— Ты не рада меня видеть, Ирочка? — Анна Павловна поставила кастрюлю на стол и улыбнулась той самой улыбкой, которая всегда вызывала у Иры зубную боль.
Она стояла в дверях с чемоданами и кастрюлей борща. Мой борщ был на плите. Но теперь — он не считается.
— Конечно рада, Анна Павловна. Просто… неожиданно, — Ира пыталась выдавить из себя улыбку, но получалась только гримаса.
— Какая же я Анна Павловна? Я же просила — мама, — свекровь уже проходила в квартиру, волоча за собой два огромных чемодана. — Сашенька знает, что я приехала. Он так обрадовался! Сказал: «Мамочка, приезжай на сколько хочешь!»
Ира замерла. Саша ничего ей не сказал. Совсем ничего. Ни намёком, ни полусловом. А ведь они только вчера обсуждали планы на выходные. Кино, ресторан, никаких посторонних. Даже телефоны обещали отключить.
— Надолго к нам? — тихо спросила Ира, наблюдая, как свекровь снимает пальто, расстёгивает сапоги и уверенно занимает пространство их маленькой прихожей, словно всю жизнь здесь жила.
— Ой, деточка, а кто ж знает? — Анна Павловна махнула рукой. — Квартиру-то я свою сдала. На годик. Деньги нужны, сама понимаешь. Пенсия — слёзы. А тут доход какой-никакой.
У Иры закружилась голова. Год. Целый год. Триста шестьдесят пять дней с этой женщиной под одной крышей. В двухкомнатной хрущёвке, где и вдвоём с Сашей тесновато.
— А Саша… — начала Ира, но свекровь уже прошла на кухню.
— Боже, что у тебя тут за беспорядок? — Анна Павловна открыла холодильник. — И почему мало еды? Саша голодает? И борщ этот… — она кивнула на плиту, — разве это борщ? Где свиные рёбрышки? Где чернослив? Я своему Сашеньке всегда по-другому варила.
Ира сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.
— Мы вегетарианцы уже год, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Глупости какие! — отмахнулась свекровь. — Мужчине нужно мясо. Я привезла домашнюю колбаску, сало. Сашенька обрадуется.
Ира подошла к окну. Досчитала до десяти. Потом ещё раз до десяти.
— Анна Павловна, может, вы присядете? Я чаю сделаю, поговорим, — предложила она.
— Некогда рассиживаться, — свекровь уже вытирала пыль с подоконника своим платком. — Вот сколько раз говорила — занавески надо каждую неделю стирать. А эти, у вас которые, уже серые все. И пыли сколько! Сашенька, наверное, вечно с насморком ходит.
Ира почувствовала, как внутри закипает что-то тёмное и вязкое. Ещё немного — и она скажет что-нибудь непоправимое. Что-нибудь такое, после чего Саша не простит.
— Пойду постелю вам в гостиной, — сказала она и вышла из кухни.
В спальне Ира достала телефон и набрала мужа.
— Привет, солнышко, — голос Саши звучал беззаботно.
— Ко мне приехала твоя мама, — сухо сказала Ира. — С чемоданами. На год.
Пауза.
— Как на год? — в голосе мужа появились нотки паники.
— Она сдала свою квартиру и приехала жить к нам. Сказала, что ты разрешил.
— Я… — Саша запнулся. — Я просто сказал, что она может приехать в гости…
— В гости на год с двумя чемоданами? — Ира старалась говорить тихо, но каждое слово сочилось ядом. — И ты не посчитал нужным предупредить меня?
— Ириш, ну ты же знаешь маму. Она всё по-своему понимает. Я думал, она на выходные приедет…
— А сказать мне об этом? — Ира глубоко вдохнула. — Саша, это и мой дом тоже.
— Прости, — в его голосе звучало искреннее раскаяние. — Я сегодня задержусь на работе, а завтра мы всё решим. Обещаю.
— Что решим? Куда она поедет? Её квартира сдана!
— Ириш, ну не выгонять же собственную мать…
Ира отключила телефон. Руки тряслись. Восемь лет брака, и она до сих пор не понимала, как умный, здравомыслящий Саша превращается в беспомощного мальчика рядом с матерью.
— Ирочка, я поставила свою кастрюльку на плиту! — донеслось из кухни. — Ты не обижайся, но твой борщ я свинкам вылила.
Прошла неделя. Анна Павловна заняла гостиную и телевизор. Теперь по вечерам там грохотали сериалы про ментов и бандитов. Она перемыла всю посуду, потому что «плохо отмыта». Переставила мебель, потому что «так правильнее». Выбросила любимую кружку Иры, потому что «с трещиной, микробы заведутся». И каждый день готовила. Много. Жирно. С мясом.
