— И что теперь? Так и будешь сидеть в своей комнате до старости? — Мария Ивановна застыла в дверном проёме, скрестив руки на груди. — Тебе уже двадцать пять! Двадцать пять, Аня! В твоём возрасте я уже тебя нянчила.
Анна не оторвала взгляда от ноутбука. Еженедельный отчёт сам себя не сделает, а начальник отдела уже дважды напоминал о сроках.
— Мам, мы это уже обсуждали. У меня другие планы на жизнь.
— Какие планы? Сидеть в своей конторе за копейки? Жить с мамой до пенсии? — Мария Ивановна подошла ближе, опёрлась о стол. — Я тебя спрашиваю, у тебя что, есть какой-то тайный жених, о котором я не знаю?
Анна наконец подняла глаза — усталые, с тенью раздражения.
— Нет, мам. И я не собираюсь срочно его заводить только потому, что тебе кажется, будто без штампа в паспорте моя жизнь — пустое место.
— Не дерзи матери! — Мария Ивановна вздёрнула подбородок. — Я о тебе забочусь. О твоём будущем думаю. Кому ты нужна будешь через пять лет? Кто о тебе позаботится, когда я умру?
Вот оно. Коронный ход. Анна мысленно отсчитала: три, два, один…
— У меня сердце. Давление. Врач сказал — любые переживания и всё, инсульт, — Мария Ивановна прижала руку к груди. — А переживаю я только из-за тебя. За твою судьбу.
Анна закрыла ноутбук. Отчёт подождёт. Этот разговор нужно прекратить сейчас, иначе они опять проговорят до полуночи, и снова будут слёзы, упрёки, головная боль.
— Ладно, мам. Давай не сегодня, ладно? Я правда устала.
— Устала она! — всплеснула руками Мария Ивановна. — А мне, значит, не устать никогда? Я между прочим, сегодня отличную новость принесла. Татьяна, ты же помнишь тётю Татьяну? Так вот, она говорит, её племянник Серёжа недавно развёлся. Директор мясокомбината! Тридцать пять лет, обеспеченный, непьющий.
— И что? — Анна почувствовала, как внутри всё сжимается от тревожного предчувствия.
— Как что? Таня с ним разговаривала, показала твоё фото. Ты ему понравилась! Он согласен познакомиться.
Анна медленно поднялась со стула.
— Подожди-подожди. Ты показывала моё фото какому-то левому мужику? Без моего разрешения?
— Почему левому? Серёжа — племянник моей подруги. Перспективный мужчина. На работе всегда в костюме ходит.
— И что теперь? — Анна скрестила руки на груди, машинально копируя позу матери.
— Я сказала, что вы встретитесь в эту субботу. В «Шинке», в семь вечера. — Мария Ивановна просияла, довольная собой. — Заодно пообедаете, познакомитесь поближе.
— Ты за меня уже и согласие дала? — в голосе Анны звенел металл. — А спросить моего мнения не хотела?
— Анечка, ну что тут спрашивать? Нормальный мужчина, обеспеченный. Не пьёт, не курит. Сама говоришь — работа-работа, где ты ещё с кем-то познакомишься? Татьяна его так хвалит!
Анна глубоко вдохнула. До ссоры оставался один шаг, но устраивать скандал она не хотела. Не сегодня, когда отчёт горит, голова раскалывается, а завтра рано вставать.
— Мам, я никуда не пойду. Отмени встречу.
— Не пойдёшь? — Мария Ивановна изумлённо округлила глаза. — Как это не пойдёшь? Я уже дала слово! Танька всем рассказала, что её племянник с моей дочкой встречается. Как я в глаза ей смотреть буду, если ты откажешься?
— Это твои проблемы. Не нужно было договариваться за меня.
— Ты просто на часок сходи, познакомься. Не понравится — больше не пойдёшь. Что тебе, трудно?
Анна устало потёрла виски. Почему с мамой всегда так? Сначала ставит перед фактом, а потом делает виноватой, будто Анна — капризная, эгоистичная девчонка.
— Хорошо, мам. Я схожу. Один раз — и всё. Но больше так не делай, ладно?
