Телефон завибрировал в третий раз. Марина отложила нож, вытерла руки о фартук и взяла трубку.
— Задержусь, — голос Андрея звучал слишком бодро для конца рабочего дня. — Совещание затянулось, потом с ребятами надо кое-что обсудить.
— С какими ребятами? — внутри всё сжалось, но Марина постаралась говорить спокойно. — Кто там будет?
— Господи, Марина, — он вздохнул, и она почти увидела, как он закатывает глаза, — это рабочие вопросы. Ты опять начинаешь?
— Я ничего не начинаю, просто спросила, — она прикусила губу. — А во сколько тебя ждать?
— Не знаю. Не жди, ложись. Может, поздно буду.
— Но…
Гудки. Отключился.
Марина медленно положила телефон на кухонный стол и застыла, глядя на разделочную доску с недорезанными огурцами. Салат. Она готовила его любимый салат. Руки мелко дрожали, а в голове мерцала уже привычная мысль: «Он с ней. Он не на совещании».
Анечка выглянула из комнаты:
— Мама, когда папа придет?
— Поздно, солнышко. Папа на работе, — Марина заставила себя улыбнуться. — Давай поужинаем вдвоем?
Вечер тянулся бесконечно. Уложив дочь, Марина убрала со стола, несколько раз проверила телефон и попыталась сосредоточиться на сериале. Не получалось. В голове крутились обрывки их разговоров, его отговорки, странные звонки. И всегда этот слишком бодрый голос, когда он говорил о задержках.
В одиннадцать Марина не выдержала и набрала мать.
— Ты знаешь, который час? — сонно спросила Валентина Ивановна.
— Мама, он опять задерживается. Уже третий раз на этой неделе.
Тяжелый вздох на другом конце связи.
— Маришка, ты опять себя накручиваешь? Что на этот раз? Запах духов? Волос на пиджаке?
— Он не отвечает, куда едет. «С ребятами кое-что обсудить». Какими ребятами, мам? У него только мужчины в отделе?
— Господи, да что ж такое, — Валентина Ивановна окончательно проснулась. — Почему ты постоянно решаешь, что он тебе изменяет? Ты так брак разрушишь, девочка.
— Но он ведь…
— Что «он»? Работает? На корпоративы ходит? С друзьями встречается? И что тут такого?
Марина молчала. Мать никогда не понимала ее страхов. «Пережиток прошлого», — говорила она, когда дочь пыталась объяснить свою тревогу. — «У нас на торфяных разработках в семьдесят восьмом бабы не так переживали, когда мужики по неделе в вахтовом городке торчали».
— Хорошо, мам. Ты права, я накручиваю. Извини, что разбудила.
— Маришка, — голос смягчился. — Не порть себе жизнь этой ревностью. Андрей — хороший муж, дочку любит. Чего тебе еще надо?
«Уверенности, — подумала Марина. — Мне нужна уверенность».
Но вслух сказала:
— Спокойной ночи, мам.
Андрей вернулся в начале первого, тихо прошел в ванную. Марина лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь. Шум воды, звяканье бритвенного станка о раковину. Пришел — и сразу в душ. Почему сразу в душ?
Когда он скользнул под одеяло, она притворилась спящей. От него пахло гелем для душа и чем-то еще… Пивом? Сигаретами? Или женскими духами? Марина не могла понять, и это сводило с ума.
— Я знаю, что ты не спишь, — шепнул Андрей.
Она промолчала.
— Ладно, как хочешь, — он повернулся на другой бок.
Воздух в спальне звенел от напряжения. Марина считала удары сердца, пытаясь дышать ровно, пока не услышала размеренное дыхание мужа. Только тогда слезы потекли по щекам.
Утром она проснулась от запаха кофе. Андрей, уже одетый, сидел на кухне с телефоном. Увидев ее, быстро положил его экраном вниз.
— Доброе утро, — он улыбнулся слишком широко. — Кофе будешь?
— Буду, — она опустилась на стул напротив. — Слушай, нам надо поговорить.
— Только без этого, ладно? — он поморщился. — У меня важный день.
— Без чего — «этого»?
— Без твоих подозрений. Честное слово, Марина, я устал оправдываться. Каждый раз одно и то же.
— Я просто хочу знать, где ты был.
— На работе! — он повысил голос, потом опомнился и зашептал, косясь на дверь детской: — На работе я был. С коллегами. Обсуждали новый проект. Почему я каждый раз должен отчитываться?
— Кто эти коллеги? Назови хоть одного.
Андрей медленно поднялся.
