— Что значит нечем платить? А зубы Маше на что лечить будем? — Анна поджала губы, пытаясь сдержать подступающую волну гнева.
— Не начинай, — Сергей устало потер виски. — Мама приболела, ей лекарства нужны.
— Опять? — Анна швырнула кошелек на кухонный стол. — Третий месяц подряд твоя мама «болеет» именно в день моей зарплаты!
Сергей вздохнул, отводя взгляд. За окном моросил унылый октябрьский дождь, капли стекали по стеклу, размывая очертания серых многоэтажек.
— Аня, ну что я могу сделать? Она мне сегодня звонила, плакала, давление скачет.
— А нам с Машей что делать? — голос Анны дрогнул. — Света нет уже неделю, за квартиру три месяца не плачено, а у ребенка зубы болят!
В маленькой кухне повисла тяжелая тишина. Три года назад, когда они поженились, Анна представляла их будущее совсем иначе. Тогда, в 2000-м, они были полны надежд — молодые, влюбленные, готовые покорить мир. Сергей работал на заводе, она училась в техникуме. Беременность оказалась неожиданностью, но радостной. Свадьбу сыграли скромную, родители помогли с первыми взносами за однокомнатную квартиру.
А потом пришел 2002-й год. Завод начал сокращения, и Сергей, проработавший там пять лет, оказался на улице с мизерным выходным пособием. Вначале он активно искал работу, но с каждым отказом его энтузиазм угасал. Валентина Ивановна, его мать, поначалу поддерживала сына, но постепенно ее забота превратилась в удушающую опеку.
— Слушай, я понимаю, ты переживаешь, — Сергей потянулся к ее руке, но Анна отдернула ладонь. — Я найду подработку, честно. Иванов обещал взять на стройку.
— Ты это говоришь уже полгода, — Анна вытерла набежавшие слезы. — А Маше нужны новые ботинки, она из старых выросла. И зубы лечить надо.
Маленькая Маша, словно услышав, что речь о ней, вышла из детской. Трехлетняя девочка с русыми косичками посмотрела на родителей большими тревожными глазами.
— Мама, зуб болит, — пробормотала она, прижимая ладошку к щеке.
Анна подхватила дочь на руки, прижимая к себе. Ее сердце сжалось от беспомощности.
— Знаешь что, иди к своей маме, — процедила она, глядя на мужа. — Скажи ей, что твоя дочь от боли плачет. Может, она хоть часть денег на лечение выделит из своей пенсии.
Сергей вспыхнул:
— Не смей так говорить о моей матери! Она всю жизнь на меня положила!
— А ты сейчас свою семью кладешь! — Анна почувствовала, как дрожат руки. — Ты хоть понимаешь, что мы на грани? Еще немного — и нас выселят за долги!
Она уложила Машу обратно в кроватку, дала ей сироп от боли и вернулась на кухню. Сергей сидел, обхватив голову руками. Когда-то она любила запускать пальцы в его густые волосы. Теперь он выглядел осунувшимся, постаревшим, хотя ему было всего двадцать семь.
— Сереж, — она села напротив, пытаясь говорить спокойно. — Давай подумаем вместе. Я устроилась кассиром, но моей зарплаты едва хватает на еду. Нам нужен твой доход.
— Думаешь, я не пытаюсь? — огрызнулся он. — Думаешь, мне нравится быть никчемным?
— Я не это имела в виду, — Анна устало потерла глаза. — Но почему твоя мама каждый раз, когда у нас появляются деньги, находит причину их забрать? То телевизор ей новый, то путевка в санаторий, а теперь лекарства.
Сергей молчал, глядя в пол.
— Она манипулирует тобой, неужели ты не видишь? — продолжала Анна. — А страдаем мы с Машей.
— Просто ты ее не любишь, — глухо произнес Сергей. — Никогда не любила.