Мария Ивановна просияла:
— Конечно, доченька! Вот увидишь, он тебе понравится! А платье надень то, синее, с пояском. И причешись нормально, а не эти твои … — она сделала неопределённый жест у своей головы.
Анна вздохнула. Вечер субботы можно было считать похороненным.
В «Шинке» было шумно и душно. Фальшивый кантри-стиль, плетёные корзинки с искусственными цветами и громкая музыка начала двухтысячных — всё это создавало атмосферу провинциального праздника. Анна поморщилась, оглядывая зал. В такие места она обычно не ходила.
Сергей уже ждал за столиком в углу. Узнать его было легко — мать подробно обрисовала внешность: «высокий, плечистый, с залысинами, но это у мужчин признак ума». Анна скептически оглядела массивную фигуру в тесноватом тёмно-синем пиджаке и решительно направилась к столику.
— Здравствуйте, вы Сергей? Я Анна.
Он поднял глаза, окинул её оценивающим взглядом с головы до ног и растянул губы в улыбке, обнажая крупные зубы.
— Наконец-то! А я уже думал, не придёшь. Присаживайся, — он кивнул на стул рядом с собой, хотя напротив тоже было место.
Анна намеренно села напротив. У «директора мясокомбината» оказались жирные потные ладони и тяжёлый взгляд, от которого хотелось прикрыться меню как щитом.
— Что будешь? — он небрежно махнул официанту. — Я уже второй коньячок пропустил, пока ждал. Девушке тоже коньяк и мне повтори.
— Мне апельсиновый сок, пожалуйста, — быстро сказала Анна. — И салат «Цезарь».
Сергей снисходительно усмехнулся:
— Диета, что ли? Дамы вечно худеют. Зря! Мужчины любят, чтобы было за что подержаться, — он подмигнул и громко засмеялся собственной шутке.
Анна почувствовала, как к лицу приливает кровь. Следующие двадцать минут превратились в пытку. Сергей говорил без умолку — о себе, о своём бизнесе, о бывшей жене, которая «не ценила такого мужика».
— …А квартира у меня трёшка, в новом доме. Машина — BMW, слышала, наверное? — Сергей самодовольно поправил толстый золотой перстень на пальце. — Я ведь не просто так работаю, всё для будущего. Для семьи, для детей.
Он многозначительно посмотрел на Анну. Та ковыряла вилкой в салате, не поднимая глаз. «Зачем я вообще сюда пришла? — думала она. — Нужно было сразу отказаться».
— Слушай, а ты всегда такая неразговорчивая? — Сергей придвинулся ближе. От него пахло коньяком и тяжёлым одеколоном. — Танька говорила, что ты скромная, но не до такой же степени. Или ты из тех, кто сначала строит недотрогу, а потом…
Он не закончил фразу, но его рука вдруг оказалась на колене Анны. Она вздрогнула и отодвинулась.
— Уберите руку, пожалуйста.
— Да ладно тебе, не красней, — Сергей не думал отступать. — Мы же взрослые люди. Я мужчина, ты женщина. Чего тут стесняться?
Его ладонь поползла выше по ноге. Анна резко встала.
— Я, кажется, ясно выразилась. Уберите руку.
— Да чего ты ломаешься? — Сергей тоже поднялся. — Твоя мать сказала, что ты не против познакомиться поближе. Я, между прочим, время тратил, ждал тебя. А ты целый вечер сидишь как мышь!
— Моя мать не имеет права решать за меня. И вы, — Анна почувствовала, как внутри закипает ярость, — тоже не имеете права меня лапать!
Люди за соседними столиками уже начали оборачиваться. Сергей побагровел:
— Да кому ты нужна, недотрога? Тридцатник скоро, а всё в девках ходишь. Радоваться должна, что такой мужик как я вообще на тебя внимание обратил!
Это была последняя капля. Анна схватила свой стакан с соком и выплеснула его прямо в лицо Сергею.
— Поищите другую жертву для своих комплексов. Мне это всё не интересно.