— Всё. Я опаздываю, — он залпом допил кофе. — Вечером продолжим, если хочешь. Только давай без истерик.
Он поцеловал ее в макушку — мимолетно, почти не касаясь — и вышел из кухни. Хлопнула входная дверь. Марина осталась сидеть, обхватив руками чашку с остывающим кофе.
Анечка вышла из комнаты, сонно потирая глаза:
— Папа ушел?
— Да, милая. У него много работы.
— А почему вы кричали?
— Мы не кричали, солнышко, — Марина через силу улыбнулась. — Просто громко разговаривали. Давай завтракать?
День прошел в тумане. Марина водила Анечку в парк, готовила обед, стирала — и всё время думала об Андрее. Кто она? Как она выглядит? И почему? Почему ему не хватает ее, Марины?
Вечером, когда Анечка уже спала, а Андрея всё еще не было, Марина не выдержала. Она взяла его ноутбук — ей нужно было проверить почту, убеждала она себя. И чисто случайно открылись уведомления мессенджера.
«Буду ждать, как обычно», — гласило сообщение от контакта «Екатерина К.». Дата — вчерашний день.
Марина откинулась на спинку дивана. Вот оно. Доказательство. «К» — это же его первая жена, Катя? Мать Максима? Она знала, что они поддерживают контакт из-за сына, но «буду ждать, как обычно»?
Входная дверь открылась, и Марина захлопнула ноутбук. Андрей вошел, на ходу снимая пальто.
— Привет, — бросил он, разуваясь. — Что там на ужин?
— Тушеное мясо. Остыло уже.
— Ничего, разогрею.
— Андрей, — она набрала воздуха. — Мне нужно тебя спросить…
Он выпрямился, и что-то в его глазах заставило ее остановиться. Усталость? Раздражение? Или вина?
— Что еще, Марина? — голос его звучал ровно, но с какой-то опасной ноткой.
— Кто такая Екатерина К.?
Он застыл.
— Что?
— В твоем мессенджере. «Буду ждать, как обычно». Это же Катя, твоя бывшая жена?
— Ты рылась в моих сообщениях? — лицо его потемнело.
— Случайно увидела уведомление. Так это она?
Он медленно прошел на кухню, открыл холодильник, достал бутылку воды.
— Да, это Катя, — наконец произнес он, отпив глоток. — Мы встречаемся раз в неделю, чтобы обсудить дела Максима. Школа, кружки, здоровье. Обычные родительские вопросы.
— И поэтому она пишет «буду ждать, как обычно»? — Марина почувствовала, как дрожит нижняя губа. — Почему ты не сказал мне об этих встречах?
— А зачем? — он с грохотом поставил бутылку на стол. — Чтобы ты закатила истерику, как сейчас? Я знал, что ты всё неправильно поймешь!
— Я ничего не понимаю «неправильно»! — она уже не сдерживала голос. — Ты тайком встречаешься с бывшей женой! Что тут понимать?
— Господи, да мы просто разговариваем о сыне! — он сжал кулаки. — Мне что, брать тебя с собой? Чтобы ты сидела и проверяла каждое слово?
— Почему бы и нет? Почему я не могу познакомиться с твоим сыном?
— Потому что это мой сын и моя бывшая жена! — выкрикнул Андрей. — И я имею право видеться с ними без твоего контроля!
В наступившей тишине они оба услышали тихий всхлип. В дверях кухни стояла Анечка, прижимая к груди плюшевого зайца.
— Папа, не кричи на маму, — прошептала она.
Андрей мгновенно изменился в лице.
— Прости, солнышко, — он подошел к дочери. — Мы просто громко разговариваем. Всё хорошо. Иди спать.
Он отвел Анечку в детскую, и Марина слышала, как он тихо говорит ей что-то успокаивающее. Когда он вернулся, лицо его было жестким.
— Вот видишь, что ты делаешь? — тихо сказал он. — Ребенка разбудила своими подозрениями.
— Я? — она задохнулась от возмущения. — Я разбудила? Ты кричал на меня!
— Потому что ты не оставляешь мне выбора! Я задерживаюсь — значит, изменяю. Встречаюсь с бывшей женой — значит, изменяю. Что мне делать, Марина? Как мне доказать, что я ничего плохого не делаю?
— Не лги мне! — она почти умоляла. — Не скрывай эти встречи. Познакомь меня с Екатериной, с Максимом. Давай будем одной семьей, а не вот этим… чем-то разделенным.
Андрей смотрел на нее долгим взглядом.
