Сначала это был торт на день рождения. Потом — серьги. А однажды он привёз ей платье, «хотел порадовать, она так много работает в последнее время». И когда я спросила, почему так заботится, он ответил: «Она же нам почти родная». Мне так не говорили даже родители.
В тот вечер мне казалось, что воздух стал тяжёлым и вязким, как будто всё замедлилось вокруг. Я сидела за кухонным столом и внимательно наблюдала, как Роберт расхаживает по комнате, говоря по телефону. Он улыбался. Так искренне и тепло, как когда-то улыбался мне. Во мне крепла решимость выяснить правду, какой бы горькой она ни была.
— Оксан, не переживай, всё будет в лучшем виде, — его голос звучал мягко, почти интимно. — Да, конечно, завтра заеду… Нет-нет, это вообще не проблема.
Я вертела в руках кружку, которую когда-то сама расписывала на мастер-классе по керамике. Пять лет назад это был мой подарок Роберту на годовщину свадьбы. Тогда он сказал, что это самая лучшая кружка в мире.
Роберт закончил разговор и положил телефон на стол.
— У Оксаны проблемы с машиной, — сказал он, наливая себе воду. — Завтра заеду, помогу.
— Снова? — я старалась, чтобы мой голос звучал ровно. — Это уже третий раз за месяц.
— Лиль, ну а что такого? — он пожал плечами. — Человеку нужна помощь.
— А когда мне нужна помощь, ты вечно занят.
Роберт вздохнул и присел напротив меня.
— Давай не будем начинать.
— Начинать что? — я отодвинула кружку. — Разговор о том, что моя подруга стала для тебя важнее, чем я?
— Ты преувеличиваешь, — он потёр шею. — Оксана просто сейчас в сложной ситуации, ты же знаешь.
Я знала. Оксана развелась год назад, и с тех пор её жизнь превратилась в бесконечную череду проблем, которые почему-то должен был решать мой муж.
— Я бы помогал так же любому твоему другу, — добавил Роберт.
— Но у меня нет друзей-мужчин, которым ты бы покупал дорогие подарки.
Он встал и направился к холодильнику.
— Это были просто знаки внимания, Лиль. Она же нам как родная сестра.
— Тебе. Она тебе как родная, — я почувствовала, как что-то сжимается внутри. — Кстати, а откуда у тебя деньги на серьги с сапфирами? Мы же вроде откладывали на ремонт ванной.
Роберт замер на секунду, а потом достал из холодильника сок.
— Это были не сапфиры, а синее стекло. Они стоили копейки.
— Я видела чек, Роберт.
Он резко повернулся ко мне:
— Ты копалась в моих вещах?
— Я случайно увидела, — сказала я неправду. На самом деле, я давно начала проверять его вещи. Что-то внутри подсказывало, что что-то не так.
— Лиль, просто… — он вздохнул. — Просто поверь мне, ладно? Всё нормально.
***
Роберт и я познакомились шесть лет назад на вечернике у общих друзей. Через год мы поженились. Наша свадьба была скромной — близкие друзья, родители, никакой помпезности. Мама тогда шепнула мне: «Не торопись, Лилечка, присмотрись». Но я была влюблена и счастлива.
Роберт работал финансовым консультантом в крупной аудиторской компании. Я занималась переводами. Мы купили двухкомнатную квартиру в ипотеку — совместными усилиями и с помощью кредита. Всё было общее, всё пополам.
С Оксаной мы дружили ещё со школы. Она была той подругой, которой можно позвонить в три часа ночи, и она примчится. По крайней мере, так было раньше.
После её развода всё изменилось. Она стала чаще бывать у нас дома, часто звонила, просила помощи. И Роберт всегда отзывался. Всегда.
Июльская жара согревала асфальт. Я возвращалась с работы пешком, хотя обычно ездила на метро. Мне нужно было подумать на свежем воздухе.
Последние три месяца были странными. Роберт часто задерживался на работе, много говорил по телефону в другой комнате, стал внимательнее следить за своим внешним видом. Все признаки измены, о которых пишут в статьях.
Но я не хотела верить. Не могла. Не с Оксаной. Она была моей лучшей подругой так много лет.
Телефон завибрировал в кармане. Сообщение от Оксаны.
— Привет! Ты сегодня дома? Хочу заглянуть ненадолго.
