Снимок был старым, с дачи. Я стояла у дома, в сарафане, с букетом ромашек. Он сказал: «Смотри, как ты сияла тогда».
Я смотрела и не чувствовала ничего. Будто та женщина — уже не я.
— Василиса, ты меня слышишь? — голос Игоря прорезал тишину кухни, где мы сидели друг напротив друга за столом, заваленным фотографиями. Трехкомнатная квартира, доставшаяся от моих родителей, казалась особенно тесной в такие моменты.
Я молча кивнула, не отрывая взгляд от фотографии. Десять лет назад. Другая жизнь. Тогда я еще верила, что наша семья может быть счастливой.
— Ты как будто не здесь, — Игорь отложил альбом. — Мы должны решить, что делать с дачей. Мои родители предлагают продать ее и вложить деньги в ремонт квартиры.
Дача. Еще одно наследство от моих родителей. Место, где я выросла. Где наш сын Саша провел все свои летние каникулы. Место, куда Игорь последние три года почти не приезжал, ссылаясь на занятость.
— Это моя дача, — тихо произнесла я, поднимая глаза. — Мои родители строили ее двадцать лет.
— Наша дача, — поправил меня Игорь. — Мы семья, забыла? И нам нужны деньги на ремонт. Саше в следующем году в школу, а в детской до сих пор обои шестилетней давности.
Саша. Наш сын. Шестилетний мальчик, который сейчас мирно спал в своей комнате, не подозревая о напряжении между родителями.
— Я не хочу ее продавать, — я старалась говорить спокойно, но голос дрогнул. — Это единственное место, где я могу дышать.
Игорь вздохнул с тем самым выражением лица, которое появлялось всякий раз, когда он считал мои слова глупостью. Он встал, подошел к окну и отвернулся от меня.
— Василиса, мы уже обсуждали это. Квартира нуждается в ремонте. Родители готовы помочь с деньгами, но только если мы продадим дачу. Они считают, что содержать ее — пустая трата денег.
— А что считаешь ты? — я тоже поднялась. — Ты сам хоть раз подумал, что я чувствую? Эта дача — часть меня, моей истории. А твои родители просто хотят избавиться от нее, потому что им не нравится, что у нас есть что-то свое.
Игорь резко повернулся:
— Не впутывай сюда моих родителей! Они всегда помогали нам.
— Да, помогали. И каждый раз напоминали об этом, — я почувствовала, как внутри поднимается волна горечи. — С тех пор как мы переехали в эту квартиру, твоя мать не упускает случая сказать, что она маленькая, что нужно было продать ее и купить другую, ближе к ним.
— Она заботится о нас!
— Нет, Игорь. Она контролирует нас. А ты позволяешь ей это делать.
Он сжал кулаки. В его глазах появилась та самая холодность, которую я стала замечать все чаще. Когда мы перестали быть союзниками и стали противниками?
— Мы продадим дачу, — произнес он твердо. — Я уже говорил с риэлтором.
Внутри меня что-то оборвалось.
— Что ты сказал?
— Риэлтор приедет завтра осмотреть дачу.
— Без моего согласия? — мой голос стал ледяным. — Дача оформлена на меня.
— Василиса, не усложняй, — он устало потер лоб. — Это выгодная сделка. Мои родители добавят денег, и мы сделаем хороший ремонт. Будем жить как люди.
— Мы и так живем как люди, — я скрестила руки на груди. — В квартире, которая досталась от моих родителей. На которую твои родители никогда не давали ни копейки. И теперь ты хочешь, чтобы я продала последнее, что у меня осталось от моей семьи?
— Мы твоя семья! — его голос повысился. — Я и Саша — твоя семья!
— Тише, — я кивнула в сторону детской. — Разбудишь его.
Игорь глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться.
— Завтра приедет риэлтор. Пожалуйста, давай обойдемся без сцен.
***
Он вышел из кухни, оставив меня одну. Я опустилась на стул и снова взглянула на фотографию. Та счастливая женщина с ромашками у дачного дома. Она действительно была не я. Или не я сейчас.
Утро началось с телефонного звонка. Родители Игоря сообщили, что приедут вместе с риэлтором. Конечно же, они не могли остаться в стороне.
Я медленно готовила завтрак, пока Игорь собирался на работу. Саша сидел за столом, рисуя что-то в своем альбоме.
