Валентина Петровна проснулась рано, как всегда. Семьдесят восемь лет прожила, привыкла вставать с рассветом. В окно светило сентябрьское солнце, такое обманчивое: светит ярко, а тепла почти не даёт. Она потянулась, морщась от боли в пояснице, и услышала, как за дверью скребётся Найда.
— Иду, иду, — пробормотала старуха, натягивая застиранный халат.
Найда — это дворняга рыжая, уши торчком, хвост поленом, крутилась у порога, постукивая когтями по линолеуму. Увидела хозяйку и завиляла всем задом.
— Гулять хочешь? — Валентина Петровна погладила собаку по тёплой голове. — Ну давай, давай, только позавтракать надо сперва.
Села за стол, залила кипятком овсяные хлопья, покрошила хлеб. Ела медленно, задумчиво. В доме было тихо, так тихо, что слышно было, как тикают старые ходики на стене. Муж умер рано, дочка с зятем в другом городе живут, приезжают раз в месяц, не чаще. И только Найда осталась — верная, молчаливая, понимающая.
Оделась Валентина Петровна тепло: свитер шерстяной, куртку, на голову платок повязала. Взяла палку, ведь без неё далеко не уйдёшь, ноги уже не те. Найда вертелась рядом, нетерпеливо повизгивая.
— Пошли, пошли, егоза ты моя.
Город стоял сонный, безлюдный. Только у Нюрки Калининой свет горел на кухне. Валентина Петровна свернула на улицу, ведущий к лесу. Найда побежала впереди, то и дело оглядываясь, идёт ли хозяйка.
Лес встретил их прохладой и запахом прелой листвы. Осины уже пожелтели, берёзы стояли золотые, только ели темнели, хмурые, нелюдимые. Валентина Петровна шла не торопясь, опираясь на палку. Найда носилась между деревьями, принюхивалась к пням, к норам.
— Далеко не забегай! — крикнула старуха.
Собака оглянулась, тявкнула и нырнула в кусты.
Валентина Петровна шла, думала о своём. Вспомнила, как муж её, Сергей Иванович, в этот лес за грибами ходил. Приносил полные корзины, и белые, и подберёзовики. А сама она грибов не любила, ягоды больше собирала. Малину, чернику. Теперь вот и не ходит никуда. Зачем, ей это одной? Да и силы уже не те.
Остановилась, прислушалась. Найды не слышно. Обычно собака лает, когда что-то учует, а тут тишина. Забеспокоилась Валентина Петровна.
— Найда! — позвала она. — Найда, ко мне!
Тишина. Только ветер шелестит в кронах.
— Найда!
Пошла туда, где собака скрылась. Раздвинула кусты, вышла на небольшую полянку. Никого. Пошла дальше, окликая собаку. Найда не отзывалась.
Валентина Петровна шла, не замечая, как углубляется в лес. Деревья становились гуще, тропинка терялась под ногами. Она окликала Найду, слушала, шла дальше. И вдруг поняла, что не знает, где находится. Оглянулась, кругом деревья, одинаковые, чужие.
— Господи, — прошептала она, и сердце её тревожно застучало.
Постояла, пытаясь сообразить, откуда пришла. Телефона у неё не было, дочка давно предлагала купить, но Валентина Петровна отказывалась. Зачем ей эта штука, если она и пользоваться-то не умеет? Кнопки мелкие, буквы непонятные. А теперь вот заблудилась, и помощи позвать неоткуда. Но все стороны казались одинаковыми. Пошла наугад, надеясь выйти к просёлку. Шла, шла, а лес не кончался. Ноги начали болеть, дыхание сбилось. Села на поваленное дерево, вытерла вспотевший лоб.
— Найда, — позвала она тихо, безнадёжно.
И тут из-за деревьев вынырнула собака. Радостная, с высунутым языком. Бросилась к хозяйке, стала прыгать, лизать руки.
— Вот ты где! — Валентина Петровна обняла собаку, погладила. — Теперь веди меня домой, слышишь? Домой веди.
Найда завиляла хвостом, но не двинулась с места. Валентина Петровна встала, пошла вперёд, собака побежала следом. Шли долго. Солнце стояло уже высоко, но сквозь густую крону пробивалось слабо. Лес молчал, настороженный.
Валентина Петровна чувствовала, как силы покидают её. Ноги подкашивались, голова кружилась. Остановилась, прислонилась к дереву.
— Заблудилась я, Найдушка, — сказала она собаке. — Зачем же ты меня в глубь леса повела? Зачем ты убежала от меня? И зачем я не дождалась тебя в том же месте, где ты убежала?
Найда сидела рядом, смотрела на хозяйку виноватыми глазами.
— Надо было тебя не пускать в кусты, — бормотала старуха. — Надо было дома сидеть.
Пошли дальше. Валентина Петровна падала, поднималась, опираясь на палку, шла снова. Найда не отходила от неё.
Стемнело быстро. Сперва сумерки сгустились между деревьями, потом спустилась настоящая темнота. Валентина Петровна поняла, что идти дальше бессмысленно. Нашла под большой елью сухое место, опустилась на землю. Спина и ноги ныли нестерпимо. Холод пробирался под одежду.
