Тринадцать лет Вера могла с точностью до минуты сказать, когда Андрей вернётся с работы. Тринадцать лет она слышала, как он поворачивает ключ в замке ровно в 19:30, иногда в 19:35. Если он задерживался, то всегда звонил и отчитывался. Всегда был правильным, корректным, безупречным мужем.
Возможно, именно поэтому Вера не испытала шока, когда увидела его с другой женщиной в том самом ресторане, где они когда-то отмечали первую годовщину свадьбы. Всё вышло до смешного банально — она зашла купить торт в кондитерскую по соседству, а выходя, через стеклянные двери ресторана увидела, как её муж нежно поглаживает ладонь молодой блондинки. Почти на двадцать лет моложе Веры. Разумеется.
Не было ни криков, ни сцен, ни выяснения отношений. Она просто вернулась домой, поставила коробку с тортом в холодильник и опустилась в кресло. За окном медленно темнело, а внутри словно что-то прояснялось. Тогда она поняла, что корректность всегда была его щитом. Своевременные звонки, предупреждения, отчёты — не забота, а защита. Система, при которой она всегда знала, где он, кроме тех случаев, когда он лгал.
В пустой квартире, сидя в сумерках, Вера вдруг осознала, что никогда по-настоящему не жила. Она работала редактором в издательстве, но всегда отказывалась от командировок, чтобы быть дома к его приходу. Они регулярно ездили в отпуск, но всегда туда, куда предпочитал Андрей. Даже мечта о детях померкла, когда он мягко объяснил, что «сейчас не время».
«Я просто стала частью его интерьера», — подумала Вера, проводя пальцами по прохладному подлокотнику кресла. И решила перестать быть удобной.
Первые шаги к свободе
В тот вечер Андрей вернулся в 19:40 и замер на пороге кухни, не обнаружив ужина на столе. Вера сидела в гостиной, работая над рукописью, и подняла голову лишь на секунду.
— Прости, дорогой, завтра сдача материала, я совсем забыла, — её голос звучал удивительно непринуждённо. — Там есть замороженная пицца, если хочешь.
Андрей застыл в дверях, недоуменно разглядывая её, словно новый предмет мебели, непонятно как появившийся в его доме.
— Но ты никогда не забываешь про ужин, — наконец выдавил он.
— Теперь, видимо, забываю, — она сдержанно улыбнулась, возвращаясь к тексту, и добавила: — Кстати, я подумываю в следующем месяце съездить на книжную ярмарку в Петербург. На три дня.
Эти три дня стали первым кирпичиком в строительстве её собственной жизни. Вера ничего не сказала ему о том, что увидела. Она не стала плакать или обвинять. Она выбрала другой путь — стала делать то, чего всегда хотела, но откладывала ради его комфорта.
В Петербурге она впервые за долгие годы вдохнула полной грудью. Встретилась с нужными людьми, договорилась о новом проекте. Впервые за много лет она пошла в театр одна. Заказала бокал вина и десерт в уютном кафе, наблюдая за прохожими. Гуляла под дождём, подставляя лицо каплям. Смеялась. Чувствовала. Жила.
Андрей звонил каждый день, расспрашивал о ярмарке. Она отвечала коротко, но спокойно. Не допрашивала его в ответ, что давало ему возможность продолжать врать о своих задержках на работе. Внешне всё оставалось по-прежнему, но теперь она была наблюдателем, а не участником этого спектакля для двоих.
Когда рушится привычный мир
Через два месяца после своего открытия Вера начала замечать беспокойство Андрея. Когда она перестала подстраиваться под его жизнь, его собственная жизнь начала разваливаться, как карточный домик. Однажды воскресным утром он нервно расхаживал по квартире, пока она, закутавшись в плед, читала книгу. Солнечный свет падал на страницы, и Вера наслаждалась этим моментом спокойствия.
— В следующую субботу корпоратив. Я должен быть с женой, — сказал он не вопросительно, а утвердительно, нарушив тишину.
— Прости, я не смогу, — она даже не оторвала глаз от книги. — У меня встреча с Мариной, моей подругой из университета. Помнишь, я рассказывала? Она проездом в городе.
— Марина? — он замер посреди комнаты. — Какая еще Марина?
— Да ты её и не знаешь, — пожала плечами Вера. — Мы учились вместе на первом курсе, потом она уехала. А сейчас нашли друг друга через соцсети.
