— Неделя на сборы. Неделя! — Анна судорожно выдвигала ящики комода, извлекая документы, кофточки, сложенные втрое колготки. — Представляешь, если всё получится, через год-полтора у нас будет своя квартира! Настоящая, не съёмная…
Трёхлетний Алексей, сидя на полу с машинкой, поднял голову, наблюдая за суетой матери. Сергей стоял в дверном проёме, прислонившись к косяку, и молча курил в форточку.
— А если не получится? — спросил он наконец. — Год без тебя… что я буду делать с ребёнком?
Анна замерла, сжимая в руках паспорт.
— Мария переедет к вам, я уже договорилась. Она на втором курсе, гибкий график. Сергей, пойми, это наш шанс! Александр Иванович такие деньги предлагает — переводчики здесь столько за три года не зарабатывают.
— А если… — он осёкся, выбросил окурок и резко закрыл форточку. — Да чёрт с ним. Поезжай, конечно. Решила ведь уже.
Анна подошла к мужу и обняла его за шею.
— Ты подумай сам, с завода могут в любой момент уволить. А так — своя квартира, Сергей! Не съёмная развалюха с тараканами. Ты представляешь?
Европейский офис оказался стеклянной коробкой, залитой неоновым светом и заполненной людьми, говорящими на пяти языках одновременно. Анна работала по двенадцать часов, забывая поесть, и первое время плакала по ночам в крохотной съёмной комнате. Тосковала по Лёше, по Сергею, даже по тараканам в их съёмной квартире.
Она звонила раз в неделю, слушая сбивчивые рассказы сына и односложные ответы мужа.
— Как там Мария? Помогает?
— Нормально всё, — говорил Сергей. — Варит, стирает, с Лёшкой гуляет.
— Деньги получили?
— Получили, всё путём.
В декабре она отправила первый серьёзный перевод на квартиру. Сергей позвонил сам:
— Слушай, Ань… Можешь на мою карту переводить? Чтоб не бегать каждый раз.
Что-то в его голосе насторожило её.
— Нет, — сказала она твёрдо. — Буду на общий счёт. Там всё прозрачно.
После звонка она долго смотрела на падающий за окном снег, ощущая смутную тревогу. Потом позвонила сестре. Мария ответила не сразу, запыхавшаяся, будто бежала.
— Машка, как вы там? Правду скажи.
— Нормально, Ань, правда. Лёшка здоров, слушается… — Мария говорила быстро, нервно. — Слушай, я сейчас не могу, у меня зачёт через час.
— Сергей… не пьёт? Деньги не тратит?
Повисла пауза.
— Нет, — сказала наконец Мария. — Всё хорошо, правда.
За весну 1997-го Анна перевела ещё половину суммы на квартиру и задумалась о возвращении. Александр Иванович предлагал продлить контракт ещё на полгода, но она скучала по сыну до боли в груди.
В апреле она позвонила соседке, тёте Вале, просто спросить, как там Лёшка, растёт ли. И услышала то, чего никак не ожидала.
— Да Маша твоя вторую маму ему заменила, — сказала тётя Валя добродушно. — Лёшка её и мамой зовёт. А она светится вся, когда с ним. Да и с Сергеем у них… ну, ты понимаешь. Молодые, что с них взять.
Сердце Анны замерло, а потом забилось тяжело, гулко.
— Что значит — «с Сергеем у них»?
На том конце провода тётя Валя осеклась.
— Ой, ты не знаешь? Господи, чего же это я… Извини, Анечка, мне надо бежать.
Гудки, гудки, гудки.
Анна сидела, сжимая трубку, и её трясло. Должно быть, она не так поняла. Ведь не может же Маша, её младшая сестрёнка… с её мужем?
Она прилетела без предупреждения. Такси от аэропорта, знакомый подъезд. Дверь открыта, будто ждали. В прихожей — две пары кроссовок: огромные Сергеевы и маленькие, явно женские. На вешалке — куртка Машки, та самая, с блестящими пуговицами.
Анна медленно прошла в комнату и замерла на пороге. Сергей и Мария сидели рядом на диване с одной книгой на двоих. Совсем близко. Его рука — на её плече.
В первый момент никто не произнёс ни слова. Потом Мария вскочила, побледнев:
— Аня! А мы… мы…
Сергей не вставал. Смотрел исподлобья — без вины, без раскаяния. Будто пойманный с добычей зверь.
