. Мальчик аж головой мотнул.
— За что?
— Он пролил компот на стол. Случайно. Но она… — Людмила покачала головой. — Потом, правда, обняла его, извинилась. Но ведь сначала…
В голове Дениса всплыли отрывочные картинки. Ольга, резко одергивающая Артема за столом. Её раздраженный голос, когда дети расшалились. Синяк на коленке у Вероники — «упала с горки».
— Может, ей помощь нужна? — предположил он. — К врачу сходить?
— К какому врачу? — Людмила всплеснула руками. — К психиатру, что ли? Денис, у тебя трое детей на руках! Подумай об их безопасности!
Из детской донеслось тихое пение колыбельной. Ольга укладывала Веронику, как каждый день. Терпеливо, нежно, с бесконечной любовью.
Но сомнение уже поселилось в сердце мужа.
На следующее утро Людмила проводила Дениса на работу и отправилась в детский сад. Елена Владимировна как раз выводила детей на прогулку.
— А, бабушка Вероники! — воспитательница улыбнулась. — Как дела у малышки?
— Елена Владимировна, — Людмила подошла ближе, — мне хотелось бы поговорить. О Веронике.
— Что-то случилось?
— Дома бывают… сложности. — Людмила вздохнула, изображая беспокойство. — Невестка после третьего ребенка совсем измоталась. Срывается на детях.
Воспитательница нахмурилась.
— В каком смысле срывается?
— Кричит, может схватить за руку сильно. Вчера синяк у Вероники на плече заметила. — Людмила понизила голос. — Я боюсь за внучку, но не знаю, что делать.
— Это серьезно, — Елена Владимировна покачала головой. — Если есть подозрения на жестокое обращение…
— Я не хочу никого обвинять! — быстро сказала Людмила. — Просто переживаю. Может, вы понаблюдаете за Вероникой? Если что-то заметите странное…
— Конечно, буду внимательнее. А вы подумайте — возможно, стоит обратиться к специалистам. В семье должна быть поддержка, а не…
— Спасибо за понимание, — Людмила кивнула. — Только, пожалуйста, пока никому ни слова. Не хочется раздувать скандал.
Вечером Денис задержался на работе. Людмила купала Веронику, когда заметила небольшую царапину на детской ладошке.
— Солнышко, как ты поцарапалась?
— Кошка, — ответила девочка, плескаясь в воде.
— Какая кошка?
— Во дворе. Я её гладила.
— А мама видела?
Вероника кивнула.
— Мама сказала не трогать кошек.
Людмила осторожно взяла детскую ручку.
— А мама не ругалась?
— Ругалась, — честно ответила девочка. — Сказала, что кошки могут укусить.
«Опять кричала на ребенка из-за пустяка», — мысленно отметила Людмила. История про царапину от кошки звучала подозрительно. Уж не мама ли оставила след на детской коже?
К концу недели в голове Людмилы сложилась стройная картина. Ольга — неуравновешенная мать, которая срывается на детях. Доказательства копились: каждый детский плач, любая царапина, каждое повышение голоса.
Она осторожно поделилась наблюдениями с соседкой Ириной Петровной.
— Понимаете, молодые мамы сейчас такие нервные, — вздыхала Людмila, помешивая чай. — Ольга совсем замоталась с тремя детьми. Боюсь, как бы до беды не дошло.
— Да что вы, Людмила Николаевна! — удивилась соседка. — Ольга всегда казалась спокойной.
— На людях одно, а дома другое, — многозначительно кивнула Людмила. — Вчера такой крик из их квартиры слышался… Артем плакал минут двадцать.
— Может, просто устала? Декрет — это тяжело.
— Усталость — не оправдание для жестокости, — твердо сказала Людмила. — Я своего Дениса одна растила после развода, но никогда руку на него не поднимала.
Ирина Петровна задумчиво кивнула. А Людмила продолжала плести паутину сомнений, выставляя себя заботливой бабушкой, которая просто переживает за внуков.
Через две недели Денис заметил странность. Ольга стала тревожной, часто спрашивала, не говорил ли кто-то из коллег о их семье.
— Почему ты спрашиваешь?