Под изумлённые взгляды посетителей она выскочила из ресторана, не забыв положить деньги за свой заказ. На улице шёл дождь, но Анна этого даже не заметила. Вся её жизнь внезапно встала перед глазами — бесконечные попытки матери выдать её замуж, постоянные манипуляции, контроль, чувство вины. Она достала телефон: шесть пропущенных от мамы. Конечно, тётя Таня уже всё доложила.
Звонок раздался, когда она уже подходила к дому.
— Аня! Что ты натворила? — голос Марии Ивановны дрожал от возмущения. — Танька звонила, вся в слезах! Серёжа промок насквозь, простудиться может!
— Мам, ты хоть поинтересуешься, почему я это сделала? — устало спросила Анна.
— А что он такого сделал? Проявил внимание к красивой девушке? Так это нормально! Мужчина должен быть настойчивым!
— Мам, он распускал руки. Он хватал меня за колено и ещё бог знает за что бы схватил, если бы я позволила!
— Так это же комплимент! Значит, ты ему понравилась!
Анна остановилась посреди улицы, не веря своим ушам.
— Ты считаешь, что если мужчина лапает незнакомую женщину — это нормально?
— Анечка, не преувеличивай. Подумаешь, за коленку взял. Серёжа — мужчина видный, обеспеченный. Ему невесту надо выбирать с умом. А так посмотрел и понял, что ты ему подходишь.
— Я не хочу быть чьей-то невестой! Особенно этого… директора! — Анна чувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Тебе двадцать пять! Двадцать пять лет, Аня! Пора семью заводить, детей рожать, а не по ресторанам соки разливать!
Анна глубоко вдохнула. Всю жизнь она пыталась соответствовать маминым ожиданиям. Быть послушной дочерью. Не спорить. Уступать. Но сегодня что-то переломилось внутри.
— Мам, всё. Хватит. Это моя жизнь. Моя. Не твоя. И я буду жить так, как считаю нужным.
— О Господи! И что ты собираешься делать? Куда ты пойдёшь? Кому ты нужна со своими капризами? — Мария Ивановна сорвалась на крик.
— Не знаю, мам. Но я точно съеду от тебя. Хватит этого контроля. Я взрослый человек и сама разберусь со своей жизнью.
В трубке повисла звенящая тишина. Потом Мария Ивановна заговорила тихо, с надрывом:
— Ну, съезжай, если мать тебе поперёк горла стоит. Только помни — я никого кроме тебя на свете не имею. Останусь одна в пустой квартире, кому я нужна? Сердце прихватит — кто «скорую» вызовет?
Анна покачала головой. Вот так всегда — сначала давление, потом жалость, потом чувство вины.
— Мам, я не говорю, что брошу тебя. Я просто хочу жить отдельно. Это нормально в моём возрасте.
— Да делай что хочешь! — в голосе Марии Ивановны звучали слёзы. — Только знай, Серёжа — хороший парень. Он, может, просто не так всё понял. Таня говорит, он не обиделся даже. Готов ещё раз встретиться, если ты извинишься.
— Мам, ты меня не слышишь совсем, да? Я не хочу встречаться с этим Серёжей. Никогда. И ни с кем другим, кого ты мне подсунешь.
— Как ты разговариваешь с матерью? — снова вскипела Мария Ивановна. — Я тебе добра желаю! Думаешь, легко одной дочь растить было? Думаешь, я не хотела тебе… чтобы у тебя всё было? И вот теперь такая благодарность!
Анна отключила телефон. Разговор зашёл в тупик, как обычно.
Дома Мария Ивановна встретила её красными от слёз глазами и поджатыми губами. На столе стояла початая бутылка корвалола.
— Чуть сердце не остановилось, пока ты гуляла, — сказала она вместо приветствия. — Татьяна весь вечер звонила, переживает за Серёжу.
— Мам, пожалуйста. Я устала и промокла. Давай не сегодня.
— Когда же с тобой говорить? Ты вечно занята, вечно работаешь! Думаешь, мне легко одной? А тут хороший человек попался, мог бы и о матери позаботиться на старости лет…
Анна резко остановилась на полпути к своей комнате.