Я остановилась посреди улицы. Странно. Обычно она предупреждала заранее. Пальцы сами набрали ответ:
Да, буду через полчаса.
Когда я пришла домой, Оксана уже ждала у двери. Она выглядела взволнованной — теребила ремешок сумки, волосы были собраны в небрежный пучок.
— Прости, что без предупреждения, — сказала она, когда мы зашли в квартиру. — Мне нужно с тобой поговорить.
Мы прошли на кухню. Я поставила чайник.
— Что-то случилось? — спросила я, доставая чашки из шкафа.
Оксана села за стол, положив руки перед собой. На её правом запястье красовался тонкий серебряный браслет. Новый. Я его раньше не видела.
— Лиль, я не знаю, как сказать…
Чайник отключился. Но я не пошла заваривать чай. Что-то в её голосе, в позе, во взгляде заставило меня замереть.
— Просто скажи как есть, — мой голос звучал странно спокойно.
Оксана глубоко вдохнула.
— Я беременна.
Тишина. Только шум машин за окном.
— Поздравляю, — я наконец сдвинулась с места и начала заваривать чай. Мой голос звучал ровно, хотя внутри всё рушилось. — От кого?
— Лиль, я…
— Не тяни, Оксана. От кого?
Она смотрела на свои руки, на тот самый новый браслет.
— От Роберта.
Чашка выскользнула из моих рук и разбилась о пол. Горячий чай попал на ноги, но я едва заметила это. Мир вокруг на мгновение потемнел, но я заставила себя сделать глубокий вдох. Не раскисать. Только не сейчас.
— Сколько? — только и смогла спросить я, собирая силы, чтобы не показать, насколько глубоко меня ранили эти слова.
— Пять месяцев, — её голос дрожал. — Отношения, я имею в виду. Беременность — десять недель.
Я медленно опустилась на стул напротив неё. Пять месяцев. Почти полгода моей жизни были неправдой. Но я не позволю этому сломить меня. Ни за что.
— Зачем ты пришла? — спросила я, глядя ей прямо в глаза. — Почему решила сказать мне?
— Потому что ты должна знать. И потому что… — она запнулась. — Роберт хочет уйти от тебя. Он планировал сказать тебе сегодня вечером.
Я рассмеялась. Не могла сдержаться. Этот смех был похож на рыдание.
— И вы уже строите планы на будущее. Как мило.
— Лиль, я знаю, что нет оправдания…
— Много лет дружбы, Оксана! А ты забрала моего мужа.
— Всё случилось не так…
— А как? — я почувствовала, как возмущение вытесняет шок. — Он помогал тебе с твоими проблемами, а ты в качестве благодарности начала с ним отношения?
Оксана вздрогнула.
— Он говорил, что между вами всё кончено, — тихо сказала она. — Что вы просто живёте по привычке. Что ты его не понимаешь и не поддерживаешь.
Классика жанра. Я посмотрела на часы.
— Тебе лучше уйти. Роберт будет дома через час, и я хочу поговорить с ним наедине.
Она кивнула и встала.
— Лиль, я правда не хотела…
— Уходи, Оксана, — мой голос был ледяным. — Просто уходи.
Когда за ней закрылась дверь, я осталась сидеть на кухне среди осколков разбитой чашки. Так символично. Моя жизнь только что тоже разлетелась на части.
Я не плакала. Не кричала. Не била посуду. Просто собрала осколки, вытерла чай с пола и села ждать. Внутри бушевала буря, но внешне я оставалась спокойной.
Роберт пришёл через полтора часа. Он выглядел взволнованным — наверняка Оксана уже позвонила ему.
— Лиль, нам нужно поговорить, — сказал он, даже не поздоровавшись.
— Да, нужно, — я указала на стул напротив. — Садись.
Он сел, положив руки на стол. На его безымянном пальце всё ещё было обручальное кольцо. Лицемер.
— Оксана беременна, — начал он.
— Я знаю. Она приходила.
Роберт вздохнул.
— Лиль, я не планировал, чтобы всё так вышло…
— А как ты планировал? — перебила я. — Крутить роман с моей подругой за моей спиной и думать, что я никогда не узнаю?
Он вздрогнул от моих слов. Я никогда не выражалась грубо, но сейчас не могла сдержаться.
— Всё сложно, — сказал он. — Я не хотел тебя ранить.
