Артём шел из школы, разглядывая лужи. Ноябрь выдался мокрый, серый. Портфель болтался на плече — математика сегодня не задалась. Опять двойка маячила на горизонте.
И тут странный звук. Похоже на писк. Жалобный, тонкий. Откуда-то из-под старых досок у стройки.
— Кто тут? — позвал Артём негромко, остановившись.
Никто не ответил. Только писк повторился — слабее, будто кто-то сдавался.
Мальчик присел на корточки, отодвинул доску. И увидел комочек. Серо-рыжий, мокрый, размером с его ладонь. Щенок. Совсем крошечный.
— Вот это да, — выдохнул Артём.
Щенок не шевелился. Только дышал — еле-еле. Глаза еще не открылись.
«Наверное, умирает», — подумал мальчик. И сердце кольнуло так, что даже дышать стало трудно.
Что делать? Домой нести нельзя — там папа. Он с детства собак боялся. «Дикие непредсказуемые твари», — говорил всегда. «Заразу разносят, кусаются без причины».
Но щенок умирал. Прямо сейчас. На глазах.
Артём стянул с себя куртку, аккуратно завернул малыша. Тот даже не пискнул — совсем обессилел.
— Потерпи, — прошептал мальчик. — Что-нибудь придумаем.
И вдруг вспомнил. Подвал! У них в доме есть старый подвал. Папа туда лопаты складывает, банки с соленьями. Ключи всегда висят на кухне.
«Временно», — убеждал себя Артём, торопливо шагая домой. «Пока не окрепнет. А потом, потом кому-нибудь отдам».
Дома пахло борщом и мамиными пирожками. В гостиной гудел телевизор — папа смотрел новости.
— Артёмка! — мама выглянула из кухни. — Как дела? Покушаешь?
— Попозже, мам. Уроки сначала.
«Ключи, ключи», — лихорадочно думал мальчик, прижимая к груди свертком куртку со щенком внутри.
Ключи оказались на месте — тяжелая связка с железным брелоком. Артём стащил их так тихо, будто воровал сокровища.
Подвал встретил сыростью и запахом старых досок. Мальчик включил тусклую лампочку, огляделся. В углу стояли банки с вареньем, лопаты, какие-то тряпки.
— Вот тут и устроимся, — прошептал он щенку.
Малыш лежал в куртке, едва дышал. Артём нашел старую наволочку, постелил в картонной коробке. Потом осторожно переложил туда крошечное тельце.
— Есть тебе надо, — бормотал мальчик. — Только что ты ешь? Молоко, наверное?
Наверх он поднялся уже другим человеком. Теперь у него была тайна. Огромная, страшная тайна.
За ужином мама спросила: — Ты какой-то рассеянный сегодня. Все в порядке?
— Устал просто, — соврал Артём, ковыряя вилкой картошку.
Папа читал газету, изредка хмыкая на новости. Артём косился на него и думал: «Если узнает… Только бы не узнал!»
Когда родители уселись перед телевизором, мальчик пробрался на кухню. Налил в блюдечко молока, взял пипетку из аптечки. На цыпочках спустился в подвал.
Щенок лежал точно так же. Но дышал чуть увереннее.
— Ну давай, попробуй, — Артём осторожно капнул молоко в крошечную пасть.
Малыш дернулся, зашевелился. И проглотил! Потом еще капельку. И еще.
— Молодец! — прошептал мальчик, и на глазах выступили слезы радости. — Будешь жить!
Так начались самые странные дни в жизни Артёма.
Утром — в школу, как ни в чем не бывало. А сердце колотилось: жив ли щенок? Не замерз ли за ночь?
После уроков — сломя голову домой. Ключи со стола, и в подвал.
— Живой! — каждый раз облегченно выдыхал мальчик, видя шевелящийся комочек.
Щенок рос не по дням, а по часам. Глазки — блестящие, черные бусинки. Уже начал пытаться вставать на лапки.
— Мишка! — вдруг сказал Артём, глядя на пушистую мордочку. — Будешь Мишкой.
Кормить становилось проще. Мишка уже лакал молоко из блюдца, грыз размоченный хлеб. Артём таскал ему остатки со стола, экономил на завтраках.
