— Мама, он правда хороший, ты просто его не понимаешь.
Лидия Васильевна отложила нож, которым резала лук для супа. Посмотрела на Свету — бледную, с тёмными кругами под глазами, в длинном свитере, скрывающем руки до запястий.
— Света, я вижу, как ты изменилась за эти два месяца.
— Ничего я не изменилась! — дочь резко повернулась к матери. — Просто устаю на работе.
Лидия Васильевна промолчала. Работать главным бухгалтером в строительной фирме Света начала три года назад, но усталой никогда не выглядела. А вот с появлением Андрея Викторовича все стало иначе.
Из коридора донесся скрип половиц — это он шел в ванную. Света невольно напряглась, прислушиваясь к звукам. Лидия Васильевна это заметила.
— Доченька, может, поговорим?
— О чем говорить? — Света налила себе чай. — Все нормально. Андрей просто… требовательный. Это нормально.
Требовательный. Лидия Васильевна вспомнила вчерашний вечер. Как Андрей Викторович отчитывал Свету за то, что она купила не те макароны. Как повышал голос, а дочь сжималась, словно провинившийся ребёнок. А ведь Свете тридцать два года, она самостоятельная женщина с высшим образованием.
— Света, а почему ты больше не встречаешься с подругами?
— Встречаюсь.
— Когда в последний раз видела Настю? Или Олю?
Света замолчала. Лидия Васильевна знала ответ. Подруги звонили, спрашивали, что случилось. Света отвечала коротко: занята, некогда, потом созвонимся.
Андрей Викторович вернулся в комнату. Высокий, подтянутый, в дорогой домашней одежде. На работе программист, получает хорошо. Когда Света его привела, Лидия Васильевна сначала обрадовалась — наконец-то дочь нашла достойного мужчину.
— Лидия Васильевна, — обратился он к ней, даже не поздоровавшись, — завтра к вам придет мастер. Кран на кухне капает уже неделю.
— Андрей, я сама могу вызвать слесаря, — мягко сказала она.
— Не нужно. Я уже договорился. Света, ты оплатишь работу.
Дочь кивнула. Лидия Васильевна хотела возразить — квартира же ее, но промолчала. Андрей Викторович управлял ситуацией так естественно, словно это было само собой разумеющимся.
После его ухода в магазин Лидия Васильевна решилась:
— Света, мне не нравится, как он с тобой разговаrivает.
— Мам, не начинай! — дочь резко встала. — Ты к нему придираешься с первого дня!
— Я не придираюсь. Я вижу, что ты несчастна.
— Несчастна? — Света засмеялась, но смех вышел натянутым. — Мам, у меня впервые в жизни серьёзные отношения. Мужчина, который хочет со мной жить, который…
— Который что? Контролирует каждый твой шаг?
— Он заботится обо мне!
Лидия Васильевна посмотрела на дочь. Что случилось с той уверенной девушкой, которая в двадцать пять лет одна переехала в другой город учиться? Которая сама нашла работу, сняла квартиру, построила карьеру?
— Света, помнишь, как ты мне говорила — никогда не будешь зависеть от мужчины, как зависела я от твоего отца?
Дочь побледнела:
— Это другое.
— Чем другое?
— Папа пил. А Андрей не пьёт.
— Пьянство не единственный способ унижать женщину.
Света развернулась и ушла в комнату. Хлопнула дверью — впервые за много лет.
Лидия Васильевна осталась на кухне одна. За окном моросил октябрьский дождь. Она вспомнила, как двадцать лет назад собирала вещи, забирала пятилетнюю Свету и уходила от мужа-алкоголика. Тогда казалось — самое страшное позади. Теперь понимала: самое страшное, когда дочь сама выбирает того, кто её уничтожает.
Вечером они ужинали втроём. Андрей Викторович рассказывал о работе, Света слушала, изредка кивая. Лидия Васильевна заметила — дочь не ест суп.
— Света, тебе не нравится?
— Нравится, просто… не очень голодная.
— Она на диете, — вмешался Андрей Викторович. — Надо следить за фигурой.
Света вздрогнула, быстро взглянула на него. В этом взгляде было столько страха, что Лидия Васильевна почувствовала: что-то происходит. Что-то плохое.
— А что, Света поправилась? — спросила она.
— Не поправилась, но профилактика не помешает, — ответил Андрей Викторович и улыбнулся.
Света опустила глаза в тарелку.
После ужина Лидия Васильевна мыла посуду, когда услышала из комнаты приглушённые голоса. Она не собиралась подслушивать, но слова долетали сами:
— …твоя мать настраивает тебя против меня!
— Андрей, она ничего не говорила…
— Не ври! Я вижу, как ты на меня смотришь после разговоров с ней!
— Я не…
— Заткнись! Слушай меня внимательно: либо ты научишься держать свою мать в узде, либо я уйду. И найду себе женщину, которая умеет выбирать между мужем и мамочкой!
