Грохот посуды разбудил меня в шесть утра. Снова. Третий день подряд. Я лежала с открытыми глазами, слушая, как моя невестка Жанна демонстративно гремит кастрюлями на кухне.
Моей кухне. В моей квартире. Три комнаты в сталинке — всё, что осталось от прошлой жизни. И вот теперь она решила отвоевать последний кусочек моего пространства.
— Вам тут удобнее будет, — сказала она вчера, указывая на угол кухни, где стоял старый диван.
Но в итоге ей самой пришлось искать новое жильё.
Я часто вспоминаю этот момент. Точку невозврата. Когда что-то внутри меня сломалось и одновременно стало крепче стали.
***
Жанна появилась в нашей семье пять лет назад. Мой Аркадий влюбился как мальчишка — глаза блестят, улыбка до ушей. Я радовалась за сына. Думала: наконец-то остепенится, семью заведёт. Ему уже тридцать пять стукнуло, а всё холостяком ходил.
— Мама, это Жанна, — представил он её на семейном ужине. — Мы поженимся через месяц.
Я чуть ложку не выронила. Так быстро? Но сдержалась, улыбнулась:
— Очень приятно познакомиться, Жанночка.
Она была красивой — этого не отнять. Стройная, с аккуратными чертами лица и внимательными глазами. Слишком внимательными. Они скользили по моей квартире, оценивая, примеряя, прикидывая что-то в уме.
— У вас такая… интересная квартира, Клава Викторовна, — протянула она тогда.
— Спасибо, милая. Мы с мужем тридцать лет здесь прожили. Каждый уголок памятью пропитан.
— О, я уверена, что здесь можно многое… изменить.
Аркадий не заметил странной паузы в её словах. А я заметила. И запомнила.
Свадьба была скромной. Я настояла, чтобы молодые пожили отдельно — сын получал приличные деньги в своей строительной фирме, вполне мог снять квартиру. Но через полгода они позвонили в мою дверь с чемоданами.
— Мама, нам нужно немного пожить у тебя, — Аркадий смотрел виновато. — Временно, всего пару месяцев. Жанна беременна, и мы копим на свою квартиру.
Как я могла отказать? Тем более внук или внучка на подходе. Я освободила самую большую комнату, сама перебралась в маленькую. А через месяц родилась Женечка — крошечный комочек счастья с глазами Аркадия и упрямым подбородком Жанны.
Первые проблемы начались, когда малышке исполнилось полгода. Внучку отселили в отдельную комнату, которая раньше была гостиной.
— Клава Викторовна, — Жанна подошла ко мне, пока я возилась с Женей. — Вы не могли бы не петь ей эти старые песенки? Я читала, что современным детям нужна современная музыка для развития.
Я удивилась:
— Жанночка, но это же колыбельные. Я Аркаше их пела, мне — моя мама…
— Вот именно, — отрезала она. — Устаревшие методы воспитания. Теперь всё иначе.
Я промолчала. Но на следующий день, когда Жанна ушла по делам, снова напевала внучке тихонько. Малышка засыпала под мой голос лучше, чем под модные мелодии из колонки.
Постепенно мой шкаф в коридоре стал заполняться вещами Жанны. Мои кастрюли переехали на антресоли, уступив место модным сковородкам и пароваркам. Фотографии моего покойного мужа исчезли со стен, сменившись абстрактными картинами.
— Освежили интерьер, — пояснил Аркадий, заметив мой взгляд. — Жанна говорит, так современнее.
Каждый раз я уступала. Каждый раз говорила себе: «Ради Аркаши, ради Женечки».
А потом наступил тот самый день.
Вечером Аркадий сообщил мне новость:
— Мама, мы решили взять ипотеку. Но первый взнос большой, надо накопить. Будем экономить на всём.
— Конечно, сынок, я понимаю.
— И ещё… — он замялся. — Жанна предложила хорошую идею. Сдавать твою комнату квартирантам. Тебе всё равно мало места нужно, а нам деньги помогут быстрее накопить.
Я смотрела на сына и не узнавала его. Мой Аркаша, мой мальчик. Когда он стал таким?
— А где же я буду жить, сынок?
— Вот об этом и хотела с вами поговорить, — появилась в дверях Жанна с чашкой чая. — Вам тут удобнее будет, — она кивнула на кухонный диван. — Тихо, спокойно, и за Женечкой присмотрите, когда мы на работе.