— Мне кажется, соседи как-то странно смотрят, — призналась она. — А Елена Владимировна в саду стала слишком внимательной к Веронике.
— Это плохо?
— Не знаю. Просто необычно.
Денис хотел расспросить подробнее, но зазвонил телефон. Звонил начальник — срочная работа, нужно было ехать на объёкт.
А Людмila тем временем сделала решающий шаг. В понедельник утром она набрала номер службы помощи семье и детям.
— Здравствуйте, — голос её дрожал от волнения. — Я хочу сообщить о… возможных проблемах в семье.
— Слушаю вас.
— Моя невестка, мать троих детей… Я подозреваю, что она жестоко обращается с детьми. Кричит, может ударить. Дети стали замкнутыми, пугливыми.
— Ваши данные?
Людмила назвала адрес, фамилию, подробно рассказала о «наблюдениях». Оператор внимательно выслушал, записал информацию.
— Мы передадим сигнал в соответствующую службу. Спасибо за обращение.
Повесив трубку, Людмила почувствовала облегчение. Теперь профессионалы разберутся. А она просто защитила внуков от опасности.
Через три дня к двери их квартиры позвонили. Ольга открыла и увидела двух женщин с папками.
— Добрый день. Мы из службы по делам несовершеннолетних. К вам поступил сигнал о возможном нарушении прав детей в семье.
Ольга побледнела.
— Какой сигнал? О чем вы говорите?
— Разрешите пройти? Нам нужно осмотреть условия проживания детей, побеседовать с ними.
— Но я не понимаю… Кто…
В этот момент из кухни вышла Людмила.
— Здравствуйте, — сказала она спокойно. — Проходите, пожалуйста.
Ольга повернулась к свекрови. В её глазах было такое потрясение, что Людмила на мгновение почувствовала укол совести.
— Это вы? — тихо спросила Ольга.
— Я беспокоюсь о внуках, — ответила Людмила, не опуская глаз.
Проверка длилась два часа. Специалисты осмотрели квартиру, поговорили с детьми, задали множество вопросов Ольге. Максим и Артем растерянно отвечали на вопросы о том, бьет ли их мама, кричит ли, обижает ли.
— Мама не бьет, — удивленно сказал Артем. — Она добрая.
— А если ты капризничаешь, что делает мама?
— Говорит, что надо слушаться. Иногда ставит в угол.
— А кричит?
Мальчик задумался.
— Иногда. Когда я очень шалю. Но потом мирится.
Вероника была слишком маленькой для серьезного разговора, но специалисты внимательно осмотрели её — искали следы возможного физического воздействия.
Когда проверяющие ушли, Ольга опустилась на диван. Руки тряслись.
— Как вы могли? — тихо спросила она. — Как можно было вызвать на меня службу опеки?
— Я волнуюсь за детей, — Людмила села напротив. — Разве это неправильно?
— Меня теперь будут считать… — Ольга не могла закончить фразу. — Вы понимаете, что сделали? Если это попадет на работу к Денису…
— Если ты хорошая мать, тебе нечего бояться.
— Я хорошая мать! — крикнула Ольga впервые за три года. — Я живу ради этих детей! А вы… вы хотите их у меня отобрать!
Дети выглянули из своей комнаты, испуганные маминым криком.
— Мам, почему ты плачешь? — Максим подошел к Ольге. — Что случилось?
— Ничего, солнышко, — Ольga обняла старшего сына. — Мама просто устала.
Но семилетний Максим был достаточно взрослым, чтобы понять — что-то серьезное произошло в их доме.
Когда вечером вернулся Денис, Ольga встретила его в коридоре.
— Нам нужно поговорить, — сказала она. — Срочно.
Он увидел её красные от слез глаза и понял — случилось что-то страшное.
— Что произошло?
— Твоя мать вызвала на меня службу опеки.
Денис замер.
— Что?
— Она написала заявление о том, что я жестоко обращаюсь с детьми. Сегодня была проверка.
Он медленно прошел в гостиную, где мать смотрела телевизор.
— Мам, это правда?
Людмила выключила телевизор, повернулась к сыну.
— Я переживала за внуков. Ольга стала такой нервной, кричит на детей…
— Ты вызвала опеку на мою жену? На мать моих детей?
