— Ты опять купила молоко? — Герман раздражённо захлопнул дверцу холодильника. — У нас же ещё полпакета оставалось!
Света вздрогнула, но продолжила нарезать овощи для салата, стараясь, чтобы рука не дрожала.
— Вчерашнее уже прокисло. Я не хотела рисковать, Миша может…
— Прокисло? — он резко развернулся. — Дай сюда!
Герман широкими шагами подошёл к мусорному ведру, выудил оттуда пакет из-под молока и принюхался.
— Нормальное молоко! Ты что, деньги девать некуда? Две тысячи в месяц на одно молоко выходит! Двадцать четыре тысячи в год! А ты его в помойку!
Света глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Знакомое чувство — словно тугой обруч сжимает грудь, мешая дышать. Каждый раз одно и то же. Каждый чёртов раз.
— Герман, я не собираюсь рисковать здоровьем нашего сына ради экономии на молоке.
— При чём тут здоровье? — он театрально взмахнул руками. — Я в детстве вообще парное молоко пил, и ничего! А ты всё о каких-то бактериях. Начиталась своего интернета…
Только не заводись, мысленно приказала себе Света. Ты же знаешь, чем это закончится. Спокойно. Просто кивни и соглашайся.
— Хорошо, в следующий раз буду внимательнее, — тихо произнесла она, возвращаясь к нарезке овощей.
Но Герман уже завёлся.
— В следующий раз! Ты каждый раз это говоришь. А потом опять выбрасываешь продукты, покупаешь новые… Ты хоть представляешь, сколько денег улетает на ветер? У нас ипотека! Кредит за машину! А ты швыряешься деньгами, как будто мы олигархи какие-то!
Света почувствовала, как нож в её руке начинает дрожать. Шесть лет. Шесть лет она выслушивает эти упрёки. Каждый поход в магазин превращается в допрос с пристрастием. Каждый чек разбирается по копейкам. Каждая покупка становится поводом для скандала.
— Я работаю, — тихо сказала она. — Я вношу свою часть во все платежи. И я имею право…
— Право? — Герман издал короткий злой смешок. — А об обязанностях ты не забыла? Об ответственности? Ты же мать! Жена! А ведёшь себя как…
Он не договорил, но Света и так знала все его излюбленные сравнения. Как пустоголовая девчонка. Как транжира. Как… Много эпитетов накопилось за эти годы.
— Мама говорила мне, — продолжал Герман уже спокойнее, — что настоящая женщина должна уметь экономить. Должна думать о семье, а не о своих прихотях.
Ну конечно, подумала Света. Твоя мама. Святая женщина, которая готова есть просроченные продукты, лишь бы сэкономить копейку. Которая всю жизнь терпела такого же деспота-мужа, как ты. И теперь считает это нормой.
— Миша скоро из садика придёт, — сказала она вместо этого. — Надо успеть приготовить ужин.
Герман ещё что-то проворчал, но отступил. Света слышала, как он ходит по квартире, продолжая бубнить себе под нос. Сейчас запрётся в своём кабинете, будет час или два считать семейный бюджет, выискивая, на чём бы ещё сэкономить.
Она механически нарезала помидоры, а в голове крутились обрывки мыслей. Почему она до сих пор здесь? Почему терпит? Ради Миши? Чтобы он рос в полной семье? Но какой ценой? Видя, как отец постоянно унижает мать, как контролирует каждый её шаг, как…
Звонок телефона прервал её размышления. Наташка. Подруга, с которой они не виделись уже месяца два — Герман не одобрял её общения с «разведёнкой, которая только дурного может научить».
— Я на минутку, — сказала Света, выходя на балкон и прикрывая за собой дверь. — Что-то случилось?
— У тебя случилось, — голос подруги звучал встревоженно. — Света, ты когда последний раз проверяла свою кредитную историю?
— Что? — она удивлённо моргнула. — А зачем? У меня нет никаких кредитов, только ипотека.
— Уверена? — В голосе Наташи появились профессиональные нотки — не зря она считалась одним из лучших адвокатов по семейному праву. — Проверь прямо сейчас. Через госуслуги можно.
— Наташ, что происходит?
— Давай так: ты проверь, а потом перезвони мне. И… постарайся делать это не дома.