Анна вздохнула. Действительно, отношения со свекровью не сложились с самого начала. Валентина Ивановна, овдовевшая рано, видела в сыне смысл своей жизни. Когда Сергей привел Анну, беременную девушку из обычной семьи, Валентина встретила ее холодно. «Заманила мальчика, воспользовалась», — донеслись до Анны ее слова на свадьбе.
— Дело не в любви, Сережа. Дело в том, что у нас есть обязательства перед Машей.
— Я знаю! — он вдруг стукнул кулаком по столу. — Думаешь, мне легко? Мать звонит, плачет, просит помочь. Что я должен ей сказать?
— Сказать, что у тебя есть дочь, которая важнее! — Анна повысила голос, но тут же осеклась, вспомнив о спящей Маше.
Несколько минут они сидели молча. За окном стемнело, но света не было — счет за электричество не оплачен уже второй месяц. Анна зажгла свечу, и тени заплясали по стенам маленькой кухни.
— Поговорим завтра, — наконец произнес Сергей. — Я устал.
Но Анна знала, что завтрашний разговор ничего не изменит. Как и послезавтрашний. Как и все разговоры за последний год.
Первую зарплату кассира Анна получила в конце ноября. Три с половиной тысячи рублей — мизерная сумма, но для них сейчас это было спасением. Она уже мысленно распределила деньги: часть на долг за квартиру, часть на продукты, и обязательно на лечение зуба Маше. В стоматологию они записались на среду.
Анна быстро шла домой, предвкушая, как обрадуется дочка новым ботиночкам. Зима обещала быть холодной, а у Маши только старые, уже маленькие сапожки. Сергей обещал встретить ее с работы, но не пришел — позвонил, сказал, что мать позвала помочь с кранами.
Открыв дверь квартиры, Анна сразу почувствовала запах спиртного. Сергей сидел на кухне, перед ним стояла наполовину пустая бутылка водки.
— Ты пьешь? — опешила она. — А где Маша?
— У соседки, — буркнул он. — Нина Петровна забрала погулять.
Анна бросила сумку и бросилась к соседке. Маша действительно была там, играла с котом. Поблагодарив добрую женщину, Анна привела дочь домой.
— Что случилось? — спросила она, уложив ребенка. — Почему ты пьешь один?
Сергей посмотрел на нее мутным взглядом:
— Мама в больницу попала. Сердечный приступ.
Анна охнула:
— Боже, как она? Серьезно?
— Вроде стабилизировали, — он потер лицо руками. — Но нужна операция. Срочно.
Анна почувствовала, как внутри все холодеет.
— Какая операция?
— Стент нужно ставить, — Сергей смотрел в стол. — Двадцать тысяч.
— Откуда у нас такие деньги? — прошептала Анна.
— Я уже звонил всем. Андрюха обещал пять тысяч, Витек три. — Сергей поднял на нее глаза. — Еще бы твоя зарплата…
Анна замерла. Внутри что-то оборвалось.
— Моя зарплата? — тихо переспросила она. — А как же Машины зубы? Как же долги за квартиру?
— Аня, это жизнь моей матери! — Сергей стукнул кулаком по столу. — Что, по-твоему, важнее?
— А жизнь твоей дочери тебя не волнует? — Анна почувствовала, как закипают слезы. — Воспаление может перейти в абсцесс, ты понимаешь?
— Не драматизируй, — отмахнулся Сергей. — Поставим ей временную пломбу, я узнавал — это дешевле.
Анна смотрела на мужа и не узнавала его. Куда делся тот заботливый Сережа, который ночами пел колыбельные маленькой Маше? Который говорил, что они справятся вместе, что семья — это главное?
— Дай мне сумку, — он протянул руку. — Я завтра с утра поеду в больницу.
Она прижала сумку к груди:
— Нет.
— Что? — Сергей встал, покачнувшись.
— Я сказала — нет, — голос Анны звенел от напряжения. — Это мои деньги. Они нужны Маше.
Его лицо исказилось:
— Твои деньги? А я, значит, должен смотреть, как моя мать умирает?