Тишина. Потом — тихий всхлип.
Лидия Васильевна сжала кухонное полотенце в кулаке. Хотелось ворваться в комнату, прогнать его. Но понимала — это только усугубит ситуацию.
Через полчаса Света вышла на кухню. Глаза красные.
— Мам, можно тебя попросить… не критикуй Андрея при мне, ладно?
— Света…
— Пожалуйста. Мне и так тяжело.
— Тяжело? Почему тяжело, если вы любите друг друга?
Дочь не ответила. Налила воды, выпила залпом.
— Мам, а можно… можно я переночую в твоей комнате? На диване.
— Конечно. А что случилось?
— Ничего. Просто хочется поговорить, как раньше.
Они легли, как когда-то, когда Света была маленькой. Лидия Васильевна гладила дочь по голове.
— Мам, а ты жалеешь, что ушла от папы?
— Нет. Жалею, что не ушла раньше.
— А ты не боялась остаться одна?
— Боялась. Но понимала — одной будет лучше, чем с тем, кто тебя не ценит.
Света молчала. Потом тихо спросила:
— А если человек не бьёт, но… но говорит такие вещи, от которых хочется провалиться сквозь землю?
Лидия Васильевна почувствовала, как сердце сжалось:
— Светочка, побои заживают. А вот слова… они остаются навсегда.
— Он говорит, что любит меня. Что хочет сделать меня лучше.
— А ты чувствуешь себя лучше?
Света заплакала. Тихо, в подушку.
— Я чувствую себя никчёмной. Глупой. Некрасивой.
— Доченька моя… — Лидия Васильевна обняла её. — Ты помнишь, какой была до него?
— Помню.
— Что изменилось?
— Появился он.
— И что ещё?
Света подняла голову:
— Я перестала верить в себя.
Утром Андрей Викторович был мрачен. За завтраком молчал, хмуро смотрел на женщин.
— Света, мне нужно поехать в командировку на неделю, — сказал он, допивая кофе. — Думаю, это хорошо. Ты сможешь решить, что для тебя важнее — наши отношения или мамочкины советы.
— Андрей, при чём тут…
— При том! — он резко встал. — Я устал конкурировать с твоей матерью за твоё внимание!
— Никто не конкурирует! — Света тоже поднялась. — Мама просто…
— Твоя мама просто завидует нашему счастью! Потому что сама неудачница!
Лидия Васильевна встала:
— Андрей Викторович, вы переходите границы.
— Какие границы? В своём доме я говорю то, что думаю!
— Это мой дом.
— И что? Света моя жена!
— Нет, — тихо сказала Света. — Я не твоя жена. Мы не расписаны.
Андрей Викторович посмотрел на неё с удивлением:
— То есть как не жена? Мы же живём вместе!
— Живём, но это не делает меня твоей собственностью.
— Ах вот как! — он схватил куртку. — Отлично! Тогда я уезжаю и не возвращаюсь! Посмотрим, как вы тут без меня!
Дверь захлопнулась. Света опустилась на стул.
— Всё. Он больше не вернётся.
— А ты хочешь, чтобы вернулся?
Света подняла глаза:
— Нет. Странно, но нет. Мне даже… легче стало.
Прошло три дня. Андрей Викторович не звонил. Света ходила на работу, возвращалась, помогала матери по хозяйству. Постепенно возвращался цвет лица, появилась улыбка.
На четвёртый день он позвонил:
— Света, я скучаю. Прости меня. Я был неправ.
— Андрей…
— Нет, слушай! Я понял — ты самое дорогое, что у меня есть. Давай начнём сначала. Я изменюсь.
Света молчала. Потом сказала:
— Знаешь, я тоже поняла кое-что. Я поняла, что впервые за полгода чувствую себя спокойно.
— Что ты хочешь сказать?
— То, что мы не подходим друг другу.
— Света, не говори глупости! Мы же любим друг друга!
— Нет, Андрей. Ты любишь контролировать. А я устала быть контролируемой.
Она положила трубку. Андрей Викторович перезвонил ещё несколько раз, но Света не взяла трубку.
Вечером они с мамой сидели на кухне, пили чай с тортом, который Света купила по дороге домой.
— Мам, спасибо.
— За что?
— За то, что не дала мне окончательно потеряться.
Лидия Васильевна взяла дочь за руку:
— Светочка, я не могла смотреть, как ты растворяешься в чужих требованиях.
— А я думала, что это любовь. Что я наконец-то кому-то нужна.
— Ты нужна. Но тому, кто будет ценить твою силу, а не ломать её.
Света кивнула. За окном вечерело. Впервые за полгода в доме была тишина — спокойная, добрая тишина.
— Мам, а ты веришь, что я встречу нормального человека?
— Верю. Но сначала ты должна поверить в это сама.
Света улыбнулась — первый раз искренне за долгое время:
— Знаешь, кажется, начинаю верить.