— Мама, я нарисовал нашу дачу, — он протянул мне рисунок. На нем был изображен маленький домик, яблони и три фигурки — мама, папа и он сам.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Очень красиво, — я погладила его по голове.
— Мы поедем туда летом? — его глаза смотрели с надеждой. — Бабушка Нина сказала, что мы больше не будем ездить на дачу.
Я замерла. Бабушка Нина — мать Игоря.
— Когда она тебе это сказала?
— Вчера. Когда папа возил меня к ним, — он продолжал рисовать. — Она сказала, что скоро у нас будет красивая квартира, и мы забудем про старую дачу.
Игорь вошел на кухню, застегивая рубашку.
— Ты сказал своей матери про дачу раньше, чем мне? — спросила я тихо, чтобы Саша не услышал.
Игорь замер на мгновение, затем продолжил собираться.
— Мы обсуждали это давно, ты знаешь.
— Нет, не знаю. Ты сказал мне вчера, что уже говорил с риэлтором. А твоя мать уже рассказывает нашему сыну, что мы больше не поедем на дачу.
— Василиса…
— Не здесь, — я кивнула на Сашу, который, к счастью, был увлечен своим рисунком.
Игорь вздохнул.
— Мои родители приедут в два. Пожалуйста, будь… дружелюбной.
— Дружелюбной? — я усмехнулась. — Когда речь идет о продаже моей дачи без моего согласия?
— Нашей дачи, — снова поправил меня Игорь. — И я прошу тебя подумать о Саше. Ему нужна нормальная комната, а не эта конура с отваливающимися обоями.
Он наклонился к сыну, поцеловал его в макушку:
— Будь хорошим мальчиком, слушайся маму. Вечером я привезу тебе сюрприз.
После его ухода я села рядом с Сашей и смотрела, как он рисует. На его рисунке мы все улыбались. Такой простой, детский взгляд на мир. Для него мы по-прежнему были счастливой семьей.
Родители Игоря приехали точно в два, с риэлтором — молодым парнем в костюме, который выглядел слишком дорого для его возраста.
— Василисочка, как ты? — свекровь, Нина Петровна, обняла меня с фальшивой теплотой. — А где наш малыш?
— Саша у соседки, — ответила я. — Я решила, что ему не обязательно присутствовать при этом разговоре.
— Правильно, — кивнул свекор, Анатолий Васильевич. — Взрослые дела нужно решать без детей.
Риэлтор представился Денисом и сразу перешел к делу:
— Игорь Анатольевич показал мне фотографии дачи. Район перспективный, много новых коттеджных поселков рядом. Думаю, мы сможем продать за хорошую цену.
Я смотрела на него, чувствуя, как внутри все сжимается. Они уже все решили.
— А вы знаете, что эта дача оформлена на меня? — спросила я спокойно.
Денис замялся:
— Да, Игорь Анатольевич упоминал. Но заверил меня, что вы согласны с продажей.
— Он ошибся, — я повернулась к свекрам. — Я не собираюсь продавать дачу.
Нина Петровна всплеснула руками:
— Василиса, мы же обсудили это! Деньги нужны на ремонт квартиры. Мы даже готовы добавить свои, чтобы сделать все по-человечески.
— Мы с вами ничего не обсуждали, — я старалась говорить спокойно. — Вы обсудили это с Игорем, а он поставил меня перед фактом.
— Дочка, — вступил Анатолий Васильевич, — нужно мыслить практично. Дача — это хорошо, но она требует постоянных вложений. А квартира — это ваше основное жилье.
— Эта квартира принадлежит мне, — напомнила я. — Мои родители оставили ее мне. И дачу тоже. Я благодарна за вашу заботу, но решать, что делать с моим имуществом, буду я.
— Вашим имуществом, — поправила Нина Петровна с раздражением. — Вы с Игорем семья. Или ты считаешь иначе?
— Именно потому, что мы семья, такие решения должны приниматься вместе, а не за спиной друг у друга, — я посмотрела на риэлтора. — Извините, что вас напрасно побеспокоили.
Денис выглядел растерянным.
— Может, вам стоит обсудить это и связаться со мной позже?
— Нечего обсуждать, — отрезала Нина Петровна. — Василиса просто упрямится. Игорь все решил.
— Игорь не может решать за меня, — я чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — И вы тоже не можете.
