— Женя, ты это серьезно? — Татьяна вцепилась пальцами в кухонный стол, как будто он мог её спасти от навалившегося безумия. — Они будут жить здесь всё лето? С детьми? С собакой?
— Ну а что такого-то? — Женя даже не обернулся, продолжая методично нарезать колбасу на бутерброды. — Лето же. На даче жарко, тут прохладнее, просторнее. Да и детям свежий воздух нужен.
Татьяна смотрела на него, не веря своим ушам. В этот момент в прихожей раздался грохот и визгливый детский смех. Судя по звуку, кто-то уже успел уронить их новый комод.
— Мам, а у вас есть вай-фай? — завопил Артём, двенадцатилетний сын Ларисы, заглядывая в кухню и даже не пытаясь снимать кроссовки. — А то у нас в деревне фигня какая-то, не жизнь!
Следом ввалились Лариса с Сергеем, тащившие за собой две сумки, три чемодана и клетку с собакой. Валентина Петровна, как дирижёр, командовала с порога:
— Серёжа, поставь это в спальню! Лариса, проверь, есть ли место в холодильнике. У вас что, один холодильник на весь дом?
Татьяна ощутила, как внутри неё поднимается знакомая волна ярости. Это было их с Женей пространство, их дом. Она мечтала о нём много лет, покупала его за свои деньги, отдав половину нервов нотариусам и кадастровым инженерам. И теперь в этом доме разгуливали люди, которые в упор не видели её как хозяйку.
— Простите, а кто вас сюда приглашал? — наконец выдавила Татьяна, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
— Ой, Таня, ну не начинай! — отмахнулась Лариса, уже распихивая свои вещи по шкафам. — Женя же сказал: приезжайте! Ну мы и приехали. Лето же. Дети, природа, свежий воздух. Ты ж сама говорила, что дом большой. Что, жалко?
Татьяна посмотрела на Женю. Тот стоял с бутербродом в руках, как школьник на ковре у директора.
— Женя, ты серьёзно? — голос её сорвался. — Ты даже не посоветовался со мной!
— Таня, да что ты так реагируешь? — Женя развёл руками, изображая удивление. — Это же моя семья. Всего пару месяцев. Мы же справимся.
Пару месяцев. Эти слова ударили по ней, как молоток. Два месяца в одном доме с Ларисой, её вечно недовольной матерью и Артёмом, который уже успел стащить Митин планшет и зарегаться в каком-то странном чате.
— Мам, у вас случайно нет нормальной еды? — спросил Артём, подгрызая пакет чипсов. — А то я эти ваши каши есть не буду.
— Да мы тебе даже мешать не будем! — с энтузиазмом воскликнула Лариса. — Устроимся в дальнем крыле, будем тихо как мышки. Правда, мам?
— Конечно, — поддержала Валентина Петровна. — А Таня у нас девочка умная, понимающая. Не будет же она препятствовать тому, чтобы дети проводили время на природе!
Татьяна резко встала.
— Понимающая… — она горько усмехнулась. — Видимо, я слишком много понимала все эти годы.
Она посмотрела на Женю, который старательно избегал её взгляда, делая вид, что изучает плитку на полу.
— Ну что ж, давайте попробуем пожить вместе, — тихо сказала она. — Только потом не жалуйтесь.
Внутри всё клокотало от злости. Её дом, её правила, её жизнь — и всё это теперь под ногами чужих людей. И Женя… он ведь даже не стал за неё заступаться.
Она ушла в спальню, громко хлопнув дверью. Сев на кровать, Татьяна вдруг почувствовала, что у неё дрожат руки. Неужели всё это — конец?
Телефон мигнул входящим сообщением. Это была подруга:
«Ты как? Всё норм?»
Татьяна сжала пальцы вокруг телефона.
«Нет. Всё совсем не норм. Кажется, у меня дома началась война.»
— Женя, объясни мне, пожалуйста, — Татьяна медленно произносила каждое слово, сдерживая злость так, что челюсть сводило, — почему твоей сестре можно устроить кучу своих шмоток в нашей спальне?
— Таня, ну это же временно… — он виновато почесал затылок, словно провинившийся школьник. — Ты же сама видишь, у них там тесно…
— Тесно? — Татьяна подняла брови. — Так может, я им и ключи от машины отдам? Пусть катаются! Ну а что, летом же удобно. И вообще — давай сразу завещание напишем на Ларису. Чего мелочиться?