Аркадий избегал моего взгляда. А я смотрела на них обоих и впервые ощутила не обиду даже, а холодную, пронизывающую ясность. Моя семья планировала выселить меня из моей же спальни. На кухню. В шестидесятилетнем возрасте.
— Мне нужно подумать, — тихо ответила я.
Той ночью я не сомкнула глаз. Смотрела в потолок своей маленькой комнаты и вспоминала, как мы с мужем радовались, когда получили ключи. Как мечтали, что здесь вырастет наш сын, будут бегать внуки.
К утру я приняла решение.
***
— Аркадий, нам нужно поговорить, — сказала я на следующий день, когда Жанна увела Женю на прогулку.
Сын посмотрел настороженно:
— Если это насчёт вчерашнего… Мам, пойми, это временно. Мы потом съедем.
— Мне пожить на кухне, ты серьёзно?
— Ну, зато все вместе…
— Сынок, — я взяла его за руку. — Эта квартира — моя. Я не собираюсь переезжать на кухню.
— Но мама…
— Более того, — продолжила я тверже, — я хочу напомнить, что ваше «временное» проживание затянулось уже надолго. Думаю, пора устанавливать сроки.
Аркадий вскочил:
— То есть ты нас выгоняешь? Свою семью? Внучку?
— Нет, я предлагаю вам начать искать собственное жильё. На это я даю вам полгода.
— Да где мы за полгода найдём деньги на квартиру?! — он почти кричал.
— А где я найду силы жить на кухне? — тихо спросила я.
Он замолчал. А потом хлопнул дверью.
Вечером состоялся настоящий семейный совет. Вернее, семейный суд надо мной.
— Клава Викторовна, — Жанна сидела с идеально прямой спиной. — Мы всё понимаем. Вам, в вашем возрасте, трудно привыкать к переменам. Но подумайте о внучке. Ей нужно пространство для развития.
— Я думаю о внучке, Жанночка. И о сыне. И о себе тоже имею право подумать.
— Мама, — вмешался Аркадий, — может, компромисс? Мы будем платить тебе небольшую аренду за комнату…
Платить аренду за мою же комнату в моей же квартире. Абсурд зашкаливал.
— Нет, сынок. Либо вы съезжаете через полгода, либо я продаю квартиру, покупаю себе однушку, а остаток отдаю вам на первый взнос.
— ПРОДАЁШЬ?! — они выкрикнули это одновременно.
— Это мой дом, — спокойно ответила я. — И решать буду я.
В следующие недели Жанна демонстративно гремела посудой по утрам. Аркадий приходил поздно и уходил рано. Со мной говорили только по необходимости. Лишь маленькая Женя по-прежнему радовалась мне.
Однажды утром, когда особенно громкий грохот кастрюль разбудил меня в пять тридцать, я вышла на кухню и тихо сказала:
— Жанна, ещё один такой концерт, и срок сокращается до трёх месяцев.
Она замерла с половником в руке:
— Вы… вы не можете…
— Могу, — я улыбнулась. — Эта квартира полностью в моей собственности. И условия проживания в ней устанавливаю я.
С тех пор по утрам стало значительно тише.
***
Через два месяца нашего противостояния случилось неожиданное. Аркадий пришёл домой раньше обычного, возбуждённый, с горящими глазами.
— Мама! — он буквально влетел в мою комнату. — Представляешь, мне предложили повышение! С двойным окладом!
— Поздравляю, сынок! — я искренне обрадовалась. — Это же замечательно.
— Теперь мы сможем быстрее накопить на квартиру, — он сел рядом, как в детстве.
Я обняла его:
— Я рада, Аркаша!
Казалось, лёд тронулся. Аркадий стал чаще разговаривать со мной, иногда даже без Жанны. Рассказывал о работе, советовался по поводу выбора района для будущей квартиры. Она же оставалась холодно-вежливой, но хотя бы перестала устраивать утренние «концерты».
Однажды, когда Аркадий задержался на работе, а Женя уже спала, Жанна постучалась в мою комнату.
— Можно войти, Клава Викторовна?
Я удивилась:
— Конечно, Жанночка.
Она присела на край кресла, сложив руки на коленях:
— Я хотела поговорить о нас. О нашей ситуации.
— Слушаю.
— Я понимаю, что вела себя… не идеально, — каждое слово давалось ей с трудом. — Но поймите и меня. Я хочу лучшего для своей семьи.
— Я тоже, Жанна. В том числе и для себя.
— Вот об этом я и хотела поговорить, — она подалась вперёд. — У меня есть предложение. Давайте оформим дарственную на квартиру на Аркадия. Взамен мы гарантируем вам пожизненное проживание здесь. В вашей комнате, конечно, не на кухне, — поспешно добавила она.