— Не верю, — наконец сказал он. — Ты не успокоишься. Ты найдешь новый повод для подозрений. Я так больше не могу.
Он развернулся и вышел из кухни. Марина услышала, как он возится в шкафу, потом щелкнул замок чемодана.
— Что ты делаешь? — она бросилась в прихожую.
— Ухожу. На время, — он складывал рубашки. — Нам нужно отдохнуть друг от друга.
— Отдохнуть? — она рассмеялась нервным смехом. — Ты к ней уходишь! К Екатерине!
— Я ухожу к другу, — отрезал он. — И не надо делать такое лицо. Ты сама это устроила, Марина. Своей вечной ревностью, подозрениями, проверками. Я задыхаюсь.
Он застегнул чемодан, выпрямился.
— Мне жаль, — сказал он. — Я не хотел, чтобы так вышло. Но мы больше не можем быть вместе. Я позвоню, когда найду, где остановиться. И завтра приеду, поговорю с Анечкой.
— Ты не можешь просто уйти! — в глазах потемнело. — У нас ребенок!
— Я не ухожу от ребенка. Я ухожу от этого, — он обвел рукой пространство между ними. — От постоянных обвинений, слежки, сцен ревности. Прости, Марина. Но я устал доказывать, что не верблюд.
Он взял чемодан, в последний раз оглянулся — и вышел за дверь. Марина медленно опустилась на пол. В голове звенела пустота, а в груди что-то тяжело ворочалось — не то скомканное рыдание, не то предательский шепот: «Я же говорила. Я же знала».
Через неделю пришла смс: «Подаю на развод. Не хочу тянуть. Поговорим об Анечке при встрече».
Марина долго смотрела на экран, потом медленно удалила сообщение. Четыре года вместе. Три года брака. И всё, конец.
Валентина Ивановна приехала из своей деревни, привезла банки с соленьями, буквально силой вытащила Марину из постели.
— Хватит лежать! — командовала она, распахивая шторы. — Ты не первая и не последняя, кого бросил муж. Соберись! У тебя ребенок.
— Мам, мне плохо.
— А ребенку хорошо? — Валентина Ивановна села на край кровати. — Анечка ходит как в воду опущенная. Ты ей объяснила, что происходит?
— Андрей обещал поговорить с ней, — пробормотала Марина. — Он приходил в воскресенье, они гуляли.
— И?
— И что? Сказал, что папа и мама больше не будут жить вместе, но он всё равно будет ее любить. Обычная чушь.
— Не чушь, а правда, — строго сказала Валентина Ивановна. — И тебе пора брать себя в руки. Устраивай дочку в сад, выходи на работу. Жизнь продолжается, Маришка.
«Жизнь продолжается». Банальная фраза, которую любят повторять те, у кого всё хорошо. Но что делать, если душа отказывается продолжать? Если каждое утро — борьба с желанием остаться в постели, накрывшись одеялом с головой?
Но Валентина Ивановна была права: у нее есть дочь. И ради нее нужно жить дальше.
Устроить Анечку в детский сад оказалось сложнее, чем Марина ожидала. Очереди, справки, комиссии. Девочка плакала каждое утро, не хотела оставаться с незнакомыми детьми, и Марина чувствовала себя предательницей. Но выбора не было — нужно было выходить на работу.
Офис встретил ее приветливо: коллеги делали вид, что ничего не изменилось, хотя наверняка все знали о ее разводе. Начальница, Алла Викторовна, окинула ее внимательным взглядом, но ничего не сказала, только подвинула папку с документами:
— Введу тебя в курс дела. Не волнуйся, всё быстро вспомнишь.
Работа помогала не думать. Точнее, думать о чем-то кроме Андрея, его предательства, его новой-старой жизни без нее. Марина заставляла себя улыбаться коллегам, помогать клиентам, решать текущие задачи. А вечерами, уложив Анечку, сидела с планшетом и бессмысленно листала соцсети, пытаясь заглушить тишину квартиры.
Через месяц на работе появился новый сотрудник — Сергей, рыжеватый, с открытой улыбкой и спокойными глазами. Он не блистал остроумием и не источал той магнетической харизмы, что была у Андрея, но в нем чувствовалась надежность, основательность. Сергей часто просил у Марины совета, хотя прекрасно мог разобраться сам, и однажды она поймала себя на мысли, что ждет этих вопросов.
Перед Новым годом Алла Викторовна объявила о корпоративе. Марина сразу решила, что не пойдет — настроения не было, да и няню не с кем было оставить.