— Твоя мать манипулирует тобой! — не выдержала Анна. — Неужели ты не видишь? Ей всегда нужны деньги именно когда они появляются у нас!
— Ты…, — Сергей задохнулся от возмущения. — Ты обвиняешь мою мать во лжи?
— Я не знаю, лжет она или нет. Но знаю, что моя дочь страдает от боли, а ты готов отдать последние деньги женщине, которая ненавидит меня!
Сергей рванулся к ней, выхватывая сумку. Анна вскрикнула, пытаясь удержать ее. В этой борьбе он толкнул ее, и она ударилась о стену. Звон в ушах, острая боль в плече — но хуже всего был его взгляд. Пустой, чужой.
— Сергей, — она задыхалась от шока. — Ты ударил меня?
Он уже рылся в ее сумке, вытаскивая кошелек.
— Это на твоей совести, — процедил он. — Ты не оставила мне выбора.
Анна смотрела, как он достает деньги — ее первую зарплату, надежду на то, что они наконец-то начнут выбираться из ямы. Три с половиной тысячи рублей. Все, что у них было.
— Ты выбрал мать вместо дочери, — тихо сказала она. — И меня ударил ради этого.
— Я не бил тебя, ты сама упала, — огрызнулся он, пряча деньги в карман. — Прекрати истерику.
В эту секунду что-то сломалось внутри Анны. Словно натянутая до предела струна оборвалась, оставив звенящую пустоту.
— Уходи, — она указала на дверь. — Убирайся к своей матери.
— Брось, Аня, — он вдруг обмяк, ссутулился. — Давай не будем ссориться. Я все верну, обещаю.
— Уходи, — повторила она ледяным тоном. — Немедленно.
— Это и моя квартира тоже! — возмутился Сергей.
— Которую ты не оплачиваешь уже полгода. Уходи, или я вызову милицию. Ты ударил меня, Сергей. Это конец.
Что-то в ее голосе заставило его отступить. Может, решимость, которой раньше не было. Может, осознание того, что он действительно перешел черту.
— Я вернусь завтра, когда ты успокоишься, — буркнул он, направляясь к двери.
— Не возвращайся, — сказала Анна. — Я подаю на развод.
Дверь захлопнулась. Анна осела на пол, обхватив колени руками. Боль в плече пульсировала в такт сердцебиению. Что теперь делать? Как справиться одной с ребенком, без денег, с долгами?
Из детской донесся тихий плач. Маша проснулась, испуганная шумом.
— Мамочка, — всхлипывала девочка. — Где папа? Почему вы кричали?
Анна вытерла слезы и поднялась. Нет, она не имеет права раскисать. У нее есть дочь, и ради нее нужно быть сильной.
— Все хорошо, солнышко, — она присела рядом с кроваткой, поглаживая Машу по голове. — Папа ушел к бабушке. Она заболела.
— А когда он вернется?
Анна молчала, подбирая слова. Как объяснить трехлетнему ребенку, что жизнь только что сделала крутой поворот?
— Не знаю, милая. Но у нас все будет хорошо, обещаю.
Она лежала рядом с дочкой, обнимая ее, пока та не уснула. Потом тихо встала и подошла к телефону. Набрала номер матери.
— Мама, — голос дрогнул. — Можно, мы с Машей поживем у тебя немного?
Весна 2004 года выдалась на удивление теплой. Анна стояла у окна нового салона красоты, где работала уже полгода. После ухода от Сергея она сначала устроилась в дешевую парикмахерскую ученицей, параллельно подрабатывая кассиром. Мать помогала с Машей, и постепенно жизнь налаживалась.
Развод прошел быстро. Сергей не явился на заседание, прислав записку о согласии на все условия. Анна не стала требовать алиментов — она больше не хотела иметь ничего общего с этой семьей. Валентина Ивановна, как выяснилось позже, действительно попала в больницу, но не с сердечным приступом, а с гипертоническим кризом. Никакой операции не требовалось. Деньги, как обычно, ушли на ее прихоти.