— Но ранил. И теперь ты уходишь к ней, так?
Он кивнул, не глядя мне в глаза.
— Я люблю её, Лиль. И ребёнок…
— А меня ты любил? — спросила я. — Или это была неискренность с самого начала?
— Любил, — он поднял на меня глаза. — Но мы изменились. Оба.
— Не смей перекладывать вину на меня, — мой голос стал решительнее. — Это ты говорил неправду. Это ты завёл другие отношения. Ты предал нас обоих.
Роберт молчал. Потом достал из кармана какие-то бумаги.
— Я подготовил соглашение о разделе имущества, — сказал он, протягивая мне документы. — Квартира пополам, как и всё остальное.
Я не взяла бумаги.
— Ты всё продумал, да? Как настоящий финансовый консультант. Просчитал все варианты.
— Лиль, я хочу, чтобы всё было честно.
— Честно? — я рассмеялась. — Ты забыл значение этого слова, когда начал покупать подарки моей подруге на наши общие деньги. На деньги, которые мы откладывали на будущее. Наше будущее.
Я вышла из кухни, оставив его сидеть с бумагами в руках. В спальне открыла шкаф и достала небольшой чемодан.
— Что ты делаешь? — Роберт появился в дверях.
— Собираю твои вещи, — ответила я, складывая его рубашки. — Ты же хочешь уйти к своей новой семье? Так иди.
— Лиль, давай всё решим мирно…
— Нам нечего обсуждать, — я продолжала методично складывать вещи. — Ты уже всё решил за нас обоих. Как всегда.
Он стоял в дверях, наблюдая, как я собираю его жизнь в чемодан. Его рубашки, брюки, носки. Часы, которые я подарила ему на годовщину. Книги, которые он читал перед сном.
— Можешь забрать остальное потом, — сказала я, закрывая чемодан. — А теперь уходи.
— Лиль…
— Уходи, Роберт! — я наконец не сдержалась. — Просто возьми свой чемодан и уходи!
Он взял чемодан и медленно пошёл к выходу. У двери остановился и повернулся ко мне.
— Я правда не хотел, чтобы всё так вышло.
— Но вышло именно так, — я скрестила руки на груди. — И знаешь что? Я даже рада! Теперь я вижу, кто ты на самом деле. И кто такая Оксана.
Роберт открыл дверь.
— Я позвоню насчёт остальных вещей.
— Не звони, — ответила я. — Пиши сообщения. Я не хочу слышать твой голос.
Дверь закрылась за ним. Я прислонилась к стене. Только тогда пришли слёзы — не от горя или отчаяния, а от облегчения. Словно тяжелый груз наконец исчез. Я проплакала минут десять. А потом умылась холодной водой и села составлять план действий.
Сначала финансы. Потом жилье. Затем — карьера. И новая жизнь.
Следующие две недели я существовала по четкому плану. Работа-спортзал-курсы-дом. Я намеренно загрузила себя, чтобы не оставлять времени для жалости к себе.
Еда по расписанию. Пробежки по утрам. Новые навыки каждый день. Я строила свою новую жизнь методично и целеустремленно, как выполняла сложные переводы — шаг за шагом, не отступая перед трудностями.
Роберт забрал остальные вещи, когда меня не было дома. Оставил ключи в почтовом ящике. Через электронную почту прислал документы на развод.
Оксана пыталась звонить. Я не отвечала. Пыталась писать. Я заблокировала её. В один из дней я удалила все соцсети и сменила номер телефона. Отрезала все связи.
Родители звонили каждый день. Я говорила, что всё в порядке. Они не верили, но не настаивали. Мама предлагала приехать — я отказывалась.
В пятницу вечером раздался звонок в дверь. Я не ждала гостей и сначала решила не открывать, но звонок повторился. Настойчиво, длинно.
На пороге стояла мама Оксаны, Елена Викторовна. В руках она держала небольшую коробку.
— Здравствуй, Лилечка, — сказала она тихо. — Можно войти?
Я молча отступила, пропуская её в квартиру. Мы прошли на кухню.
— Чай? — спросила я механически.
— Не нужно, — она поставила коробку на стол. — Я ненадолго. Просто хотела вернуть твои вещи, которые остались у Оксаны.
Я посмотрела на коробку. Что там могло быть? Книги? Косметика? Одежда, которую я давала ей примерить?