— Денис, я думала…
— Что ты думала?! — он впервые в жизни повысил голос на мать. — Ты понимаешь, что сделала?
— Я хотела защитить…
— Ты хотела разрушить нашу семью! — Денис ходил по комнате, не в силах поверить в происходящее. — Ты хотела, чтобы у Ольги отобрали детей?
— Нет! Я хотела, чтобы ей помогли…
— Помогли? Службой опеки? Мам, ты понимаешь, что если это дойдет до моего начальства, меня могут уволить? Человека с неблагополучной семьей не держат на ответственной должности!
Людмила побледнела. Этого она не учла.
— Я не думала…
— Ты не думала! — Денис остановился перед матерью. — Ты разрушила репутацию моей жены, поставила под угрозу мою работу, травмировала детей! И все из-за чего? Из-за своих фантазий!
— Это не фантазии! Я видела…
— Что ты видела? Как Ольга заботится о наших детях день и ночь? Как она жертвует своими потребностями ради семьи? Как она терпит твое постоянное вмешательство и критику?
Из спальни вышла Ольga. Лицо спокойное, но глаза полные боли.
— Денис, не кричи на маму, — тихо сказала она. — Дети услышат.
— Не защищай её! — он повернулся к жене. — После того, что она сделала!
— Я не защищаю. Просто… — Ольga посмотрела на свекровь. — Людмила Николаевна, я хочу понять. Зачем? За что?
Старшая женщина сидела, опустив голову.
— Я боялась, что вы уедете, — прошептала она. — Когда вы говорили о съемной квартире…
— Мы никуда не собирались уезжать! — Ольga села напротив. — Мы обсуждали возможность снять квартиру побольше, чтобы всем было удобнее. Включая вас.
— Правда?
— Правда. Но теперь… — Ольga покачала головой. — Теперь я не могу вам доверять. После того, что вы сделали.
— Ольга, прости меня…
— Простить? — голос молодой женщины стал твердым. — Вы оклеветали меня. Выставили плохой матерью перед чужими людьми. Поставили под угрозу благополучие наших детей. И просите прощения?
Людмила подняла глаза. В них стояли слезы, но Ольga была непреклонна.
— Завтра вы собираете вещи и уезжаете, — сказала она. — Я больше не могу жить с человеком, который способен на такое предательство.
— Ольга! — Денис посмотрел на жену. — Может, не стоит…
— Стоит, — твердо ответила она. — Либо уезжает твоя мать, либо уезжаю я с детьми. Выбирай.
Тишина повисла в комнате. Людмила смотрела на сына, надеясь, что он заступится за неё. Но Денис молчал.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Мам, завтра ты переезжаешь к тете Вале. Временно.
— Денис, я твоя мать…
— Ты была моей матерью, — он отвернулся. — А сейчас ты женщина, которая чуть не разрушила мою семью.
На следующее утро Людмила собирала сумки. Дети не понимали, почему бабушка уезжает, плакали, просили её остаться.
— Бабуля поживет у тети Вали, — объясняла Ольга. — Ненадолго.
Но все понимали — это навсегда.
У подъезда Людмила обернулась к сыну.
— Денис, неужели ты никогда меня не простишь?
— Не знаю, мам, — честно ответил он. — Ты причинила нам слишком много боли.
— Я хотела как лучше…
— Дорога в ад вымощена благими намерениями, — Денис взял у матери последнюю сумку. — Ты боролась за то, чтобы не остаться одной. А в итоге получила именно это.
Такси увезло Людмила Николаевну. Она прижималась лицом к стеклу, глядя на окна квартиры, где остались её внуки. Те самые внуки, которых она хотела «спасти».
Вечером семья из пяти человек ужинала в тишине. Впервые за три года в квартире было спокойно. Но радости не было.
— Пап, а бабушка вернется? — спросил Максим.
Денис посмотрел на жену. Ольga пожала плечами.
— Не знаю, сын, — ответил он. — Не знаю.
А Людмила сидела в маленькой комнатке у сестры и смотрела в окно. Она добилась своего — убедила всех, что невестка плохая мать. Только вот дети остались с этой «плохой» матерью, а она оказалась в изгнании.
За что боролась — то и получила. Одиночество.