— Я могу посидеть с Анечкой, — неожиданно предложила Валентина Ивановна по телефону. — Поезжай, развейся. Тебе надо выходить в люди, хватит дома сидеть.
— Мам, я не хочу никуда выходить.
— А я не спрашиваю, чего ты хочешь! — отрезала мать. — В пятницу приеду и посижу с внучкой. А ты найди себе платье поприличнее и марш на корпоратив! Ясно?
Сопротивляться матери было бесполезно. В пятницу Марина оставила подробные инструкции, как кормить и укладывать Анечку, и поехала в торговый центр за платьем.
Она бродила между рядами одежды, рассеянно трогая ткани, когда услышала знакомый смех. Ее будто окатило ледяной водой. В дальнем углу магазина, у секции детской одежды, стоял Андрей. Рядом с ним — стройная темноволосая женщина с заметно округлившимся животом. Они выбирали детские вещи, склонив головы друг к другу, и Андрей что-то говорил, улыбаясь так, как раньше улыбался ей, Марине. Екатерина. Это была она, его первая жена. И она была беременна — судя по размеру живота, уже месяце на пятом.
Марина замерла, не в силах ни уйти, ни отвести взгляд. Пять месяцев. Значит, Екатерина забеременела, когда Андрей еще жил с ней, с Мариной.
Как во сне, она видела, как Андрей взял с вешалки крошечный комбинезон, что-то сказал, и Екатерина рассмеялась, качая головой. Андрей положил ей руку на плечо — таким знакомым, привычным жестом — и они вместе пошли к кассе.
Вот и всё. Вот и разгадка тайны «встреч по поводу Максима». Вот и объяснение внезапного решения уйти, развестись. «Я всё знала, — подумала Марина. — С самого начала знала».
Странно, но вместо боли она почувствовала какое-то опустошающее облегчение. Словно долгая, мучительная неопределенность наконец закончилась. Она повернулась и быстро пошла к выходу из магазина, не желая, чтобы Андрей заметил ее.
По дороге домой она размышляла о том, как странно устроены отношения. Четыре года она любила Андрея. Три года мучилась подозрениями и ревностью. Тысячи раз проверяла его телефон, сумку, карманы — и никогда не находила ничего конкретного. А сегодня — случайная встреча в торговом центре, и всё стало кристально ясно.
Дома Валентина Ивановна читала Анечке сказку. Увидев мать без покупок, она нахмурилась:
— Ничего не купила? Что же ты наденешь?
— Не пойду я ни на какой корпоратив, мам.
— Это еще почему?
— Встретила Андрея в торговом центре. С его Екатериной. Она беременна.
Валентина Ивановна охнула, быстро глянула на Анечку, но та была поглощена разглядыванием картинок и, кажется, не слышала.
— Точно беременна? — шепотом спросила мать. — Может, просто полная?
— Пятый месяц, не меньше. Когда он еще жил здесь, она уже была беременна. Вот почему он уходил к ней. Вот чем они занимались на своих «встречах по поводу Максима».
— Мразь, — выдохнула Валентина Ивановна. — Прости, девочка. Я ошибалась. Ты была права в своих подозрениях.
— Я всегда это знала, — Марина устало опустилась в кресло. — Всегда чувствовала, что что-то не так.
Валентина Ивановна поджала губы.
— Ну и черт с ним. Нечего реветь о таком. Иди умойся и переоденься.
— Куда?
— На корпоратив! — решительно заявила мать. — Вот теперь-то ты точно пойдешь. И платье у меня для тебя есть. Синее, с белым поясом — помнишь, ты мне на юбилей покупала? Мне великовато, а тебе в самый раз будет.
— Мам, не хочу я никуда идти.
— А он, значит, пусть с беременной бывшей женой ходит по магазинам, а ты дома сиди? Нет уж! — Валентина Ивановна воинственно подбоченилась. — Надевай платье и марш на люди! Пусть все видят, что ты не убиваешься по этому… этому…
Она покосилась на Анечку и не стала заканчивать фразу.
Спорить с матерью не имело смысла. К тому же, в чем-то она была права. Нельзя вечно сидеть дома и жалеть себя. Жизнь продолжается. Марина провела рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину, и поднялась.
— Хорошо, мам. Дай мне час, и я поеду.
Корпоратив проходил в небольшом ресторане недалеко от офиса. Марина вошла, когда веселье было в разгаре — играла музыка, коллеги танцевали, кто-то уже пел караоке. В синем платье Валентины Ивановны, с наспех наложенным макияжем, она чувствовала себя неуютно, но отступать было некуда.