— Спасибо, — сказала я, не двигаясь с места.
Елена Викторовна вздохнула.
— Лиля, я не оправдываю то, что сделала моя дочь. Это ужасно. Непростительно.
— Тогда зачем вы пришли? — спросила я. — Передать можно было через курьера.
— Я хотела увидеть тебя, — она смотрела на меня с искренним беспокойством. — Ты как дочь для меня была все эти годы.
Я сжала губы, чтобы не расплакаться. Да, я часто бывала у них дома. Елена Викторовна учила меня готовить. Помогала с домашними заданиями. Утешала после первого расставания.
— Спасибо за заботу, — сказала я. — Но теперь всё изменилось.
— Знаю, — она кивнула. — И мне очень жаль. Если тебе что-то понадобится…
— Мне ничего не нужно, — перебила я. — Ни от вас, ни от Оксаны. Особенно от Оксаны.
Елена Викторовна встала.
— Я понимаю.
Когда она ушла, я долго смотрела на коробку, не решаясь открыть. Наконец, собравшись с духом, сняла крышку.
Внутри лежали фотографии — наши с Оксаной, начиная со школы. Летний лагерь, выпускной, университет, мой день рождения три года назад. Под ними — браслет дружбы, который мы сделали ещё в седьмом классе. Моя футболка, которую она одолжила и не вернула. Диск с нашими любимыми песнями.
И конверт. С моим именем, написанным её почерком.
Я вытащила письмо и, не читая, разорвала на мелкие кусочки. Затем собрала фотографии, браслет, футболку — всё содержимое коробки — и выбросила в мусорное ведро.
Новая страница началась.
Август выдался жарким. Я подписала документы на развод и отправила их. После долгих переговоров мы пришли к соглашению — я оставляла себе квартиру и брала на себя выплату ипотеки. Роберт забирал машину и дачный участок, который мы купили два года назад. Это было непросто, но я отстояла свои интересы, не дав эмоциям взять верх над здравым смыслом.
Я методично восстанавливала свою жизнь, кирпичик за кирпичиком.
В один из вечеров раздался звонок. Номер не определился, и я почти сбросила, но потом всё же ответила.
— Алло?
— Лиля? Это Елена Викторовна.
Я чуть не сбросила вызов, но что-то в её голосе остановило меня.
— Слушаю вас.
— Прости, что беспокою, — её голос звучал странно. — Я просто… не знаю, к кому ещё обратиться.
— Что случилось? — спросила я, чувствуя, как напрягаюсь.
— Оксана… она в очень тяжёлом состоянии. И Роберт… он ушёл от неё. Сказал, что передумал, что всё это была ошибка.
Я закрыла глаза. Вот оно что. Роберт показал своё истинное лицо. Оксана наконец увидела, за кого она меня променяла.
— А я тут причём?
— Я просто… подумала, что ты должна знать. И ещё хотела сказать, что Оксана… она действительно раскаивается. Каждый день. Я знаю, что это ничего не меняет, но…
— Вы правы, — перебила я. — Это ничего не меняет. Но я надеюсь, что она справится с этой ситуацией.
Повисла пауза.
— Спасибо, Лилечка, — наконец сказала она. — Ты всегда была лучше нас всех.
Я положила трубку и долго смотрела в окно. На улице шёл дождь — первый за всё лето. Люди спешили укрыться, раскрывая зонты и натягивая капюшоны.
Я подумала о Оксане, оставшейся в одиночестве со своей болью. О Роберте, который снова сбежал, когда стало трудно. О себе — сильной, выстоявшей, несмотря ни на что.
Говорят, после грозы воздух становится чище. Может быть, и после жизненных бурь наступает какая-то ясность? Я не знала. Но впервые за долгое время почувствовала, что могу дышать полной грудью.
Я открыла окно и подставила лицо дождю. Свежие капли смешивались с моими слезами — последними слезами в этой истории. Я сделала глубокий вдох, ощущая, как с каждым вдохом становлюсь сильнее. Завтра будет новый день. И я встречу его не как жертва обстоятельств, а как женщина, которая прошла через предательство и вышла из этого испытания стойкой.
Жизнь продолжалась. И она была настоящей — без иллюзий, без фальшивых обещаний. Только мои собственные решения, мой собственный путь и моя внутренняя сила, которую я наконец-то научилась ценить.
И это было именно то, что мне нужно.