— Сашенька, кушай котлетку. Ты такой худой стал с этой… диетой.
Саша ел. Извинялся перед Ирой взглядом, но ел. А на третий день перестал извиняться. Стал задерживаться у мамы на кухне, слушая истории про соседей и родственников. Ира сидела в спальне, листая бессмысленно ленту новостей и чувствуя, как их жизнь с Сашей рассыпается на куски.
— Поговори с ней, — в очередной раз попросила она мужа, когда они остались одни в спальне. — Объясни, что она не может жить здесь постоянно.
— Ириш, ну куда она пойдёт? — Саша выглядел несчастным. — Квартира сдана, денег на съём нет.
— А мы? Мы должны год жить втроём в двушке? Она выбросила мои крема из ванной! Сказала, что они просроченные!
— Мама хочет как лучше…
— Саша, это не нормально! — Ира повысила голос. — Либо ты решаешь вопрос, либо… либо я уеду к маме.
— Давай не будем принимать поспешных решений, — Саша обнял её. — Всё наладится. Мама просто привыкает.
Но через месяц ничего не наладилось. Стало только хуже. Анна Павловна теперь комментировала внешний вид Иры («В таких-то джинсах и в офис? В мои годы на работу ходили в строгих костюмах»). Она перестирала её белье («Белое нужно отдельно, Ирочка, разве мама не учила?»). Она даже пыталась учить, как правильно загружать посудомойку («Тарелки нужно ставить так, чтобы вода стекала»).
А Саша… Саша всё чаще становился на сторону матери. «Ну, в этом она права». «Ты слишком остро реагируешь». «Она же добра желает».
Ира чувствовала, как с каждым днём её вытесняют из собственного дома. Словно она не хозяйка, а квартирантка. Нежеланная, неумелая, неправильная.
В одну из бессонных ночей, лёжа рядом с посапывающим Сашей, она поняла — нужно что-то менять. Или она сойдёт с ума. Или брак развалится. Или всё вместе.
И тогда план начал формироваться в её голове.
— Анна Павловна, давайте я вам помогу с этим пирогом, — предложила Ира в субботу утром.
Свекровь удивлённо подняла брови.
— Ты умеешь? — спросила она с сомнением.
— Научите, — улыбнулась Ира. — Саша так хвалит ваши пироги.
Это была первая капля. Маленькая, почти незаметная. Но Анна Павловна слегка оттаяла. Она любила учить. Любила чувствовать себя мудрой наставницей.
Следующим шагом были фотографии.
— Анна Павловна, у вас есть фотографии Саши в детстве? — спросила Ира за ужином.
Глаза свекрови загорелись. Конечно, у неё были альбомы. Десятки, сотни фотографий любимого сына.
— Может, покажете после ужина? — продолжила Ира. — Мне так интересно, каким Саша был ребёнком.
Три часа они сидели над альбомами. Ира слушала, кивала, смеялась над детскими проделками мужа. А свекровь цвела. Она была в своей стихии — центром внимания, хранительницей истории, главной рассказчицей.
Потом была совместная уборка («Анна Павловна, покажите, как вы так быстро складываете бельё»). Поход по магазинам («Мне нужен ваш совет, какую скатерть выбрать»). Приготовление варенья по старинному рецепту («Никогда не пробовала с калиной, научите?»).
Шаг за шагом, день за днём Ира воплощала свой план. Она не спорила. Не закатывала глаза. Не говорила колкостей. Она наблюдала, впитывала и училась.
Саша был сбит с толку. Он радовался, что женщины в его жизни больше не враждуют, но чувствовал — что-то не так. Ира словно перестала быть собой. Она варила борщи. Она вытирала пыль с картинных рам. Она даже стала говорить некоторыми фразами свекрови.
— Что происходит? — спросил он однажды, когда они остались одни.
— О чём ты? — невинно улыбнулась Ира.
— Ты… изменилась.
— Я просто поняла, что твоя мама во многом права, — пожала плечами Ира. — В конце концов, она вырастила такого прекрасного сына.
А потом настал следующий этап плана.
— Анна Павловна, у меня к вам просьба, — сказала Ира за завтраком. — Мне нужно съездить к маме на недельку. Она приболела. Вы присмотрите за Сашей?
Свекровь радостно кивнула. Ещё бы! Неделя наедине с сыном, без невестки.
— Конечно, Ирочка! Не беспокойся. Я всё тут на себя возьму.