— Марина! — Алла Викторовна приветственно замахала рукой. — Наконец-то! А мы думали, ты не придешь.
— Передумала, — Марина выдавила улыбку.
— Вот и правильно! Садись к нам, — начальница похлопала по стулу рядом с собой. — Наливай, ешь, веселись. Работу оставили в офисе, тут только праздник!
Бокал вина помог немного расслабиться. Марина смотрела, как танцуют коллеги, и думала о том, что еще утром считала свою жизнь конченой. А сейчас — вот она, сидит в ресторане, и мир не рухнул. Андрей ушел к бывшей жене, она снова беременна — ну и пусть. Значит, так тому и быть.
— Потанцуешь? — рядом со столом возник Сергей, протягивая руку.
Марина хотела отказаться, но поймала взгляд Аллы Викторовны — та едва заметно кивнула с одобрительной улыбкой. Что ж, возможно, это знак?
— Почему бы и нет, — она поднялась и вложила свою ладонь в его руку.
Сергей оказался неплохим танцором. Вел уверенно, но без напора, что-то говорил — простое, ни к чему не обязывающее. Марина отвечала машинально, думая о своем. Андрей уже не вернется — она это знала точно. Но, может быть, это и к лучшему? Может, ей дан шанс начать заново, с кем-то, кто не будет лгать, изворачиваться, скрывать свою двойную жизнь?
— Марина, — Сергей смотрел на нее вопросительно, — ты слышала, что я сказал?
— Извини, задумалась. Что ты говорил?
— Я спросил, можно ли проводить тебя домой после корпоратива?
Она хотела автоматически ответить «нет», но остановилась. А почему, собственно, нет? Что ей терять?
— Да, — сказала она. — Можно.
Глаза Сергея удивленно расширились, как будто он не ожидал согласия, а потом он широко улыбнулся, и от этой улыбки в груди Марины что-то дрогнуло — маленькое, почти незаметное чувство. Не любовь, конечно. Но, может быть, начало чего-то нового?
Песня закончилась, и они вернулись к столу. Вечер продолжался, и Марина с удивлением поймала себя на том, что ей хорошо. Не просто терпимо, а действительно хорошо.
Когда Сергей провожал ее домой, снег мягко падал на плечи, и город казался волшебным, несмотря ни на что.
— Ты очень красивая, — сказал он у подъезда. — Можно, я позвоню тебе завтра?
Марина посмотрела на него — не такого эффектного, как Андрей, не такого остроумного, но открытого и надежного. И вдруг поняла, что ей не хочется заканчивать этот вечер.
— Знаешь, — она улыбнулась, — мама сейчас с дочкой. Может, зайдешь выпить чаю?
В его глазах мелькнуло удивление, быстро сменившееся радостью:
— С удовольствием.
Они пили чай на кухне и говорили — о работе, о фильмах, о книгах. Ни слова о бывших, о разводах, о предательствах. Просто двое людей, которым было уютно вместе.
Когда он ушел, Марина долго стояла у окна, глядя на ночной город. «Точка невозврата», — подумала она. Сегодня она пересекла её — точку, после которой уже не оглядываешься назад, не ищешь объяснений, не ждешь, что всё вернется. После встречи в торговом центре. После корпоратива. После чая с Сергеем.
Телефон завибрировал. Сообщение. «Спасибо за прекрасный вечер. До завтра?»
Она улыбнулась и набрала: «До завтра».
А потом вдруг поняла, что уже не помнит, когда в последний раз проверяла старые сообщения Андрея, когда искала следы его измен, когда думала о том, что он сейчас делает и с кем. Будто отпустило что-то внутри. И вместо пустоты появилось новое, непривычное чувство — будто впереди бесконечная дорога, полная возможностей и поворотов.
— Марина? — из коридора показалась заспанная Валентина Ивановна. — Ты чего не спишь? Как корпоратив?
— Хорошо, мам, — она подошла и обняла мать. — Спасибо, что заставила меня пойти.
— Ну и правильно, — Валентина Ивановна похлопала ее по спине. — Жизнь продолжается, девочка. И она только начинается.
«Жизнь продолжается». Раньше эти слова казались Марине пустыми и бессмысленными. Но сейчас, стоя в полумраке кухни и глядя на ночной город, она вдруг почувствовала их правоту. Жизнь действительно продолжается — иногда вопреки нашим страхам, иногда благодаря нашей боли. И точка невозврата — это не конец пути. Это лишь начало новой дороги.
