— Тебе очень больно? Маленькая Анечка сидела возле кровати тяжело больного деда и гладила его по руке.
— Да нет, милая, что ты, совсем не больно. Он старался не показывать, как его разрывает на части от боли, чтобы не пугать малышку.
— А бабушка говорит, ты скоро с каким-то отцом встретишься. Это правда? Она придвинулась ближе, чтобы не упустить ни слова.
— Ох уж эта бабушка! Через силу хохотнул дед. Голову тебе только пудрит.
— Не, дед, она мне только волосы расчесывает и вовсе не пудрит. Ты давай, вылечивайся, ты мне обещал с горки покататься вместе. Анечка слезла со стула, подошла к дедушке, обняла и чмокнула в дряблую худую щеку, а выходя из комнаты, помахала ему рукой.
Но больше живым она его не видела. Аркадий Савельевич был крупным бизнесменом. Сеть магазинов была разбросана по всему городу и области. Начинал он, как и все тогда, с перепродажи жвачек и сигарет, потихоньку переходя от лотков к ларькам и заканчивая супермаркетами.
Жена его, Мария Антоновна, была правой рукой. И бухгалтер, и общалась с поставщиками, набирала штат и контролировала поставки. Их единственный сын, Паша, рано женился, и у него родилась чудесная дочка Анечка. Дед ее обожал, бабушка тоже любила, но Аня была ближе с дедушкой. Он брал ее часто с собой на прогулки, учил кататься на пони, подарил ей котенка, которого она так долго выпрашивала у родителей.
— Отец, да зачем ты поощряешь все прихоти ребенка? — сердился папа Анечки.
— Сын, прихоти для того и нужны, чтобы их поощрять, — смеялся Аркадий Савельевич. — Ну разве я могу отказать такой принцессе? — Да она из тебя веревки вьет, — качала головой жена.
— Да и пусть вьет. Деды для того и придуманы, чтобы внуки из них веревки вили. Да, моя хорошая, — наклонялся он к внучке, подхватывал, усаживал себе на шею и скакал, цокая, как конь по мостовой.
Девчушка хохотала, а деду казалось, что он становится моложе на несколько лет. Однако болезнь быстро подкосила его. Родные зря надеялись, что он поправится. Чуда не произошло. Больше всех горевала пятилетняя внучка. Анюта плакала целыми днями. Ее уже собирались показать детскому психологу, но несчастный случай изменил все планы.
Анечка поскользнулась на мокром полу в торговом центре и ударилась головой о ступеньку. От вида крови на голове дочери, Нина, мама, чуть сама не потеряла сознание. Кто-то быстро вызвал скорую, и их обеих доставили в ближайшую детскую больницу. Анюту увезли в операционную, а Нину оставили ждать в коридоре, сунув перед этим ей под нос ватку с нашатырем.
Нина позвонила мужу, и уже через полчаса Паша был в больнице.
— Да я засужу этот гребаный центр!, — кипятился он, но потом немного успокоился и присел рядом с женой. — Ты сама-то как?, — обнял он Нину.
— Очень перепугалась, вздохнула она.— Ну что там так долго? , — словно услышав ее, из операционной вышел хирург.
— Все в порядке, даже кость черепа не повредилась, кожа лопнула, отсюда и кровь, но на всякий случай она полежит у нас еще несколько дней, вдруг сотрясение выявится, и, не дай бог, внутренние гематомы образуются. В общем девочка, она уже большая, лежать будет в общей палате, там весело с ребятами. Приходите, навещайте, а сейчас всего доброго!, — доктор ушел.
А родители подождали, когда дочь переведут в палату, и бросились к ней.
— Маленькая моя!, — чуть не плакала Нина.— Ну как ты? Очень больно?, — она погладила дочь по перебинтованной голове.
— Нет, мам, не очень!, — девочка пыталась улыбнуться, но у нее это не очень получалось. Она была бледненькая и выглядела несчастной.
— Что тебе завтра принести?, спросил отец. Он сел рядом и держал малышку за руку.
— Мне Клаксона, пожалуйста, принеси!, — малышка ожила.
— Нет, дочь, кошек в больницу нельзя. От них много шерсти, а здесь должна быть чистота!, — папа погладил ее по руке.— Могу тебе игрушку принести, хочешь?
Аня помотала головой и застонала. Все-таки удар был сильный и давал о себе знать.
— Осторожно, родная!, — Павел укрыл ее одеялом.— Я пойду к доктору зайду, узнаю, что можно, а что нет и какие последствия падения!, — он поцеловал дочь. И пошел искать врача.
— Ладно, — Нина кивнула, — А я еще посижу здесь.
Когда Анечка заснула, Нина вышла из палаты. Паша ждал ее в коридоре, и вид у него был озадаченный.
— Что? Что?, — сказал врач. Она бросилась к нему.
— Да, в общем-то, ничего нового. Возможно, сделают томограмму на всякий случай, но будем надеяться на лучшее.