Салон, где сейчас работала Анна, был небольшим, но уютным. Хозяйка, женщина средних лет, рассмотрела в Анне талант и взяла под крыло, обучая всем тонкостям профессии. Клиентки любили молодого мастера за теплоту и внимание, а также за умение слушать.
— Аня, тебя спрашивают, — окликнула ее администратор. — Какой-то мужчина.
У входа топтался Сергей. Осунувшийся, с нездоровым цветом лица. Анна напряглась — они не виделись больше года.
— Привет, — он неловко улыбнулся. — Ты прекрасно выглядишь.
— Чего ты хочешь? — холодно спросила она.
— Поговорить. Можно?
Она вздохнула:
— У меня перерыв пятнадцать минут. Идем в кафе напротив.
В маленьком кафе было почти пусто. Они сели за столик у окна.
— Как Маша? — спросил Сергей, нервно вертя в руках чашку с кофе.
— Хорошо. Ходит в садик, рисует, танцует. Зубы вылечили, — Анна не могла удержаться от едкого замечания.
Сергей поморщился:
— Я хотел извиниться за тот день. Я был сам не свой.
— За что конкретно? — Анна смотрела ему прямо в глаза. — За то, что отнял деньги? Или за то, что ударил меня?
— Я не хотел… — он опустил взгляд. — Ты не понимаешь, каково это — чувствовать себя беспомощным. Не иметь работы, не обеспечивать семью.
— О, я прекрасно знаю, каково это, — отрезала Анна. — Я растила ребенка одна, без твоей помощи, без денег, в съемной комнате. Но я не опустила руки и не стала обвинять других.
Сергей молчал, разглядывая свои ладони.
— Как твоя мать? — спросила Анна, сама удивляясь своему вопросу.
— Умерла полгода назад, — глухо ответил он. — Инсульт.
— Соболезную, — Анна почувствовала укол совести за свою резкость. Как бы она ни относилась к Валентине Ивановне, смерть всегда трагедия.
— Спасибо, — Сергей поднял на нее глаза. — Аня, я подумал… может, мы могли бы попробовать снова? Я изменился. Нашел работу, не пью.
Анна смотрела на него с удивлением. Этот человек действительно считает, что можно просто вернуться, как ни в чем не бывало?
— Сергей, — она старалась говорить мягко. — Прошло полтора года. У меня другая жизнь. У Маши тоже.
— Но я ее отец!
— Отец, который ни разу за это время не поинтересовался, как она живет.
Он потупился:
— Я боялся, что ты не захочешь меня видеть.
— Так и есть, — подтвердила Анна. — Но ради Маши я бы не стала препятствовать.
— А сейчас? — в его глазах мелькнула надежда. — Сейчас я могу видеться с ней?
Анна вздохнула.
— Не знаю, Сергей. Она почти не помнит тебя. Ты для нее чужой человек.
— Я исправлю это, — он подался вперед. — Дай мне шанс, Аня. Я был идиотом, знаю. Но я все осознал. Без вас жизнь не имеет смысла.
Анна смотрела на человека, которого когда-то любила. Сейчас она не испытывала ничего — ни любви, ни ненависти. Только усталость.
— Мы можем обсудить встречи с Машей, если ты действительно изменился, — наконец сказала она. — Но о возвращении речи быть не может.
Его лицо исказилось:
— Почему? Ты кого-то нашла?
— Нет, дело не в этом, — покачала головой Анна. — Просто некоторые вещи нельзя исправить, Сережа. Ты предал нас. Не раз и не два. Ты выбирал мать вместо дочери. И в тот день, когда ты меня ударил… что-то умерло между нами.
— Я могу все искупить! — в его голосе звучало отчаяние.
— Дело не в искуплении. Я просто больше не чувствую к тебе ничего, кроме жалости. А на жалости семью не построишь.
Сергей смотрел на нее потерянным взглядом.