— То есть ты хотела выдать меня замуж, чтобы у меня был мужик, который будет тебе помогать? Серьёзно?
Мария Ивановна замялась:
— Не передёргивай. Я о тебе в первую очередь думаю. Но и о себе тоже имею право побеспокоиться, правда? Кто меня на старости лет успокоит?
— А ты не думала, что замужем я бы жила отдельно? Со своим мужем, а не с тобой?
— Ну что ты глупости говоришь! Куда бы вы делись? Квартира большая, места всем хватит. Серёжа бы на работу ходил, я бы с внуками сидела. Всё как у людей!
Анна покачала головой. Утром у неё рано была встреча с риелтором. Она уже неделю присматривала себе квартиру, но после сегодняшнего всё решилось окончательно.
— Мам, я переезжаю. Через неделю.
— Что? — Мария Ивановна побледнела. — Куда переезжаешь?
— Я нашла хорошую квартиру-студию. Недалеко от работы. И мне по карману.
— Какую ещё студию? Что, жить с голыми стенами будешь? Одна, как сирота? — Мария Ивановна всплеснула руками. — Люди подумают, что я тебя выгнала! Что ты меня не уважаешь! И вообще, с чего вдруг такое решение?
Анна не выдержала:
— С чего вдруг? Ты серьёзно? Ты без моего ведома пытаешься сватать меня мужикам! Следишь за мной, контролируешь каждый шаг, решаешь за меня, с кем мне встречаться! А потом ещё строишь планы, как мы все вместе будем жить под одной крышей! Я не хочу так. Я хочу сама решать, как мне жить.
— И как ты будешь жить? В своей конуре, одна, без семьи, без детей? Старость придёт — кто о тебе позаботится? — Мария Ивановна понизила голос. — Анечка, я же знаю, тебе уже Серёжа понравился, просто ты стеснительная. Гордая. Но он не обижается, правда. Таня говорит, что он…
— Прекрати! — Анна повысила голос. — Хватит. Мне наплевать, что там говорит Таня про своего племянника. Он мне не нравится. Я не хочу с ним общаться. И вообще, я сама решу, с кем мне встречаться и когда выходить замуж. Если вообще выходить.
— Как это «если»? — глаза Марии Ивановны округлились. — Разве может женщина без семьи? Без мужа, без детей? Бог знает что такое! Я тебя не так воспитывала! Да все соседки смеяться будут! Людмила Петровна из шестой квартиры уже троих внуков нянчит, а я что, хуже? О чём ты думаешь, Анечка?
— О себе, мам. Впервые за много лет я подумала о себе, а не о том, что скажут твои «соседки». И знаешь, это приятное чувство.
Анна скрылась в своей комнате, закрыв дверь. Сердце колотилось как бешеное, но внутри было странное ощущение лёгкости. Будто она сбросила тяжёлый груз, который тащила много лет.
За следующую неделю Мария Ивановна перепробовала всё: слёзы, угрозы, демонстративное молчание, обвинения, попытки разжалобить. Но Анна уже приняла решение. Она собрала вещи, подписала договор аренды и в субботу переехала в свою новую квартиру.
Мария Ивановна до последнего не верила, что дочь на самом деле уедет.
— Ты ещё вернёшься, вот увидишь, — сказала она, стоя в дверях с безжизненным лицом. — Жизнь тебя научит ценить родную мать.
Анна обняла её на прощание:
— Мам, я никуда не исчезаю. Буду приезжать в гости. Звони, если что нужно.
— А если сердце? — тихо спросила Мария Ивановна.
— Тогда тоже звони. В первую очередь.
Позже, уже в своей новой квартире, раскладывая немногочисленные вещи, Анна услышала сигнал сообщения. От мамы:
«Аня, ты не поверишь! Танька говорит, её племянник Сергей очень хочет ещё раз увидеться! Может, дашь ему шанс? Он сильно переживал. Таня сказала, что он тебя за характер зауважал».
Анна покачала головой и отложила телефон. Кажется, их с мамой дорога будет долгой и непростой. Но первый шаг к свободе она уже сделала. А это дорогого стоит.