Когда Ира вернулась через неделю, квартира сияла чистотой. Холодильник ломился от еды. Саша выглядел счастливым и довольным.
— Как мама? — спросила свекровь.
— Лучше, спасибо, — улыбнулась Ира. — Вы тут хорошо справились. Саша прямо светится.
Анна Павловна расцвела от похвалы.
И Ира начала уезжать. Сначала на день-два. Потом на выходные. Затем на неделю. Каждый раз возвращаясь с благодарностью и восхищением, как свекровь прекрасно справилась с хозяйством.
А параллельно она искала квартиру. Не для себя — для свекрови. Маленькую, уютную, недорогую. В соседнем районе, чтобы «быть поближе».
— Анна Павловна, я случайно узнала, что в соседнем доме сдаётся чудесная однушка, — сказала Ира через полгода после переезда свекрови. — Такая светлая, с балконом. И недорого. Я подумала… может, вам будет удобнее там? Всё-таки у нас тесновато. А так — вы рядом, но у каждого своё пространство.
— Дорогая, но я не потяну съём, — вздохнула свекровь. — Пенсия маленькая, а за свою квартиру я получаю копейки.
— Мы с Сашей поможем, — улыбнулась Ира. — Саша так ценит всё, что вы для нас делаете. Вы научили меня стольким вещам! Мы бы хотели отблагодарить вас.
Анна Павловна колебалась. С одной стороны, своя территория. С другой — потеря контроля над сыном и невесткой.
— Подумайте, — добавила Ира. — Там такая кухня просторная! Вы сможете печь свои фирменные пироги. И звать нас в гости.
Это сработало. Идея стать принимающей стороной, хозяйкой положения, обладательницей «просторной кухни» оказалась слишком заманчивой.
Через неделю они перевозили вещи Анны Павловны в новую квартиру. Саша был в растерянности.
— Как ты это сделала? — спросил он Иру, когда они остались одни.
— Твоя мама — замечательная женщина, — серьезно ответила Ира. — Она просто хочет чувствовать себя нужной и важной. И теперь у неё есть свой дом, где она сама решает, что и как. А мы будем приходить к ней в гости. По расписанию.
— Ты… — Саша покачал головой. — Ты невероятная.
— Я знаю, — улыбнулась Ира. — А теперь выкинь, пожалуйста, эту кастрюлю. Я купила новую. И займись, наконец, ремонтом в ванной. У меня есть отличные идеи по дизайну.
Она прошла на кухню, открыла холодильник и выбросила остатки свекровиного борща. Налила себе бокал вина, села у окна и глубоко вдохнула.
В квартире пахло свободой.
— Ирочка, ты сегодня не так нарезала морковь, — заметила Анна Павловна, наблюдая за невесткой на своей новой кухне. — Для этого салата нужно соломкой.
— Спасибо, мама, — Ира улыбнулась и взяла другой нож. — Покажите, как правильно?
Они приходили к свекрови дважды в неделю. По вторникам и субботам. Ни днём больше, ни днём меньше. «Мы ценим ваше личное пространство», — объяснила Ира, когда свекровь предложила видеться чаще.
Анна Павловна теперь была хозяйкой своего маленького царства. Она накрывала стол, она угощала, она давала советы. А Ира кивала, благодарила и аккуратно складывала эти советы в воображаемую коробку, которую потом, дома, с удовольствием выбрасывала в воображаемое окно.
Дома она готовила без мяса. Убиралась, когда считала нужным. Переставляла мебель по своему вкусу. И наслаждалась каждым моментом своей тихой, заслуженной победы.
— Знаешь, — сказал как-то Саша, обнимая её, — ты сильно изменилась за этот год.
— В каком смысле? — Ира подняла бровь.
— Стала… увереннее. Спокойнее.
Ира улыбнулась.
— Твоя мама многому меня научила.
Это была чистая правда. Анна Павловна научила её главному — территорию нужно защищать. Хитростью, терпением, стратегией. Но защищать обязательно. Потому что дом — это не просто стены. Это твоё пространство, твои правила, твоя жизнь.
А ещё Ира поняла кое-что про семью. Про то, что любовь без уважения — как борщ без соли. Вроде всё на месте, а вкуса нет.
— Кстати, мама звонила, — сказал Саша. — Приглашает нас на блины в воскресенье.
— В воскресенье мы идём в театр, — спокойно ответила Ира. — Напомни ей, пожалуйста, что мы приходим по вторникам и субботам. Расписание очень важно для поддержания гармонии в отношениях.
И она пошла на кухню — варить свой борщ. Без рёбрышек. Без чернослива. Но со вкусом победы, которым она ни с кем не собиралась делиться.