Это была правда. В Петербурге она встретила старых знакомых, начала восстанавливать связи. Теперь у неё были собственные планы, не вписывающиеся в его удобную схему.
— Но это важно для моей карьеры, — его голос звучал одновременно требовательно и растерянно.
— Как и моя дружба для меня, — впервые за всё утро она посмотрела ему в глаза. — Кстати, что ты думаешь о поездке в Италию в этом году? Я всегда хотела увидеть Флоренцию.
Андрей потерял дар речи. Последние восемь лет они проводили отпуск в Греции, в одном и том же отеле.
— Вера, что с тобой в последнее время? — спросил он, когда наконец нашёл слова. В его голосе смешались недоумение и страх.
— Со мной? — она мягко улыбнулась. — Со мной всё в порядке. Просто… я решила пожить для себя. Ты же не против?
Он не смог ответить. Потому что любой ответ «против» выставил бы его в дурном свете, а ответ «не против» давал ей больше свободы, чем ему хотелось. Он просто стоял, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.
Освобождение
Развязка наступила внезапно. Ровно через полгода после того дня, когда она увидела его в ресторане. Вера знала, что они должны прийти к финалу. Она подготовилась.
В тринадцатую годовщину свадьбы она пригласила его в тот самый ресторан. Впервые за долгое время это было её предложение. Увидев его взволнованное лицо, когда он понял, куда они идут, она почувствовала странное удовлетворение. Не мстительное, а почти нежное — как будто отпускаешь воздушный шарик и наблюдаешь, как он улетает.
Столик у окна — тот же, что и год назад. Андрей беспокойно оглядывался по сторонам, теребя салфетку.
— Что случилось? — спросила она, хотя прекрасно знала ответ.
— Ничего, — он слишком быстро отпил вина. — Просто немного душно.
— Знаешь, я хотела поблагодарить тебя, — начала Вера, наблюдая, как он напрягся. — Эти тринадцать лет многому меня научили. Особенно последние полгода.
— Полгода? — переспросил он, и Вера заметила, как дрогнула его рука. — Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что именно тогда я поняла, что могу жить по-другому. Уверенно, свободно, следуя своим желаниям.
Он поставил бокал на стол и посмотрел ей в лицо. Впервые за долгое время их взгляды встретились по-настоящему.
— Ты… знаешь? — тихо спросил он.
— Знаю, — так же тихо ответила она. — Давно.
— И ты ничего не сказала?
— Разве я должна была? — впервые она позволила себе улыбнуться не сдержанно, а открыто. — Андрей, ты всегда был таким правильным, что я думала — вот так и должна выглядеть хорошая жизнь. Но потом я поняла, что «хорошо» — это когда тебе хорошо, а не когда ты играешь роль хорошей жены.
— Я не понимаю, — он выглядел растерянным, даже беспомощным. — Ты хочешь развода?
— Я хочу спросить — ты счастлив со мной?
Он молчал так долго, что ответ стал очевиден. За окном зажглись фонари, отражаясь в его глазах.
— Я не знаю, — наконец сказал он. — Не знаю, был ли я когда-нибудь счастлив.
— Я тоже, — кивнула она. — И теперь я хочу попытаться найти это счастье. Поэтому я думаю, что мы должны расстаться.
Когда официант принёс заказ, она смотрела, как Андрей методично нарезает стейк, не поднимая глаз, — как и всегда. Всё, что она испытывала к нему сейчас, было странным чувством благодарности. Тринадцать лет внутренней немоты, которые наконец закончились.
Эпилог
Когда через месяц после развода Вера встретила его с той же блондинкой в торговом центре, она просто кивнула и прошла мимо. Андрей дернулся, как от удара, а его спутница озадаченно посмотрела на Веру.
В тот вечер, собираясь на встречу с новыми друзьями, Вера поймала своё отражение в зеркале и впервые за долгое время увидела в нём ту, кем хотела себя видеть. Может быть, это и была месть — не ответная боль, не публичное унижение, а просто осознание того, что её жизнь принадлежит ей. И это оказалось лучшим результатом, который она могла получить.
Она вышла на улицу. Перед ней был весь город — шумный, яркий, незнакомый, полный возможностей. Впервые она не знала, что будет дальше, и это было прекрасно.