— Где Лёша? — спросила Анна.
— В садике, — прошептала Мария. — Аня, я могу объяснить…
Анна повернулась к мужу:
— Как давно?
Он пожал плечами:
— Какая разница? Ты же всё равно нас бросила.
— Бросила?! — задохнулась она. — Я пахала как проклятая, чтобы купить нам квартиру! Чтобы у нас с тобой и у Лёшки был свой дом! Я вам каждый месяц… — Она осеклась. — Квартира. Где деньги на квартиру, Сергей?
Он отвёл взгляд:
— Там. На счёте.
— Все?
Мария умоляюще смотрела на Сергея. Он не ответил.
— Ясно, — сказала Анна. — Я сейчас иду в садик, забираю сына.
Мария шагнула вперёд:
— Аня, подожди… Там не с твоей фамилией, тебя не пустят! Давай просто поговорим. Я заберу Лёшу вечером, а мы сейчас всё обсудим.
— Что значит — не с моей фамилией?
Обе молчали. Анна медленно опустилась на стул.
— Он зовёт тебя… мамой? — спросила она, глядя на сестру.
Та кивнула, не поднимая глаз.
— Анна Викторовна, в суде всё решится, — успокаивал её адвокат полгода спустя. — Деньги вы переводили со своих счетов, это всё задокументировано. От супруга вы ушли по взаимному согласию, работать. Никакого «бросила» нет и быть не может.
— А сын? — спросила она, сжимая сумочку. — Они скажут, что я его бросила на год. Что он к ней привык. Что для него это травма.
Адвокат, молодой, но уже лысеющий мужчина в дорогом костюме, который оплачивал Александр Иванович, снял очки и устало потёр глаза.
— Анна Викторовна, ознакомьтесь с характеристикой вашего супруга. Ваша младшая сестра — студентка, живёт у него, факт измены установлен. Какой там алкоголизм, вы говорите?
— Он не алкоголик, — вздохнула Анна. — Пьёт по праздникам, как все.
— Жаль, — искренне произнёс адвокат. — Но всё равно, перспективы у вас хорошие.
Суд она выиграла в начале 1998-го. Квартиру удалось отстоять — хоть и не все деньги дошли до цели, половину Сергей потратил на какую-то аппаратуру и новую машину. Лёшу тоже оставили с ней.
Она забрала сына после заседания. Он не хотел идти, плакал, звал «маму Машу». Адвокат шепнул, что это хорошо, «суду всё очевидно».
— Почему ты бросила меня? — спросил Лёша, когда они приехали в новую квартиру. — Почему мама Маша теперь не будет со мной жить?
— Сынок, я твоя мама, — сказала Анна, опускаясь перед ним на корточки. — Я никогда тебя не бросала. Я работала, чтобы купить нам этот дом. Посмотри, какой он большой, светлый! Тут будет твоя комната, с новой кроваткой…
Мальчик смотрел исподлобья — точь-в-точь как Сергей.
— Не хочу тут жить. Хочу к папе и маме Маше.
Анна закрыла глаза и сосчитала до десяти.
— Знаешь, мы скоро купим тебе велосипед. Я видела, там во дворе дорожки, удобно кататься.
Через неделю она встретила Марию в магазине. Обе замерли у молочного отдела.
— Он меня выгнал, — сказала Мария, не здороваясь. — Сказал, что это я во всём виновата. Что ты бы его не бросила, если бы я не приехала.
Анна молчала, разглядывая сестру. Похудевшая, с тёмными кругами под глазами. Уже не студентка — женщина. Ровесница.
— Ты ведь знала, что он женат, — сказала Анна наконец. — Что у него сын. Моего сына ты у меня отняла. Сестра.
Мария подняла взгляд:
— А ты знала, что его могут уволить? Что в девяносто шестом всех увольняли? Что мы с ним ходили по разным фирмам каждый день, а нас футболили, как собак? А ты уехала в Европу, в чистый офис. Сказала: «Ты справишься, Машенька». И перевела деньги.
— Ты спала с моим мужем.
— А ты бросила своего сына на год! — выкрикнула Мария, и бабка-кассирша обернулась, с интересом наблюдая скандал. — Он маму Машу звал не потому, что я так хотела! А потому что ты про него забыла! Звонила раз в неделю! Не видела, как он ногу сломал, как болел с температурой, как первый раз сам прочитал «Му-му»!