Света хотела спросить ещё что-то, но в трубке уже звучали короткие гудки.
Вечер прошёл как обычно. Ужин, проверка домашнего задания у Миши, сказка на ночь. Герман всё это время просидел в кабинете, выходя только поесть. Когда он работал над бюджетом, лучше было его не трогать.
— Я завтра в обед встречаюсь с клиентом, — сказал он перед сном. — Возьму твою карту? Надо оплатить поставку, а на моей сейчас не хватает.
— Конечно, — привычно ответила Света. — Сколько нужно?
— Тысяч сто. Верну через неделю, как деньги от заказчика придут.
Она кивнула. Это тоже было привычно — Герман часто брал у неё деньги для своего бизнеса. Правда, в последнее время всё чаще, и суммы становились всё больше. Но он всегда возвращал, пусть иногда и с задержкой.
Утром, проводив Мишу в садик, Света не поехала сразу в офис. Припарковавшись у торгового центра, она достала телефон и зашла на госуслуги. Процедура проверки кредитной истории оказалась на удивление простой.
Через пять минут она сидела, невидящим взглядом уставившись в экран. Три кредита. Три потребительских кредита на её имя, оформленных за последние полгода. Общая сумма — почти два миллиона рублей.
Этого не может быть, подумала она. Я не брала никаких кредитов. Я бы знала. Я бы помнила.
Дрожащими пальцами она набрала номер Наташи.
— Я так и думала, — сказала та, выслушав сбивчивый рассказ подруги. — Света, приезжай ко мне в офис. Прямо сейчас. И захвати паспорт.
— Но работа…
— К чёрту работу! Это важнее. И… не говори пока ничего Герману.
В офисе Наташи их ждал ещё один человек — невысокий лысоватый мужчина в очках, которого подруга представила как специалиста по финансовым преступлениям.
— Значит, так, — Наташа говорила чётко и по-деловому. — Мы проверили. Кредиты оформлены по доверенности от твоего имени. Доверенность заверена нотариусом Степановой. Знакомая фамилия?
Света покачала головой.
— А офис этого нотариуса находится в том же здании, где магазин твоего мужа, — продолжила Наташа. — Совпадение? Не думаю.
— Хочешь сказать…
— Хочу сказать, что твой муж подделал документы и набрал кредитов на твоё имя. А теперь эти кредиты висят на тебе. И в случае невыплаты…
— Но он не мог! — воскликнула Света. — Зачем?
— Затем, что его бизнес в полной заднице, — вступил в разговор финансист. — Мы проверили. Долги, просрочки по платежам поставщикам. Он пытается затыкать дыры, перекредитовываясь, но это как снежный ком. И теперь решил повесить часть долгов на тебя.
Света почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Комната поплыла перед глазами.
— Что… что мне теперь делать?
— Для начала — подать заявление в полицию, — твёрдо сказала Наташа. — Это мошенничество, и довольно крупное. Потом — срочно подавать на развод, пока он ещё что-нибудь не придумал. И главное — не возвращаться домой.
— Но Миша…
— Миша поедет с тобой. Света, послушай, — Наташа присела рядом, взяла её за руки. — Ты же понимаешь, что это не первый и не последний раз? Что будет дальше? Сегодня он подделал твою подпись на кредитном договоре, завтра — на дарственной на квартиру? Или на согласии на залог твоей доли? Ты этого хочешь?
Нет, подумала Света. Не хочу. Больше не хочу.
Следующие несколько часов прошли как в тумане. Заявление в полицию. Справки из банков. Разговор с начальником, который, к её удивлению, отнёсся с пониманием и дал отпуск за свой счёт. Звонок заведующей детским садом — благо, они были в хороших отношениях.
К вечеру они с Мишей уже были у Наташи. Телефон разрывался от звонков Германа, но она не отвечала.
— Мам, а мы надолго к тёте Наташе? — спросил Миша перед сном.
— Не знаю, милый, — честно ответила она. — Но я обещаю, что всё будет хорошо.
Впервые за много лет она чувствовала, что говорит правду. Что бы ни случилось дальше — всё действительно будет хорошо.
Утром пришло сообщение от Германа: «Давай поговорим. Я всё объясню. Это не то, что ты думаешь.»