— Ты стала жесткой, — наконец произнес он.
— Я стала сильной, — поправила Анна. — Жизнь заставила.
Она взглянула на часы:
— Мне пора возвращаться. Если хочешь видеться с Машей, давай обсудим это в другой раз. Позвони мне, и мы договоримся о встрече. Но предупреждаю — никаких обещаний, которые ты не выполнишь. Никакой лжи. Она не заслуживает еще одного разочарования.
Анна встала из-за стола. Сергей схватил ее за руку:
— Аня, пожалуйста. Я люблю вас.
— Уже нет, Сережа, — она мягко высвободила руку. — Ты любишь идею о нас. О семье, которую потерял. Но реальных нас — меня сегодняшнюю, Машу сегодняшнюю — ты не знаешь.
Она вышла из кафе с легким сердцем. Впереди была работа, потом нужно забрать Машу из садика. Вечером они будут читать сказки и планировать поездку к морю — Анна уже откладывала деньги на путевку. Жизнь продолжалась, и в ней больше не было места для человека, который когда-то разбил ей сердце.
Маша окончила медицинский институт с красным дипломом в 2022 году. На выпускной церемонии Анна сидела в первом ряду, не скрывая слез гордости. Ее девочка выросла умной, сильной, целеустремленной женщиной.
Вечером они сидели в уютном ресторане, празднуя это важное событие.
— За тебя, мама, — Маша подняла бокал. — За то, что никогда не сдавалась.
Анна улыбнулась:
— За нас обеих. Мы хорошая команда.
После ухода от Сергея Анна долго строила свою жизнь заново. Открыла небольшой салон красоты, который со временем превратился в популярную сеть. Вырастила дочь без алиментов и помощи бывшего мужа. Сергей несколько раз пытался восстановить отношения, но каждый раз исчезал после нескольких встреч с дочерью. В последний раз Маша видела его в пятнадцать лет — он пришел пьяный, просил денег, и девочка сама сказала, что больше не хочет его видеть.
Сейчас, глядя на дочь, Анна испытывала чувство полного удовлетворения. Они справились. Несмотря ни на что, они выстояли.
— Мам, я хотела спросить, — Маша отставила бокал. — Ты никогда не жалела? Что ушла от отца?
Анна задумалась. За двадцать лет она ни разу не задавала себе этот вопрос.
— Нет, — наконец ответила она. — Я жалела о многом. О том, что выбрала не того человека. О том, что не ушла раньше. Но не о самом уходе — никогда.
Маша кивнула:
— Я помню, как ты работала на трех работах. Как мы жили у бабушки. Как ты засыпала над учебниками.
— Это было тяжело, но это был правильный выбор, — Анна сжала ладонь дочери. — Знаешь, в жизни иногда приходится выбирать между надеждой и реальностью. Я слишком долго цеплялась за надежду, что твой отец изменится. Но когда я наконец посмотрела правде в глаза, все встало на свои места.
— Ты самая сильная женщина, которую я знаю, — Маша смотрела на мать с восхищением.
— Мы все сильнее, чем думаем, — улыбнулась Анна. — Просто не всегда об этом знаем.
Они ещё долго сидели в ресторане, вспоминая прошлое и строя планы на будущее. Маша получила предложение о стажировке в престижной клинике. Анна подумывала об открытии школы стилистов.
Жизнь продолжалась, и она была прекрасна — без сожалений, без старых ран, без тяжести упущенных возможностей. Анна давно поняла, что настоящая сила не в том, чтобы терпеть и надеяться, а в том, чтобы уметь отпустить и начать заново.
Иногда самая высокая цена, которую мы платим — это цена за иллюзии. А самый ценный подарок, который мы можем себе сделать — это мужество посмотреть правде в глаза.
В глазах Маши Анна видела отражение собственной решимости. Дочь не повторит ее ошибок. Она будет выбирать только тех, кто достоин. И никогда не согласится на меньшее, чем заслуживает.
А это значит, что все было не зря.