— Ты сама мне говорила, что всё хорошо!
— А что я должна была сказать? «Приезжай, Сергей загибается без работы»? Или «мы уже полгода вместе»? Что, Аня?
Они стояли, тяжело дыша и глядя друг на друга, как два зверя, готовых к схватке. Подошла продавщица:
— Девушки, вы ругаться пришли или покупать?
Позже, уже дома, укладывая Лёшу спать, Анна осторожно спросила:
— Ты скучаешь по папе?
— И по папе, и по маме Маше, — сказал сын сонно.
— Мама Маша — она не мама тебе. Я твоя мама.
Лёша приподнялся на локте, глядя на неё серьёзно:
— Я знаю. Но она меня не бросала.
— И я тебя не бросала! — воскликнула Анна отчаянно. — Я работала, чтобы у нас был свой дом. Ты же видишь, какая квартира хорошая, просторная…
— Почему ты злишься? — спросил он. — Папа всегда злился, когда ему звонили из банка. А теперь ты злишься. Я что-то сделал плохое?
Анна замолчала, потрясённая. Погладила сына по голове:
— Нет, малыш. Ты ни в чём не виноват.
Сергей позвонил в субботу.
— Могу с Лёшкой погулять? — спросил он. — По решению суда имею право.
— Имеешь, — вздохнула Анна, наблюдая, как сын кормит завтраком нового плюшевого медведя. — Могу я спросить, как дела?
Сергей хмыкнул:
— Да как… Машка домой вернулась. На работу устроился, в автосервис. Зарплата, как у тебя раньше.
— С Машей что?
— Поговорили, — неохотно отозвался он. — Теперь общаемся нормально. Жильё ищем новое. Так что… забирать Лёшу в два будешь готова?
Анна смотрела в окно на качели, установленные прямо под домом. Кто-то дальновидный поставил их так, чтоб мамы могли наблюдать из кухни за детьми.
— Скажи, если бы я не уехала тогда… Ты бы сошёлся с Машей?
Долгое молчание в трубке. Потом он вздохнул:
— Не знаю. Может, и нет. А может, всё равно сошлись бы. Я её… в общем, она мне нравилась и раньше.
— Понятно, — сказала Анна. — Я буду готова в два. И ещё, знаешь… передай Маше, что я её не ненавижу. И выслушаю, если захочет поговорить.
После звонка она опустилась на стул и закрыла лицо руками. Год работы за границей, горы переведённых документов, бессонные ночи, тоска по дому, переводы на общий счёт каждый месяц — всё ради мечты о доме. А вместо этого — нелюбящий муж, запутавшаяся сестра и сын, который не понимает, почему его «бросили».
— Мама, — позвал Лёша. — Мишка суп не хочет, он уже наелся. А когда папа приедет?
— Скоро, малыш, — сказала она, вытирая глаза. — Папа скоро приедет.
Всю весну она обустраивала квартиру с помощью Лёши и новой соседки, Тамары, которая тоже была мамой-одиночкой. Сергей приходил каждое воскресенье, забирал сына на прогулку, привозил обратно к вечеру. Однажды пришёл с Машей. Анна видела их издалека — неловкие, настороженные, но вместе. Что-то изменилось в младшей сестре — походка, осанка, взгляд. Стала взрослее? Увереннее? Жёстче?
— Лёшу привезу к семи, — сказал Сергей, будто и не заметив замешательства Анны. — Машка хотела его увидеть.
Мария неловко улыбнулась:
— Привет, сестрёнка.
— Сестрёнка, — эхом отозвалась Анна.
Мария смотрела на неё, комкая длинный шарф с бахромой — Аня подарила на восемнадцатилетие.
— Прости меня, — произнесла она, наконец.
— Ты забрала у меня мужа.
— Он сам ушёл.
— Нет, — покачал головой Сергей, вмешиваясь в разговор. — Это ты уехала. А я остался.
Анна закрыла глаза. Хотелось кричать, швырять вещи, царапать их обоих, растерзать в клочья. Но сын смотрел на неё, широко распахнув глаза.
— Мы не будем это обсуждать, — сказала она тихо. — Договорились? Привезите Лёшу до семи и всё.
Летом Тамара пригласила её с сыном на дачу. Там были ещё две мамы-одиночки: развод, уход мужа к другой, развод по причине пьянства.