Света удалила сообщение, не ответив. Больше объяснений не требовалось.
Следующие недели слились в один бесконечный день. Допросы. Очные ставки. Суды. Герман сначала отрицал всё, потом пытался давить на жалость, потом угрожал. Когда стало ясно, что дело серьёзное, и ему грозит реальный срок, начал предлагать сделку.
— Я выплачу все кредиты, — говорил он через своего адвоката. — Только забери заявление. Ради Миши, Света! Подумай о сыне!
— Я и думаю о сыне, — отвечала она. — О том, каким примером для него будет отец-мошенник. И мать, которая это покрывает.
Адвокат молча кивнул и больше не возвращался к этой теме.
Развод прошёл на удивление быстро. Наташа знала своё дело. Квартиру разделили, машину тоже. Мише назначили приличные алименты.
— Повезло, что успели, — сказала Наташа, когда всё закончилось. — Ещё немного, и делить было бы нечего. Он уже готовил документы на залог квартиры.
Света кивнула. Она уже не удивлялась. Каждый день приносил новые открытия о человеке, с которым она прожила шесть лет. О человеке, которого, как ей казалось, она знала.
Первое время было тяжело. Миша скучал по отцу, часто плакал по ночам. Но постепенно жизнь начала налаживаться. Они вернулись в свою половину квартиры — по решению суда Герману пришлось съехать. Света получила повышение на работе, а с ним и прибавку к зарплате.
Когда-то она боялась остаться одна, без мужа. Казалось, что не справится, что жизнь закончится. Теперь эти страхи вызывали только грустную улыбку.
— Знаешь, что самое удивительное? — сказала она Наташе, когда они сидели вечером на кухне. — Я теперь со своей зарплаты умудряюсь даже откладывать немного. А раньше вечно не хватало, хотя Герман всё контролировал до копейки.
— Ну так, — хмыкнула подруга, — когда не нужно спонсировать чужие долги…
Герману дали условный срок — два года с испытательным сроком. Света не испытывала злорадства, узнав приговор. Только усталость и странное опустошение. Словно перевернула последнюю страницу длинной, тяжёлой книги.
— Мам, а почему мы больше не экономим? — спросил как-то Миша.
Она застыла с чашкой в руке, пытаясь подобрать слова.
— Мы экономим, солнышко. Просто теперь по-другому. Не отказываем себе в нужном, но и не тратим зря.
— А папа говорил…
— Папа говорил много разного, — мягко прервала она. — Но иногда взрослые ошибаются. Даже папы.
Миша задумался, потом кивнул и вернулся к своему конструктору. Дети порой мудрее взрослых — они умеют принимать жизнь такой, какая она есть.
Прошёл год. Света сменила работу на более перспективную, записалась на курсы повышения квалификации. Миша пошёл в первый класс. Герман иногда звонил сыну, но всё реже — в его жизни появилась новая семья.
В один из вечеров Света, укладывая сына спать, заметила на его тумбочке копилку.
— Это что у тебя?
— Я деньги коплю, — серьёзно ответил Миша. — На подарок тебе на день рождения.
— И сколько уже накопил?
— Триста двадцать рублей! — с гордостью сообщил он. — Вот, смотри!
Миша высыпал на кровать горсть мелочи. Света смотрела на эти монетки, и к горлу подступал комок.
— Ты чего, мам? — встревожился сын, заметив слёзы в её глазах.
— Это от счастья, малыш, — она обняла его. — От счастья, что ты у меня такой.
Той ночью она долго не могла уснуть. Думала о том, как странно устроена жизнь. О том, как порой нужно потерять что-то, чтобы обрести намного больше. О том, что настоящая любовь — это не контроль и не власть, а доверие и забота.
«Спасибо», — мысленно сказала она Герману. За то, что заставил её стать сильнее. За то, что помог понять, чего она стоит. За то, что подарил ей Мишу. И за то, что своим предательством освободил её.
Утром она, как обычно, отвела сына в школу, заехала в супермаркет и купила две упаковки молока. Просто потому, что могла себе это позволить. И впервые за долгое время рассмеялась — легко и свободно, вспомнив, с чего всё начиналось.
