— Купи свою дачу и живи там, сколько душе угодно, — кричала я сестре, когда она заявила, что останется еще на месяц.
— Маша, успокойся! — Лена поставила чашку с чаем на стол так резко, что жидкость расплескалась. — Это же семейная дача! Папа завещал ее нам обеим!
— Семейная, да, но я здесь живу постоянно! А ты приезжаешь раз в год на месяц и делаешь вид, что это твой дом!
Я метнулась к окну, глядя на участок, который холила и лелеяла уже третий год подряд. Грядки с помидорами, огурцы в теплице, розы у крыльца — все это было моими руками посажено, полито, прополото.
— Маш, — голос Лены стал мягче, — я понимаю, что тебе тяжело. Развод, переезд из города… Но нельзя же так со мной разговаривать. Мы сестры.
— Сестры! — я обернулась к ней. — Когда мне было плохо, где была моя дорогая сестра? Когда Андрей ушел и оставил меня без квартиры, кто мне помог? Никто! А теперь, когда я наконец-то устроилась здесь, нашла работу в районном центре, ты приезжаешь и…
— И что? — Лена встала. — Что я делаю такого ужасного?
— Ты живешь здесь как в отеле! Я готовлю, убираю, работаю в огороде, а ты только загораешь и читаешь книжки!
— Так я же отдыхаю! У меня отпуск!
— А у меня что, вечный отпуск? — голос мой сорвался на визг. — Я тут пашу как проклятая, чтобы все содержать в порядке!
Лена опустилась обратно на стул. Ее лицо было усталым, но в глазах читалось упрямство.
— Хорошо, — сказала она тихо. — Давай поговорим как взрослые люди. Что тебя конкретно беспокоит?
Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.
— Меня беспокоит то, что ты живешь здесь как паразит. Вот это меня беспокоит.
— Паразит? — Лена побледнела. — Это я паразит?
— А как это еще назвать? Ты не вкладываешь в дачу ни копейки, не работаешь на участке, даже за продуктами не ездишь! Я все покупаю на свои деньги!
— Потому что у тебя тут все налажено! Ты сама не разрешаешь мне ничего делать! Когда я вчера хотела приготовить обед, ты сказала: «Не мешай, я сама!»
Я открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Действительно, вчера было именно так.
— Это… это потому что ты не знаешь, где что лежит, — пробормотала я.
— Маша, — Лена подошла ко мне, — я понимаю, что тебе тяжело. Но мы можем найти решение. Я готова помогать финансово, готова работать в огороде. Только не гони меня отсюда.
— Ты не понимаешь, — я отвернулась. — Это не только про деньги и работу. Это… это про то, что у меня больше нет дома. Была квартира с Андреем — не стало. Теперь единственное место, где я чувствую себя как дома, — это дача. А когда ты приезжаешь, я снова чувствую себя гостьей.
— Но я же не выгоняю тебя!
— Не выгоняешь, но… — я замолчала, не зная, как объяснить это чувство. — Когда ты здесь, я не могу расслабиться. Все время думаю, что делаю что-то не так, что мешаю тебе отдыхать. И потом, ты живешь в Москве, у тебя там карьера, квартира, все как надо. А у меня только это место есть.
Лена села на крыльцо, похлопала рукой по ступеньке рядом с собой.
— Садись, — сказала она. — Давай поговорим нормально.
Я нехотя подошла и села рядом.
— Знаешь, Маш, — начала Лена, — мне кажется, проблема не в том, что я приезжаю. Проблема в том, что ты боишься.
— Чего бояться?
— Боишься, что я заберу у тебя единственное, что у тебя есть. Боишься, что я буду претендовать на эту дачу как на свою собственность.
Я молчала, глядя на грядки. Может быть, Лена была права.
— Послушай, — продолжила сестра, — я не собираюсь отбирать у тебя дачу. Мне она нужна только для отдыха, пару раз в год. Если хочешь, мы можем оформить какую-то договоренность официально.
— Какую договоренность?
— Ну, например, ты становишься основным пользователем дачи, а я получаю право приезжать в отпуск. Или можем вообще переоформить дачу полностью на тебя, а я буду просто гостьей.
— Серьезно? — я впервые за весь разговор посмотрела на нее с надеждой.
— Серьезно. Мне не нужна собственность, которую я не могу содержать. А тебе нужен дом. Но есть одно условие.
— Какое?
— Перестань меня ненавидеть. Я твоя сестра, и я хочу, чтобы ты была счастлива. Если счастье для тебя — это жизнь на даче, то пусть будет так. Но давай останемся семьей.