Всю дорогу домой Паша молчал или отвечал невпопад на вопросы, так что Нине приходилось переспрашивать его. Потом она тоже замолчала, переживая за дочь.
Павел с семьей жили в родительском доме, разделенном на две части. В нем было два входа, отдельные для каждой семьи, что было очень удобно. Вроде и самостоятельно жили, но, с другой стороны, дедушка с бабушкой всегда рядом. Правда, теперь осталась одна бабушка. Была еще одна сквозная дверь, через которую можно было пройти из одной части дома в другую, но ею практически не пользовались. Лишь открывали иногда, на праздники, чтобы не носить салаты и торты друг другу по улице.
После похорон Аркадия Савельевича прошло всего несколько дней. Однако в дом к его семье пришел семейный нотариус. Нина и Павел были как раз в родительской половине дома с Марией Антоновной. Нина листала какие-то журналы, мать и сын разбирали бумаги отца.
— О, хорошо, что вы все в сборе! — поздоровавшись, обрадовался нотариус.— Аркадий вызывал меня незадолго до кончины уладить кое-какие дела по поводу наследства.
Все переглянулись. Кажется, дед устроил какой-то сюрприз.
— А вроде он уже составлял завещание, подала голос вдова. — Там было всё поделено.
— Он переиграл маленько,— нотариус развел руками.— Хотел сегодня огласить его, да в спешке взял не ту папку. Эх, давайте тогда отложим до завтра. В три часа здесь же, хотя, если хотите, можете прийти ко мне в контору.
— Ну уж нет, — заявили все хором, — Лучше вы к нам.
На следующий день нотариус позвонил Павлу:
— Ради бога, простите. Срочный вызов в соседний город, не успею к трем часам. Давайте еще раз перенесем оглашение, завтра, скажем, в это же время.
— Хорошо, — согласился Паша. Днем раньше, днем позже, не имеет значения. На том мы порешили. — Нотариус сегодня не приедет. Павел передал разговор жене.— Пойду матери скажу, чтобы не ждала.
— Хорошо, я тогда в больницу съезжу. Нина сняла с колен Клаксона, свернувшегося клубком и тарахтевшего, как вертолет.
Паша ничего не ответил и ушел к матери, а Нина стала собираться к дочке. Проходя мимо сквозной двери, услышала голоса. Никогда прежде она не знала, что здесь настолько хорошая слышимость. — Ты уверен? Голос матери был тихим, но понятно, что она удивлена и озадачена.
— Я не знаю, но врач мне сам лично сказал,— Паша тихо говорил.
— Может, это какая-то ошибка? Но бывают же врачебные ошибки или анализы перепутали. Мне вон вообще говорили, что у меня дочка родится. Мы уже и имя придумали “Даша”. Было понятно, что Мария Антоновна улыбается,наслаждается воспоминанием.
— Мама, у меня одна группа крови, у Нины другая, а у Ани вообще третья. Ну как такое может быть? Павел уже почти кричал.
— Тише, Павлуш, — мать успокаивала его.
— Это значит, что Нина меня обманывала все эти годы. И Аня мне не родная, и всем не родная. Отец любил ее больше всех, и подозреваю, что завещание он переделал из-за нее.
Горечь в голосе мужа просачивалась через закрытую дверь и больно ранила Нину.
— Я не могу даже смотреть на жену. Ну как она могла? — послышался удар в дверь. Видимо, Паша саданул по ней кулаком в порыве злости.
Нина не верила своим ушам. Ее Пашка, любимый муж, человек, с которым они прошли и огонь, и воду, сомневается в ней, мало того, подозревает ее в измене и обмане. Она была так подавлена этим открытием, что не могла сдвинуться с места, и только мысль о дочке придала ей силы. Нина тихо вышла из дома, не стала брать машину, а вызвала такси.
Всю дорогу она прокрутила в голове разговор мужа и свекрови. Зайдя к дочери и просидев возле нее почти два часа, она пошла искать лечащего врача, а найдя его в кабинете, пробыла там еще час. Нина вышла оттуда раскрасневшейся, но довольной, убирая какие-то бумаги в сумочку.
На следующий день нотариус все-таки пришел в назначенный час. Собрав всех в кабинете Аркадия Савельевича, он огласил завещание. По нему выходило, что все акции компаний сети магазинов будут находиться на специальном счете, оформленном на Анечку, и дивиденды будут перечисляться любимой внучке на ее счет до достижения 21 года, а потом она сможет распоряжаться ими самостоятельно. То же относилось и к жилой недвижимости и доходу, который она приносила. По достижению 21 года квартира переходит в собственность внучки. Жене он оставил дом, в котором они живут, и коллекцию старинного оружия, которое стоило целое состояние. Сыну свой второй бизнес, о котором мало кто знал – ремонт элитных автомобилей и коллекцию ретро автомобилей, которые он собирал всю свою жизнь. Это было его хобби, которое в итоге превратилось в выгодное вложение капитала. Ценителей старых авто всегда находилось в достатке. Нине же, матери его обожаемой внучки, он оставил салон-парикмахерскую, которую приобрел незадолго до смерти. Маленький дачный домик с садом недалеко от города и удобный пикап. И там еще была приписка – «Моей маленькой принцессе нужен свежий воздух, фрукты и любимые родители рядом». Салон приносил хороший доход, а Нина разбиралась в моде и стилях. Когда нотариус закончил, все сидели молча и переваривали услышанное. Потом Павел не выдержал:
— Мне придется оспорить завещание, оно недействительное, — он посмотрел на жену.