Я едва сдержала смех. Вот она, истинная цель. Не переселить меня на кухню — выселить из квартиры юридически.
— Интересное предложение, — медленно произнесла я. — А что будет с квартирой после меня?
— Ну, естественно, она останется Аркадию и Жене.
— А если я проживу ещё тридцать лет?
Её лицо дрогнуло:
— Ну что вы, какие тридцать… В смысле, конечно, мы все желаем вам долгих лет, но…
— Но лучше бы поменьше, да?
Жанна поджала губы:
— Я не это имела в виду. Просто подумайте о будущем Жени. Ей нужна стабильность, уверенность в завтрашнем дне.
— Именно об этом я и думаю, — кивнула я. — И о своём завтрашнем дне тоже.
— Так вы согласны?
— Нет, Жанночка. Не согласна.
На следующий день я пригласила обоих на серьёзный разговор.
— Я приняла решение, — начала я. — На сделку, предложенную Жанной, не соглашусь.
Аркадий нахмурился:
— Какую сделку?
— О, она тебе не рассказала? — я повернулась к невестке. — Жанночка предложила мне оформить дарственную на тебя в обмен на мое пожизненное проживание здесь.
Сын побледнел:
— Это правда?
Жанна выпрямилась:
— А что такого? Я забочусь о нашем будущем!
— За моей спиной? — его голос звенел от напряжения.
— Я собиралась тебе рассказать! Просто сначала хотела узнать её мнение.
Аркадий повернулся ко мне:
— Мама, прости. Я не знал…
— Всё в порядке, сынок, — я похлопала его по руке. — У меня есть другое предложение. Моя подруга Валя переезжает к дочери в другой город. Продаёт свою двухкомнатную недалеко отсюда, по хорошей цене. Я дам вам часть денег на первоначальный взнос. Остальное — в кредит.
— Но… — начала Жанна.
— И вы действительно съедете. Это моё окончательное решение, — продолжила я, игнорируя её.
Жанна вскочила:
— Аркадий, ты это слышишь? Она выгоняет нас! А ещё пытается поссорить нас!
Но сын смотрел на меня новым взглядом. Взглядом взрослого мужчины, который наконец-то видит ситуацию ясно.
— Нет, Жанна. Мама предлагает нам помощь. И я… я согласен.
Это был момент, когда я поняла — я победила.
Переезд состоялся даже раньше, чем через полгода. Квартиру Вали мы осмотрели всей семьёй — маленькая, но уютная, с хорошим ремонтом и близко к метро. Я внесла часть первого взнос, как и обещала. Остальное добавил сын. Аркадий с его новой зарплатой вполне мог потянуть ежемесячные платежи.
Жанна молчала всю дорогу домой. А вечером я случайно услышала их разговор на кухне.
— Ты выбираешь её, а не меня! — шипела она.
— Я не выбираю никого, Жанна, — устало отвечал Аркадий. — Я просто хочу, чтобы всем было хорошо.
— Хорошо?! Мы могли бы иметь трёхкомнатную квартиру в центре! А теперь будем ютиться в двушке!
— Это не навсегда. Подкопим — купим побольше.
— Когда?! Через десять лет?
— Если нужно — то через десять.
В день переезда Жанна была подчёркнуто холодна. Упаковывала вещи с каменным лицом, не обращаясь ко мне без крайней необходимости. Женечка, напротив, волновалась и всё время спрашивала:
— А бабушка Клава с нами не поедет? А мы к бабушке Клаве будем приходить?
— Конечно, — я обнимала внучку. — В гости — когда захотите.
Когда последняя коробка была вынесена, Аркадий задержался в дверях:
— Мама, ты уверена, что справишься одна?
— Аркаша, мне шестьдесят, а не сто шестьдесят, — рассмеялась я. — Конечно, справлюсь.
— Я буду приезжать помогать. И Женьку привозить.
— Буду только рада.
Он вдруг обнял меня крепко-крепко, как в детстве:
— Спасибо, мама. За всё.
Когда за ними закрылась дверь, я медленно обошла свою квартиру. Непривычно пустую, тихую. Мою. Зашла на кухню, посмотрела на диван, который Жанна прочила мне в качестве спального места.
Через три месяца моя кухня преобразилась. Вместо старого дивана появился удобный уголок со столиком.
Иногда нужно просто не давать себя выжить из собственной квартиры. Ни на кухню, ни из своей жизни.