Я почувствовала, как к горлу подступают слезы.
— Ленка, — прошептала я, — прости меня. Я не хотела… просто у меня сейчас такой период, когда все бесит.
— Я понимаю. Развод — это всегда тяжело. А еще тяжелее начинать жизнь заново в сорок лет.
— Мне страшно, — призналась я. — Страшно, что не смогу устроиться в новой жизни. Что останусь одна в этом доме и буду сходить с ума от одиночества.
— Не останешься. Я же сказала — буду приезжать. Только теперь буду предупреждать заранее и не засиживаться слишком долго.
Мы сидели молча, слушая, как поют птицы в саду. Постепенно злость отступала, уступая место усталости.
— Ленка, — сказала я наконец, — а может, ты все-таки останешься на месяц? Только теперь будешь помогать мне в огороде. И деньги пополам.
— Договорились, — улыбнулась Лена. — Но готовить буду я. А то твоя стряпня уже надоела.
— Эй! — я толкнула ее локтем. — Моя стряпня лучше твоей!
— Поспорим на банку варенья?
— Поспорим!
Мы засмеялись, и мне показалось, что в доме стало светлее.
— Знаешь, — сказала Лена, — а может, действительно стоит подумать об официальном переоформлении? Чтобы у тебя была полная уверенность в завтрашнем дне.
— Думаешь, стоит?
— Думаю. И еще я думаю, что тебе надо познакомиться с соседями. Живешь здесь уже три года, а я не видела, чтобы к тебе кто-то заходил.
— Соседи тут все пожилые. О чем с ними разговаривать?
— О жизни. О погоде. О рассаде. Да о чем угодно! Человек не может жить в изоляции.
— А вот Николай Петрович из соседнего дома довольно приятный мужчина, — задумчиво произнесла я. — Вдовец. Часто помогает мне с тяжелой работой в огороде.
— Вот видишь! — обрадовалась Лена. — А ты говоришь, что останешься одна.
— Ну не знаю я, как с людьми общаться. Отвыкла после развода.
— Научишься. Главное — не закрываться от мира.
В этот момент со стороны калитки послышался мужской голос:
— Мария Петровна, а вы дома?
— Николай Петрович! — я вскочила. — Конечно, дома! Проходите!
К крыльцу подошел мужчина лет пятидесяти, с седеющими висками и добрыми глазами.
— Добрый день, — поздоровался он. — Я хотел спросить, не нужна ли помощь с покосом? У меня сегодня время свободное.
— Николай Петрович, познакомьтесь — это моя сестра Лена. Лена, это наш сосед, о котором я рассказывала.
— Очень приятно, — Лена встала и протянула руку. — Маша много о вас рассказывала.
— Надеюсь, хорошее, — улыбнулся Николай Петрович.
— Исключительно хорошее, — заверила его Лена. — А насчет покоса — мы с Машей как раз собирались этим заняться. Может, вместе справимся?
— С удовольствием! Только сначала чаю попьем, а то жарко сегодня.
— Конечно, — я направилась к дому. — Сейчас поставлю чайник.
— Маш, — окликнула меня Лена, — а может, Николай Петрович останется на обед? Я как раз собралась готовить.
— Если не затруднит, — застенчиво улыбнулся мужчина.
— Нисколько не затруднит! — воскликнула я. — Мы будем рады!
Когда я заходила в дом, то услышала, как Лена говорит Николаю Петровичу:
— Знаете, моя сестра иногда кажется немного замкнутой, но на самом деле она очень добрый человек. Просто переживает трудный период в жизни.
— Я понимаю, — ответил он. — Мария Петровна — замечательная женщина. И работящая, и хозяйственная. Такие люди редко встречаются.
Стоя у плиты и дожидаясь, пока закипит вода, я улыбнулась. Возможно, Лена права. Возможно, не стоит бояться общения с людьми. И возможно, жизнь на даче не будет такой одинокой, как мне казалось.
— Лена! — крикнула я из кухни. — А что ты собираешься готовить на обед?
— Борщ! — отозвалась она. — С нашими помидорами и капустой!
— Только не пересоли! — не удержалась я.
— Не буду! — засмеялась сестра. — Но если пересолю, то сама и есть будешь!
Николай Петрович тоже рассмеялся, и мне подумалось, что давно в доме не было такого легкого, веселого смеха.