Малыш носился по подвалу, писал в углу, грыз все подряд. Артём убирал за ним, как мог, менял тряпки.
А Мишка рос.
Совсем скоро это был уже настоящий щенок — лохматый, веселый, с розовым языком. Он встречал Артёма радостным повизгиванием, лизал в лицо, засыпал у него на коленях.
— Нельзя тебе всю жизнь в подвале жить, — говорил мальчик, поглаживая теплую шерстку. — Ну ничего, что-нибудь придумаем.
Но в душе он знал — ничего не придумается. Как можно отдать Мишку? Это же предательство!
А дома становилось все сложнее.
— Артём, ты стал какой-то отстраненный, — сказала мама однажды вечером. — И в школе, говорят, витаешь в облаках.
Да, Мария Ивановна жаловалась. Артём действительно не слушал на уроках — думал о Мишке. Пропустил контрольную по русскому — побежал кормить щенка.
— Может, к врачу? — предложил папа. — Проверить, все ли в порядке.
— Не надо! — слишком резко ответил Артём. — Я в порядке.
Папа насторожился. Внимательно посмотрел на сына.
— А ключи от подвала ты случайно не брал?
У Артёма похолодело внутри: — Зачем мне ключи?
— Не знаю. Просто иногда их не нахожу на месте.
Мальчик пожал плечами, делая равнодушное лицо. А внутри все дрожало от страха.
Ночью он лежал и думал: что будет, если папа найдет Мишку? Выкинет на улицу? Отведет в приют?
«Не отдам, — решил Артём. — Что бы ни было — не отдам».
Но утром Мишка встретил его особенно радостно. И мальчик понял — долго так продолжаться не может.
Все рухнуло в один проклятый четверг.
Артём, как обычно, примчался из школы и кинулся к кухонному столу — хватать ключи. Но крючок был пуст.
Сердце екнуло.
— Мам! — позвал он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — А где ключи от подвала?
— Какие ключи? — мама выглянула из комнаты с пылесосом в руках.
— Ну, которые на кухне висят.
— Не знаю. Папа, наверное, взял.
Папа! Артём бросился в гостиную. Отца не было. Заглянул в спальню — пусто.
тревога грызла изнутри. Неужели папа что-то заподозрил?
Час томительного ожидания. Два. Три.
Наконец — звук ключа в замке. Папа вошел в прихожую, снял куртку. Лицо у него было странное. Задумчивое и суровое одновременно.
— Артём! — позвал он. — Иди сюда.
— Сейчас, пап! — отозвался мальчик из своей комнаты, но ноги будто приросли к полу.
— Не «сейчас», а сию же минуту!
Такого тона Артём не слышал никогда. Медленно, словно шел на казнь, он вышел в гостиную.
Папа сидел на диване, мама устроилась рядом. Оба смотрели на сына серьезными глазами.
— Садись, — папа кивнул на кресло напротив.
Артём сел. Руки дрожали.
— Сын, — начал отец тихо, — я хочу задать тебе один вопрос. И прошу — отвечай честно.
Пауза. Мальчик кивнул, не доверяя своему голосу.
— Ты что-нибудь от нас скрываешь?
«Все. Знает все». Мир качнулся.
— Нет, — выдавил Артём. — Ничего не скрываю.
Папа тяжело вздохнул:
— Артём. В подвале кто-то живет.
— Что? — мальчик изобразил удивление, хотя внутри все рушилось.
— Я сегодня спускался за лопатой. Там живет собака.
Артём молчал. Что сказать? Как объяснить?
— Может, бродячая забралась? — предположила мама.
— Нет. Дверь заперта. Значит, кто-то пускает ее туда. Кто-то кормит. Кто-то заботится.
Последние слова прозвучали почти с болью.
— Артём, — папа наклонился вперед. — Скажи правду. Это ты?
Молчание затягивалось. Мальчик смотрел в пол, сжав кулаки. Неужели соврать еще раз?
— Нет, — прошептал он. — Не я.
И тут случилось страшное. Папа встал, подошел к сыну. Присел на корточки рядом с креслом. И Артём увидел в его глазах не гнев. Не злость.
Разочарование.