— Замёрзну, — прошептала она. — До утра не доживу.
Найда легла рядом, прижалась к хозяйке боком, будто чувствую свою вину. Валентина Петровна обняла собаку, уткнулась лицом в тёплую шерсть. Найда лежала неподвижно, только дышала ровно, глубоко.
Ночь была долгой и холодной. Валентина Петровна дремала урывками, просыпалась от озноба. Найда не шевелилась, грела хозяйку своим телом. Старуха гладила собаку, шептала ей что-то, и Найда поворачивала голову, лизала её руку.
— Хорошая ты, — говорила Валентина Петровна. — Хорошая моя, но такая глупая. И я дура…
Где-то далеко ухала сова. Шуршали под елями ночные звери. Но Найда не лаяла, не вскакивала, она смирно лежала и грела хозяйку.
Под утро Валентина Петровна почти потеряла сознание. Ей снился дом, муж, который сидит за столом и читает газету. Она открыла глаза, а там темнота. Закрыла, и снова дом. И так несколько раз.
Рассвет пришёл серый, неприветливый. Валентина Петровна с трудом поднялась. Тело не слушалось, голова кружилась. Найда встала, отряхнулась, посмотрела на хозяйку.
— Идти надо, — сказала старуха. — Надо идти.
Валентина Петровна едва передвигала ноги, но шла. Найда бежала впереди, оглядывалась, ждала. Иногда собака останавливалась, принюхивалась, меняла направление, и хозяйка послушно шла за ней.
Часа через два, а может, через три, Валентина Петровна потеряла счёт времени. Найда вдруг радостно тявкнула и побежала вперёд. Старуха пошла следом и услышала голоса. Далёкие, но настоящие человеческие голоса.
— Сюда! — закричала она хрипло. — Здесь я!
Найда заливалась лаем. Голоса приблизились, и вот уже между деревьями замелькали фигуры. Двое мужчин, в ярких куртках, с рациями.
— Нашли! — крикнул один из них. — Нашли бабку!
Подбежали, подхватили Валентину Петровну под руки.
— Живая, живая, — бормотал второй мужчина. — Слава Богу!
Валентина Петровна заплакала. Слёзы текли по грязному, исцарапанному лицу, а она не могла остановиться.
— Я думала, не найдёте, — говорила она сквозь слёзы. — Думала, всё, конец. И все из-за этой глупой собачки! Но, благо ночью согревала.
— Да ладно, бабуль, живая же, — успокаивал её мужчина. — Полтора дня искали. Вся родня переживала за тебя. Нюрка Калинина, соседка ваша первая забила тревогу, в обед пришла в гости, вас нет. Вечером опять пришла, стучала, а в ответ опять тишина…К дочке позвонила, та в полицию. Поисковики с утра в лес пошли, волонтёры уже с ночи начали поиски.
— Найда меня грела, — сказала Валентина Петровна, глядя на собаку. — Всю ночь грела.
Найда сидела рядом, высунув язык, и смотрела на хозяйку.
Её вывели из леса, посадили в машину скорой. Врачи осматривали, мерили давление, укутывали одеялами. Найду тоже пустили в салон, она легла у ног хозяйки и не отходила.
В больнице Валентину Петровну оставили на пять дней, отпаивали, грели, лечили обморожение пальцев ног.
Через 5 дней Валентина Петровна была уже дома. За ней приехала дочка. Валентина Петровна, хромая, вошла в дом. Всё было на месте, родные стены, родные запахи. Боже, как же хорошо! Найда прошла следом, легла на свою подстилку у порога.
А дочка все плакала, обнимала мать.
— Мама, ну зачем ты в лес пошла одна?
— Да вот, с Найдой погулять хотела, — виновато отвечала старуха. — А та, убежала от меня, дурная какая. Я за ней решила последовать и заблудилась.
— Могла ведь замёрзнуть!
— Найда грела, — повторила Валентина Петровна. — Всю ночь грела.
Дочка посмотрела на собаку, которая лежала под кроватью, и погладила её по голове.
— Спасибо тебе, Найдушка, что не бросил маму. Но наказать бы тебя, что увела маму в глубь леса и не помогла найти обратный путь.
Найда посмотрела виновато и махнула хвостом.
Вечером Валентина Петровна сидела у окна, пила чай. Найда лежала рядом. Дочка уже обратно уехала в свой город, Валентина Петровна наотрез отказалась поехать вместе с дочкой.
Старуха гладила собаку по голове, по тёплой шерсти.
— Спасибо тебе, — шептала она. — Спасибо, родная. Но впредь больше не убегай от меня! Поняла? Больше таких приключений я не хочу.
Найда подняла морду, посмотрела виноватыми глазками на хозяйку и положила голову ей на колени.
За окном темнело. Ветер гнал по небу облака. Валентина Петровна сидела, гладила собаку и думала о том, как хрупка жизнь. И как можно по чьей то глупости лишиться жизни. И больше всего удивлялась Валентина Петровна, насколько предана и верна оказалась Найда. Да, сглупила, но не бросила же.
Найда тихо дышала, почти дремала. А Валентина Петровна всё гладила её и гладила, и на душе у неё было спокойно… Теперь они дома, в тепле и в уюте.
Источник