Через час мы втроем работали в огороде. Николай Петрович косил траву, Лена полола грядки, а я поливала рассаду. Работа спорилась, и мне впервые за долгое время не хотелось никого прогонять. Наоборот, хотелось, чтобы этот день длился как можно дольше.
— Маш, — окликнула меня Лена, — а помнишь, как мы в детстве на даче у бабушки работали? Ты всегда командовала, а я все делала не так.
— Помню, — улыбнулась я. — Ты тогда морковку вместе с ботвой выдернула.
— Зато какая ботва была! Пышная, зеленая!
— Да, но морковка-то была еще мелкая, — засмеялась я.
— Девочки, — вмешался Николай Петрович, — а у меня есть предложение. Что если мы организуем небольшую общую грядку? Я могу выделить участок земли, Мария Петровна — семена и рассаду, а вы, Елена, — можете помочь с поливом, пока будете гостить.
— Отличная идея! — воскликнула Лена. — Маша, что скажешь?
— Я… — я замялась. — А вдруг ничего не получится?
— Получится, — уверенно сказал Николай Петрович. — Главное — начать. А там видно будет.
— Хорошо, — решилась я. — Попробуем.
— Тогда завтра и начнем, — обрадовалась Лена. — Я специально встану пораньше.
— Ты? Пораньше? — я недоверчиво посмотрела на сестру.
— А что такого? Я могу встать рано, если нужно.
— Ну-ну, — усмехнулась я. — Посмотрим.
Но в глубине души я была довольна. Возможно, этот месяц с сестрой пройдет не так уж плохо. Возможно, мы действительно сможем найти общий язык и остаться семьей.
Вечером, когда Николай Петрович ушел домой, а мы с Леной мыли посуду, сестра вдруг сказала:
— Маш, а знаешь, что я поняла сегодня?
— Что?
— Что ты здесь не прячешься от жизни. Ты строишь новую жизнь. И у тебя это получается.
— Думаешь?
— Уверена. Посмотри, какой у тебя дом уютный, какой огород ухоженный. И сосед хороший. И работа нравится.
— Да, работа нравится, — согласилась я. — Я преподаю в сельской школе. Дети там простые, отзывчивые.
— Вот видишь. А я боялась, что ты зачахнешь здесь от скуки.
— Знаешь, — призналась я, — я тоже боялась. Но, кажется, зря.
— Определенно зря. Но все-таки обещай мне, что не будешь совсем отшельницей. Иногда выбирайся в город, встречайся с людьми.
— Обещаю. А ты обещай, что будешь приезжать не только летом, но и зимой иногда.
— Обещаю. Буду приезжать на все длинные выходные.
— И на Новый год?
— И на Новый год. Представляешь, какая елка у нас будет? Настоящая, из леса!
— Будет здорово, — улыбнулась я. — Давно мы не встречали Новый год вместе.
— С детства не встречали. Пора исправляться.
Мы закончили мыть посуду и вышли на крыльцо. Солнце уже садилось, окрашивая небо в розовые и оранжевые тона.
— Красиво здесь у тебя, — сказала Лена. — Я понимаю, почему ты не хочешь отсюда уезжать.
— Да, красиво. И тихо. И… мое.
— Твое, — согласилась Лена. — Полностью твое. Но теперь еще и немножко наше. Семейное.
— Семейное, — повторила я. — Это хорошо звучит.
Мы сидели молча, наблюдая, как над садом пролетают первые летучие мыши. Где-то вдалеке кукушка отсчитывала время, а из соседнего дома доносился тихий звук работающего телевизора.
— Лен, — сказала я наконец, — прости меня за сегодняшнее утро. Я была неправа.
— Мы обе были неправы, — ответила сестра. — Но главное, что мы разобрались.
— Да, разобрались. И знаешь что? Я рада, что ты приедешь еще. Рада, что у нас будет общая грядка с Николаем Петровичем. Рада, что мы снова стали сестрами.
— Мы всегда были сестрами, — мягко сказала Лена. — Просто забыли об этом на время.
— Тогда давай больше не забывать.
— Договорились.
В этот момент из-за забора послышался голос Николая Петровича:
— Девочки, а не хотите чаю с медом? У меня как раз самовар затопился.
— Хотим! — хором ответили мы и засмеялись.
— Идем, — сказала Лена. — А то мед остынет.
— Идем, — согласилась я. — Тем более что завтра рано вставать — грядку копать.
— Я встану, — уверенно заявила Лена. — Не сомневайся.
— Посмотрим, — улыбнулась я, но в этот раз без злости. — Посмотрим.