— А ты у нас экзотика, — сказала Тамара, разливая в бокалы дешёвое вино. — Добровольно уехала работать, вернулась, а муж уже занят. Да ещё и с сестрой! Это вообще как?
Анна поморщилась:
— Как видишь, никак.
— Дура твоя сестра, — сказала вторая соседка, полная блондинка. — Молодая совсем, да? А мужик зрелый уже. Окрутил девчонку.
— Почему ты позволяешь им вместе быть? — спросила третья женщина, тихая и незаметная. — Разве не больно?
— Уже нет, — призналась Анна, глядя, как Лёша бегает с чужими детьми по лужайке. — Поначалу было, конечно. Но сейчас… просто два предателя. Сын их всё равно видит, по решению суда. Так пусть лучше общается нормально, а не думает, что они враги.
Блондинка фыркнула:
— Ой, какая ты правильная! Я бы на твоём месте…
— Ты ведь могла не уезжать, — перебила её Тамара. — Сидела бы дома с сыном, муж не загулял бы.
Анна отставила бокал:
— И что, без своего жилья, в съёмной клетушке с тараканами? Или в общежитии? Вы о чём вообще? Я горбатилась, чтобы у сына была своя комната. Чтобы была крыша над головой. Ни для чего другого! Горбатиться изо дня в день с ребёнком, жить на одну зарплату — так, что ли, надо было? И вот что я скажу: лучше своя квартира и сын, чем муж-предатель и сестра-разлучница.
Женщины примолкли. Тамара покачала головой:
— У всех своя цена. Но что ты теперь будешь делать-то? Одна, с ребёнком?
— Да что все делают, — пожала плечами Анна. — Жить.
К Новому году 1999-го Сергей предложил ей забрать Лёшу на каникулы в новую квартиру — он с Машей наконец переехал.
— У тебя же нет отдельной комнаты ему, — сказала Анна с сомнением.
— Зато ёлка большая, — ухмыльнулся Сергей. — И Машка с ним поиграет, и я. У тебя ведь работа теперь. Когда тебе с ним возиться?
Она поджала губы:
— Я справляюсь.
— Конечно, — кивнул он. — Но что плохого в том, чтобы ребёнок побыл с отцом?
Лёша, услышав разговор, подбежал:
— Мама, можно к папе на Новый год? Пожалуйста!
Анна опустилась перед ним на колени, посмотрела в глаза:
— А со мной ты разве не хочешь встретить праздник?
— Мы встретим с тобой, — заверил он. — А потом поеду к папе. Можно?
Она подняла взгляд на бывшего мужа, поджала губы:
— Можно. А первого — домой. У меня выходной.
Сергей неуверенно переступил с ноги на ногу:
— Спасибо, Ань. Знаешь, если что… ты тоже можешь к нам. Ну, посмотреть, как мы живём. Не для скандала, а так.
— И это говоришь ты, который год назад обвинял меня в том, что я вас «бросила», хотя ездила зарабатывать деньги на квартиру?
— Дурак был, — согласился он. — Эгоист чёртов. В жизни бы сам не заработал на хату. А тебя винил.
Анна медленно поднялась, чувствуя, как болит спина — последствие долгого сидения за компьютером. Новый офис на окраине Москвы был не в пример хуже европейского, но и зарплата выше, чем до отъезда.
— Знаешь, а я, наверное, приду. Хоть посмотрю, как вы там устроились.
Сергей и Мария жили в однокомнатной квартире в новом микрорайоне — маленькая кухня, тесная прихожая, но зато своя. Первого января там собрались родители Сергея, Мария и Лёша.
— А ты что тут делаешь? — воскликнула свекровь, едва открыв дверь. — Сергей, опять скандал?
— Я пригласил, — ответил он спокойно. — Заходи, Ань.
Мария выглянула из кухни — домашняя, в переднике, длинные волосы собраны в пучок. Замерла, увидев сестру.
— Аня?
— А что, не ждала? — хмыкнула Анна, снимая дублёнку. — Меня сын пригласил. И Сергей вот тоже не против.
— Я рада, что ты пришла, — сказала Мария осторожно. — Правда. Просто… не думала, что ты согласишься.
Свекровь переводила взгляд с одной на другую:
— Я не поняла, так вы теперь нормально общаетесь? После всего?
— Мама! — одёрнул её Сергей. — Прекрати.