Женя нервно вздохнул, будто впервые услышал в своей жизни сарказм.
Тем временем в кухне гремела посуда, и раздавался голос Валентины Петровны:
— Таня, у тебя сковородки отвратительные! Как ты вообще готовишь на этом старьё? Надо было нормальные взять. Лариса свои привезла — вот ими и будем пользоваться.
Татьяна стиснула зубы. Это её дом, её кухня, её жизнь. И они ведут себя, как будто всё это — их.
— Мам, вы не пробовали сначала спрашивать? — Татьяна вошла в кухню, сложив руки на груди. — Это всё-таки мой дом, и я не просила вас менять здесь что-то.
— Ну что ты завелась? — Валентина Петровна махнула рукой, даже не посмотрев на неё. — Женя нам разрешил. Женя — хозяин, он решает.
— Хозяин? — голос Татьяны дрогнул. — То есть я здесь кто? Обслуживающий персонал?
— Таня, ну не начинай! — вмешалась Лариса, кидая сковородку в раковину так, что брызги полетели в разные стороны. — Ты всегда такая напряжённая. Расслабься! Мы же семья.
— Семья? — Татьяна тихо засмеялась. — Да, вы — семья. Только вот я в вашей «семье» лишняя.
— Таня, хватит, — Женя попытался взять её за руку, но она резко отстранилась.
— Нет, Женя, хватит тебе. Ты всё это допустил. Ты выбрал их. Не меня. — Голос дрожал, но теперь уже от холодного спокойствия. — Завтра к утру, чтобы вас всех здесь не было.
— Это ещё почему?! — Валентина Петровна обернулась, глаза её сузились. — Ты что себе позволяешь? Женя, ты слышал? Она нас выгоняет!
— Слышал, — глухо ответил Женя. — Таня, может, ты всё-таки успокоишься?..
— Я спокойна, как удав, — усмехнулась она. — Если вы не уйдёте по-хорошему, я вызову полицию. У меня есть документы на дом. И ещё кое-что: я уже подала на развод.
Тишина в комнате была такой плотной, что можно было резать ножом.
— Что? — прошептал Женя. — Таня… это же шутка?
— Не шутка. — Она встретила его взгляд спокойно, впервые за последние недели ощущая себя живой. — Я не собираюсь делить с вами этот дом, свои нервы и свою жизнь.
Лариса, раскрыв рот, перестала шуршать пакетами. Артём выпустил из рук телефон, который с глухим стуком упал на пол.
— Таня… ты сошла с ума, — пробормотала Валентина Петровна. — Женя, да скажи ты что-нибудь! Это ведь твой дом!
— Нет, мама. — Голос Жени был тихим, но удивительно твёрдым. — Дом Тани. Мы с тобой оба это знаем.
Валентина Петровна вспыхнула, как спичка:
— Ах вот как? Женя, ты и вправду сидишь у неё под каблуком! Она манипулирует тобой, как хочет!
— Нет, мама. — Он устало прикрыл глаза. — Я просто больше не хочу быть мальчиком, который всех устраивает.
Татьяна не удержалась от горькой усмешки. Вот только сейчас он это понял?
— До завтра. — Она развернулась и пошла к Мите, который сидел в своей комнате с наушниками, пытаясь отгородиться от криков взрослых. — Собирай вещи. Завтра начнётся новая жизнь. Без них.
На следующее утро дом опустел. Лариса с семьёй уехали, хлопнув дверью так, что штукатурка осыпалась. Валентина Петровна демонстративно не попрощалась. Женя уехал с ними.
Татьяна вышла в сад с кружкой кофе. Впервые за долгие месяцы было тихо. Ни шагов, ни упрёков, ни чужих голосов. Только пение птиц и лёгкий шорох листьев.
Митя подбежал к ней, сжимая в руках свой верный мяч.
— Мам, можно я поиграю во дворе?
— Конечно, малыш, — улыбнулась Татьяна. — Теперь это наш двор. И никто нас отсюда не выгонит.
Внутри неё было странное чувство. Не злость, не боль, а лёгкость. Как будто она сбросила с плеч мешок кирпичей.