— Посмотрите на нее, — Нина Петровна обратилась к мужу. — Я всегда говорила, что она неблагодарная. Мы хотим помочь им с ремонтом, а она…
— Помочь? — перебила я. — Или контролировать? С тех пор как мы с Игорем поженились, вы пытаетесь решать за нас все — где жить, как воспитывать ребенка, куда ездить отдыхать.
— Мы заботимся о вас! — возмутилась свекровь.
— Нет, вы не заботитесь. Вы контролируете. И Игорь позволяет вам это делать. Но я — нет. Я не продам дачу.
Анатолий Васильевич покраснел от гнева:
— Ты не думаешь о сыне! Ему нужны нормальные условия!
— У него есть нормальные условия, — я выпрямилась. — И дача, куда он может приезжать летом, тоже часть этих условий. Я не позволю вам забрать у него это.
Денис кашлянул:
— Кажется, я пришел не вовремя. Я оставлю свою визитку, и вы сможете связаться со мной, когда примете решение.
Он положил карточку на стол и быстро удалился, явно чувствуя себя неловко.
Нина Петровна смотрела на меня с нескрываемой неприязнью:
— Я всегда знала, что ты не подходишь нашему сыну. Эгоистичная, неблагодарная…
— Достаточно, — я открыла дверь. — Пожалуйста, уходите. И передайте Игорю, что нам нужно серьезно поговорить, когда он вернется.
После их ухода я опустилась на диван, чувствуя, как дрожат руки. За десять лет брака я никогда так не разговаривала с родителями Игоря. Всегда уступала, избегала конфликтов. Но сейчас что-то изменилось. Я изменилась.
Игорь вернулся поздно вечером. Я уже уложила Сашу спать и ждала мужа на кухне. Его лицо было хмурым — видимо, родители уже все рассказали.
— Ты устроила сцену, — начал он с порога. — Мама в слезах, отец в ярости.
— Я просто сказала, что не собираюсь продавать дачу, — ответила я спокойно. — И особенно не собираюсь делать это за твоей спиной с твоими родителями.
Он бросил куртку на стул и сел напротив меня:
— Василиса, пойми, это разумное решение. Дача стоит большую часть года пустая, требует денег на содержание. А квартира…
— Нуждается в ремонте, я знаю, — закончила я за него. — Но не ценой дачи. Мы можем сделать ремонт постепенно, своими силами.
— Это займет годы! — он стукнул кулаком по столу. — Почему ты всегда все усложняешь? Почему не можешь просто согласиться с тем, что лучше для всех?
— Лучше для кого? — я посмотрела ему в глаза. —Для тебя? Не для меня и не для Саши. Он любит эту дачу.
— Он ребенок, ему будет все равно через неделю.
— Нет, Игорь. Ему не будет все равно. Так же, как мне не все равно. Эта дача — часть моего детства, моих воспоминаний. Часть того, что осталось от моих родителей.
— Скажи честно, Игорь. Это твое решение или их?
— Какая разница? — он поднял на меня усталый взгляд. — Решение правильное. Практичное.
— Для меня есть разница, — я наклонилась к нему. — Мы семья. Мы должны решать такие вопросы вместе. Не с твоими родителями, а друг с другом.
— Ты никогда не любила моих родителей, — он покачал головой. — Всегда сторонилась их, всегда была отчужденной.
— Потому что они никогда не принимали меня. Всегда давали понять, что я недостаточно хороша для их сына. И вместо того, чтобы защищать меня, ты всегда становился на их сторону.
— Это неправда! — он повысил голос.
— Правда, Игорь. И ты это знаешь. Когда в последний раз ты поддержал меня в споре с твоей матерью? Когда последний раз ты сказал ей, что решение будем принимать мы, а не она?
Он молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Продажа дачи не обсуждается, — сказала я твердо. — Она оформлена на меня, и я не дам согласия на продажу.
— Ты не можешь просто так решить.
— Могу. Так же, как ты решил продать ее без моего ведома.
Он резко встал:
— Знаешь что? Делай что хочешь. Живи в своем прошлом, цепляйся за свою дачу. Только не жалуйся потом, что у нас нет денег на ремонт.
— Мы найдем другой способ, — ответила я. — Без продажи дачи.
Он ушел в спальню, хлопнув дверью. Я осталась на кухне, глядя на старую фотографию, которая все еще лежала на столе. Та счастливая женщина с ромашками. Может быть, пришло время вернуть ее к жизни?