— А что прекрати? — вспыхнула старуха. — Она вас бросила, потом явилась и отсудила всё! Какой матери хотеть своего ребёнка раз в неделю видеть?
— Анна никого не бросала, мама. Она работала.
— Выставить родного сына за дверь!
— Я никого не выставляла, — сказала Анна спокойно. — Суд определил, где будет жить Алексей. А Сергей приходит к нам каждую неделю. Если бы он был настолько заинтересован, мог бы приходить чаще. Ему не запрещено.
Мария молча смотрела на них. Потом вдруг повернулась к Сергею:
— А я-то думала, что ты раз в неделю ходишь, потому что Анна против. А ты просто не хотел чаще…
— Хорош скандалить! — рыкнул он. — Новый год, праздник! Давай, Машка, неси свою шубу, хвастайся. А потом все за стол.
Они пили чай на кухне, пока Лёша с дедом смотрели мультики в комнате, а свекровь дремала в кресле.
— Знаешь, я не сразу поняла, — сказала Анна, разглядывая сестру. — Но я же сама виновата.
— В чём? — не поняла Мария.
— Я оставила тебя, девятнадцатилетнюю, с мужчиной, который старше на восемь лет. Опытнее. Наглее. И не подумала, что может выйти.
— Ничего подобного, — покачала головой Мария. — Я сама всё решила. И Сергей… он хороший. Заботливый. Ты просто не замечала.
— О да, — хмыкнула Анна. — Поэтому он потратил мои деньги на тачку и аппаратуру. Очень заботливо.
— Он хотел как лучше, — вздохнула Мария. — Думал, с машиной сможет больше зарабатывать. А вышло как всегда.
— И ты до сих пор его защищаешь.
— Я его люблю, — просто ответила Мария. — И он меня. Так вышло.
Анна отставила чашку:
— Знаешь, я простила вас. Но не потому, что мы сёстры. А потому, что поняла: он просто не мой человек. Никогда не был. Я это не видела, закрывала глаза, лезла из кожи ради нас с ним. А на самом деле… Стоило мне отвернуться, как он нашёл ту, с кем ему по-настоящему хорошо.
— Аня…
— Нет, правда. Я не злюсь больше. Пусть даже Лёша проводит с вами каникулы. Но только условие: никто не говорит ему, что я его «бросила». Никто. Иначе я вас по судам затаскаю.
— Конечно, нет, — испуганно сказала Мария. — Мы ему объяснили, что ты работала, чтобы у всех было жильё.
— У меня своя квартира, у вас своя, — кивнула Анна. — Всё правильно сложилось.
Они помолчали, слыша из комнаты смех сына и низкий голос Сергея.
— Что теперь будет? — спросила Мария. — С нами всеми?
Анна улыбнулась:
— Жизнь будет. У меня, у тебя. У Лёшки. Разная, своя у каждого. И у него тоже.
— Ты не жалеешь, что уехала тогда? — осторожно спросила Мария, понизив голос.
Анна посмотрела в окно, на падающий снег. Потом на разрисованную Лёшей открытку на холодильнике. На обручальное кольцо, которое все еще носила сестра.
— Знаешь, что самое странное? Не жалею. Да, потеряла мужа. Да, была тяжелая история с судом. Но сейчас у меня квартира, сын и свобода. И всё благодаря той поездке.
— И ты не злишься на меня? Совсем?
Анна вздохнула:
— Думаешь, это просто — не злиться? Каждый раз, когда Лёша зовет тебя «мама Маша», я чувствую, как что-то переворачивается внутри. Но это мой выбор — не держать зла. Ради сына. Ради себя.
В дверь заглянул Сергей:
— Эй, вы тут не поубивали друг друга? Лёшка спрашивает, когда торт будем есть.
— Сейчас идём, — одновременно ответили сёстры и невольно рассмеялись.
Потом все сидели за столом, и Лёша задувал свечи на торте — не в свой день рождения, просто так, по-праздничному. Загадывал желание. А они смотрели на него — мать, отец, тётя. Такие разные, но связанные навсегда этим маленьким человеком.
Поздно вечером, уже дома, уложив сына, Анна долго стояла у окна. Её собственная квартира. Её собственный выбор. Её жизнь.
— Мы справимся, — прошептала она, глядя на спящего Лёшу. — Ты и я. Всегда.