Нина усмехнулась. Она поняла, что он имеет в виду.
— Сынок, может, не надо?
Нина пыталась образумить его, но того понесло:
— Завещание недействительное, — еще раз повторил он, чем вогнал нотариуса в замешательство.— Анна не моя дочь. Доктор в больнице сказал, что у нее группа крови не такая, как у нас с женой. Поэтому у меня есть все основания считать её изменницей и обманщицей.
— Кого? Дочь? Жена приподняла бровь в усмешке.
— Тебя! Павел покраснел и отвел взгляд от жены.
— Вот это поворот, — проворчал себе под нос нотариус.
— Ну тогда и я скажу, — подала голос Нина, — Подавитесь вы своим наследством. Не ожидала я, что мой муж такой одержимый и жалкий. В один момент отрегся от родной дочери и жены лишь потому, что природа сыграла злую шутку и подарила нашей дочке не ту кровь. Так вот тебе, на, изучай! Она бросила ему научные статьи, вырезанные из журналов и распечатанные на принтере, которые ей дал лечащий врач Ани. — Можешь сделать тест, но на этом наша совместная жизнь закончится.
— Ниночка, подожди, не горячись, Мария Антоновна тоже решила высказаться.— Паша, он мужчина, собственник, как лошадь с шорами, не видит ничего вокруг, когда на его собственность, как он считает, посягнули. Я его не оправдываю, но пойми его, далекий от медицины человек так же бы посчитал.
Павел во все глаза смотрел на мать и не верил, что та на стороне невестки. Она это заметила:
— Да, сын, ты не прав, я тоже изучила этот вопрос, и вместо того, чтобы возводить напраслину на твою жену, тебе советую сделать то же. Но если ты и правда решишь делать тест, ты потеряешь не только Нину, но и моё уважение, но и своё собственное.
Павел схватился руками за голову. Нотариус сидел тихо, как мышь. Потом он решился и тихонько спросил:
— Я пойду, наверное, завещание зачитано, вы вроде совсем согласны, а у меня ещё дела. И он боком-боком выскользнул из кабинета, оставив семейство в полном раздоре.
Нина тоже встала. Надо было ехать к дочери, да и проветрить голову не мешало, находиться здесь было тяжело. Она кивнула свекрови и вышла. Анюта уже вовсю носилась по коридору.
— Мамочка!, — увидела она её издалека и бросилась к ней.— Меня доктор обещал завтра выписать, сказал, что у меня не голова, а дом советов.
— Прекрасная новость, — подхватила дочь на руки Нина.— Какая ты тяжеленная!
— Просто я покушала хорошо, — прошептала на ухо дочка.
— А ну-ка, кто на лошадке поедет?, — раздалось сзади.
— Папа!, — обрадовалась Аня.
Нина опустила её на пол, а отец подхватил, посадил на плечи и весело зацокал, пока не попался врачу:
— Так, это что у нас тут за ипподром?, — строго сказал доктор.— Я смотрю, наездница прекрасно себя чувствует, может, сегодня уже домой отправить?
— Да, домой! Мам, а Клаксон меня ждет? Я так соскучилась! И по бабушке тоже!, — дочь захлопала в ладоши.
— Да, тебя все ждут, — кивнула Нина.
— Папа, зайдите на пару минут ко мне в кабинет. Доктор жестом пригласил Павла пройтись с ним. Нина с дочкой остались ждать в коридоре. Через несколько минут муж вышел с пристыженным и виноватым видом, избегая смотреть на Нину.
На другой день, дождавшись вечера, он сам уложил Анечку и пришел с повинной:
— Нина, прости дурака, а? Перемкнуло что-то в голове, как он про группу крови сказал. Ну нет, чтобы разузнать ее самому или хотя бы тут же у доктора спросить. Повёл себя, как кретин. Хочешь, на колени встану? Он опустился на одно колено, и в нем что-то хрустнуло.
Нина старалась быть серьезной, обиженной, но после этого хруста было сложно. Анна расхохоталась.
— Ладно, Трансформер, поднимайся. В конце концов, не твоя вина, что тебе при рождении мозгов не доложили. Пашка старался сделать сердитое лицо, но потом тоже рассмеялся. А через девять месяцев у них родилась дочка.