Следующие недели прошли в напряженном молчании. Игорь общался со мной только по необходимости, проводил больше времени у родителей, часто брал с собой Сашу.
А я начала ремонт в детской своими силами. Сняла старые обои, зашпаклевала стены, выбрала новые обои с Сашей — с космическими кораблями, как он хотел.
Однажды вечером, когда я красила потолок в детской, вернулся Игорь с Сашей.
— Мама, что ты делаешь? — Саша с восторгом смотрел на преображающуюся комнату.
— Делаю тебе новую комнату, космонавт, — улыбнулась я, спускаясь с лестницы.
Игорь стоял в дверях, удивленно осматривая помещение:
— Ты сама все это делаешь?
— Да, — я вытерла руки тряпкой. — Нашла видеоуроки в интернете. Оказывается, это не так сложно, как кажется.
Он молчал, но в его взгляде я прочитала что-то новое. Удивление? Уважение?
— Тебе нравится? — спросила я Сашу.
— Ура! — он запрыгал от радости. — Папа, посмотри, у меня будет космическая комната!
Игорь кивнул, все еще молча разглядывая работу.
Вечером, когда Саша уже спал, Игорь зашел на кухню, где я пила чай.
— Зачем ты это делаешь? — спросил он, садясь напротив.
— Что именно?
— Ремонт. Сама. Это же тяжело.
Я пожала плечами:
— Не тяжелее, чем жить в постоянном напряжении из-за дачи. Я решила, что если тебе так важен ремонт, я сделаю его сама. Без продажи дачи.
— Мои родители…
— Твои родители здесь не живут, — мягко перебила я. — А мы живем. И мы можем решать свои проблемы сами, без их вмешательства.
— И ты решила сделать ремонт сама?
— Для начала — детскую. Потом возьмемся за другие комнаты. Постепенно. Без спешки и без кредитов.
Он помолчал, затем неожиданно сказал:
— Я могу помочь. В выходные.
Я улыбнулась:
— Было бы здорово. Саша обрадуется.
Выходные мы провели вместе, клея обои в детской. Саша помогал, то и дело измазываясь в клее и краске. Игорь был молчалив, но старательно работал. Я поймала себя на мысли, что давно не видела нас троих, занимающихся чем-то вместе.
Когда работа была закончена и Саша с восторгом разглядывал свою новую комнату, Игорь тихо сказал:
— Получилось хорошо. Лучше, чем я ожидал.
— Спасибо, — я улыбнулась. — Видишь, мы можем многое сделать сами.
Вечером, когда Саша уже спал, мы сидели на кухне, уставшие, но довольные.
— Василиса, — начал Игорь, глядя в чашку с чаем, — я звонил родителям. Сказал им, что мы не будем продавать дачу.
Я подняла глаза, удивленная:
— Правда?
Он кивнул:
— Они не в восторге, конечно. Особенно мама. Но я сказал, что это решение окончательное.
Впервые за долгое время он принял мою сторону против родителей.
— Спасибо, — я накрыла его руку своей. — Это важно для меня.
— Дача многое для меня значит, — сказала я тихо. — Не только как память о родителях. Это место, где мы были счастливы. Все вместе. Помнишь, как Саша учился ходить на веранде? Как мы собирали яблоки осенью?
Он улыбнулся:
— Помню. И шашлыки, которые я всегда пережаривал.
— И грозу, от которой мы прятались под одеялом, — добавила я с улыбкой.
Мы сидели, вспоминая те моменты, когда были по-настоящему семьей. Не просто людьми, живущими под одной крышей, а близкими, родными друг другу людьми.
— В следующие выходные можем поехать на дачу, — предложил он неожиданно. — Проверить, что там и как. Может, тоже начнем потихоньку что-то делать.
Я кивнула, чувствуя, как внутри разливается тепло:
— Саша будет счастлив. Он скучает по даче.
— Я тоже, — признался Игорь тихо. — Я просто забыл об этом.
***
В следующую субботу мы поехали на дачу. Игорь вел машину, Саша на заднем сиденье с нетерпением смотрел в окно, а я думала о том, как много изменилось за эти недели.
Конфликт из-за дачи не исчез полностью. Родители Игоря все еще считали наше решение неправильным.
Когда мы подъехали к калитке, я достала из сумки фотографию — ту самую, с ромашками. Посмотрела на нее, затем на дачу перед нами. Может быть, та счастливая женщина с фотографии все еще где-то здесь?