— Сынок, — тихо сказал отец. — Ты лжешь мне. В первый раз в жизни. И знаешь, что больнее всего? Не то, что ты завел собаку. А то, что не доверяешь нам и обманываешь.
У Артёма перехватило дыхание.
— Пап.
— Ты думаешь, я тебя накажу? Выгоню собаку? — папа грустно улыбнулся. — А знаешь, что я думаю? Что мой сын настолько меня боится, что предпочитает жить в ложи. И это моя вина.
Артём не выдержал. Слезы хлынули рекой.
— Я не хотел врать! — всхлипнул он. — Но ты же собак не любишь! Говоришь, что они опасные! А он умирал! Совсем маленький был! Я не мог его бросить!
— Покажи, — тихо сказал папа.
— Что?
— Покажи мне эту собаку.
Мальчик поднял заплаканное лицо:
— Правда?
— Правда. Идем.
Они спустились в подвал втроем — Артём, папа и мама. Мальчик дрожащими руками включил свет.
— Мишка! — позвал он.
Из-за ящиков выскочил щенок. Увидев мальчика, Мишка радостно залаял и бросился к нему.
— Вот он, — прошептал Артём, беря щенка на руки. — Это Мишка.
Папа замер. Смотрел на сына, прижимающего к себе собаку. На импровизированную конуру из картонной коробки. На миски, аккуратно расставленные в углу.
— Сколько времени ты за ним ухаживаешь? — спросил он хрипло.
— Месяц, — признался Артём. — Каждый день. Кормлю, убираю. Он хороший, пап! Не кусается! Просто играет.
— Тише, — папа поднял руку. — Дай-ка мне на него посмотреть.
Мишка, услышав незнакомый голос, насторожился. Но не зарычал, не оскалился. Просто смотрел любопытными черными глазами.
— Можно? — папа протянул руку.
Артём осторожно передал щенка отцу. Сердце колотилось так, что казалось — сейчас выпрыгнет.
Папа взял Мишку на руки. Тот немного поскулил, потом обнюхал незнакомца и лизнул в нос.
И тут произошло чудо. Папа засмеялся. Тихо, удивленно.
— Совсем малыш еще.
— Пап, — Артём не решался дышать. — Можно мы его оставим?
Долгая пауза. Мама смотрела на мужа, Артём — на папу. А папа смотрел на щенка в своих руках.
— Но только больше никакой лжи, — сказал папа, все еще держа Мишку на руках. — Если что-то случится — сразу говоришь нам.
— Обещаю! — горячо кивнул Артём.
— И собака живет не в подвале. Найдем ей место в доме.
Мама улыбнулась:
— А я и не против была. Просто не знала, что у нас такой заботливый хозяин появился.
В субботу они втроем поехали в зоомагазин. Купили ошейник, поводок, корм, игрушки. Мишка важно сидел в тележке, разглядывая покупки.
— Ему прививки нужны, — сказал продавец. — И ветеринару показать.
— Конечно, — кивнул папа. — Мы все сделаем правильно.
Дома началась новая жизнь. Мишка с восторгом исследовал квартиру, носился по коридорам, играл с тапками. Спал он теперь на коврике рядом с кроватью Артёма.
— Знаешь, сын, — сказал папа как-то вечером, — ты меня многому научил.
— Чему? — удивился мальчик.
— Тому, что страхи можно побеждать. И что доброта важнее правил.
Артём гладил Мишку, который сопел у него на коленях.
Через месяц к ним в гости пришла бабушка. Увидев собаку, она всплеснула руками:
— Ой, какой красавец! А как зовут?
— Мишка, — гордо ответил Артём.
— И откуда он у вас?
Мальчик переглянулся с родителями. Потом рассказал всю историю — честно, без утайки.
— Молодец, — сказала бабушка, когда он закончил. — Настоящий мужской поступок совершил.
Вечером, когда все легли спать, Артём лежал в кровати и слушал, как Мишка сопит на коврике. За окном шел снег, в доме было тепло и уютно.
Он думал о том, как страшно было врать. Как мучительно — скрывать правду. И как хорошо стало, когда все открылось.
— Мишка, — шепнул он в темноту, — а ведь мы с тобой счастливчики. У нас теперь настоящая семья.
Щенок сонно гавкнул в ответ, будто соглашался.
