— Мама сказала, что теперь ее дом — это и мой дом тоже. Так что подумай, где будешь жить ты.
Дочь Андрея стояла в дверях нашей спальни, скрестив руки на груди. Восемнадцать лет, вся в отца — та же надменная улыбка, тот же холодный взгляд.
Пятница. Возвращаюсь домой после смены в больнице — устала так, что ноги еле волочу. В прихожей незнакомые женские туфли на шпильке. Дорогие, модные. Рядом — чемодан.
На кухне сидят двое: мой муж Андрей и какая-то блондинка лет тридцати пяти. Оба с бокалами вина, на столе — бутылка из нашего праздничного запаса.
— О, Лена… — Андрей даже не встает навстречу. — Знакомься, это Виктория. Мы с ней… ну… вместе теперь.
Виктория окидывает меня оценивающим взглядом — с головы до ног, как товар в магазине. Потом поворачивается к Андрею:
— Милый, ты же говорил, что она уже в курсе.
— В курсе чего? — спрашиваю, хотя догадываюсь уже.
— Того, что я переезжаю сюда, — Виктория делает глоток вина, держит бокал изящно, с маникюром. — Андрей сказал, вы все обсудили.
Смотрю на мужа. Он отводит взгляд, трет переносицу — его фирменный жест, когда врет.
— Андрей… — говорю медленно. — Может, поговорим наедине?
— А чего тут говорить? — он встает, прислоняется к холодильнику. — Все же ясно. У нас с Викой серьезные отношения. Она переезжает ко мне… к нам… ну, в общем, сюда.
— И где, по-твоему, буду жить я?
Виктория фыркает:
— Ну не втроем же нам тут ютиться. Андрюша, ты же обещал, что все уладишь.
«Андрюша». За пятнадцать лет брака я ни разу так его не называла.
— Лен… — муж переминается с ноги на ногу. — Ну сама подумай логически. Дом-то отцовский. Я единственный наследник. А ты… ну… можешь к своей матери вернуться. У нее трешка, места хватит.
К матери. Которая живет в другом конце города. С которой я не общалась три года после нашей последней ссоры.
— Это наш общий дом, — говорю твердо. — Мы в нем пятнадцать лет прожили.
— Жили, да… — Андрей кивает. — Но юридически он мой. Доставшийся по наследству имущество не делится при разводе, ты же знаешь.
Знаю. Конечно, знаю. Но одно дело — знать, другое — слышать это вот так, при посторонней женщине, которая уже хозяйкой себя чувствует.
— У меня тут весь ремонт… — начинаю я. — Кухня новая, ванная…
— Ремонт устарел уже, — вмешивается Виктория. — Мы с Андрюшей планируем полную переделку. Современный дизайн, минимализм. Эти ваши занавесочки с цветочками — прошлый век.
Занавески я выбирала два года назад. Долго искала именно такой оттенок голубого.
Поворачиваюсь и ухожу к себе. За спиной слышу, как Виктория что-то говорит про «обиженку» и «сама виновата».
Всю ночь не сплю. Лежу, смотрю в потолок и думаю: как же так? Еще месяц назад все было нормально. Ну, может, не идеально, но нормально же. А теперь…
Утром встаю рано, Андрей еще спит на диване в гостиной. Значит, спальню оставил своей Виктории. Быстро.
Одеваюсь и еду к своей подруге Алле. Она юрист, специализируется как раз на семейном праве.
— Да, ситуация сложная… — Алла изучает документы, которые я привезла. — Дом действительно унаследованный, это плохо. Но! У нас есть несколько козырей.
— Каких?
— Во-первых, ты делала ремонт на свои деньги. Есть чеки, договоры?
— Конечно. Я все храню.
— Отлично. Это неотделимые улучшения, повысившие стоимость имущества. Во-вторых… — Алла внимательно смотрит на меня. — Пятнадцать лет брака. Ты работала все это время?
— Да, в больнице. Терапевтом.
— А он?
— Первые пять лет — безработный. Потом устроился в фирму к приятелю. Сейчас он там замдиректора.
— Так… — Алла что-то быстро записывает. — То есть ты его содержала первые годы?
— Ну… да. Он же «стартап» свой пытался запустить. Не вышло.
— Это неважно. Важно, что ты вкладывалась в семью больше. И еще — у вас есть общие дети?
— Нет… Андрей не хотел. Говорил, рано еще.
— Зато у него есть дочь от первого брака, — вспоминаю я. — Полина. Ей недавно восемнадцать исполнилось.
— Она с вами жила?
— Нет, с матерью. Но часто приезжала. Я с ней… мы нормально общались. Я думала, нормально.
Возвращаюсь домой к обеду. На крыльце курит Полина. Увидев меня, не здоровается, смотрит с каким-то злорадством.
— Вещи уже собрала? — спрашивает она вместо приветствия.
— С чего бы это?
— Ну как же… — она выпускает дым мне в лицо. — Папа сказал, ты съезжаешь. А я как раз комнату присмотрела. Твой кабинет идеально подойдет.
Мой кабинет. Где я по вечерам готовилась к врачебным конференциям, писала статьи. Где стоят мои книги, дипломы на стенах.
— Полина, — говорю спокойно, — я никуда не съезжаю.
— Посмотрим, — она бросает окурок прямо на дорожку. — Папа сказал, максимум неделя, и ты сама уйдешь. А Вика обещала мне помочь с ремонтом комнаты. Розовый — это так банально, я хочу черные стены.
Прохожу мимо нее в дом. На кухне Виктория уже по-хозяйски распоряжается. Мою любимую кружку использует как вазочку для печенья.
— А, Лена… — она даже не оборачивается. — Я тут немного переставила. Твои кастрюли слишком много места занимали. Часть убрала в кладовку.
Мои кастрюли. Которые я покупала по одной, откладывая с зарплаты. Хороший набор, немецкий.
— Виктория, — говорю максимально вежливо, — вы не могли бы не трогать мои вещи?
— Твои? — она поворачивается, брови поднимает. — Дорогая, тут уже ничего твоего нет. Андрей все объяснил. Так что давай без истерик, собирайся потихоньку.
В этот момент входит Андрей. Выглядит помятым, небритым.
— Лен, нам надо поговорить, — тянет меня в сторону. — Слушай, давай по-хорошему. Я готов дать тебе денег на первое время. На съем квартиры, там… Ну, чтобы ты на ноги встала.
— Как щедро, — не могу удержаться от сарказма.
— Не ерничай, — он хмурится. — Я мог бы вообще ничего не предлагать. По закону дом мой.
— По закону — да. А по совести?
— Какая еще совесть? — он раздражается. — Мы с тобой давно уже как чужие люди. Спим в разных комнатах…
— Это ты год назад на диван перебрался. Сказал, что храплю.
— Неважно. Важно, что у нас ничего нет общего. А с Викой… у нас все серьезно. Мы планируем детей.
Детей. Которых он пятнадцать лет не хотел со мной.
— Значит, так… — Алла раскладывает документы на столе. — Я подготовила исковое заявление. Мы требуем компенсацию за неотделимые улучшения — это ремонт. Плюс моральный ущерб. И еще…
— Что еще?
— У меня есть знакомый частный детектив. Он немного покопался… Твоя соперница, эта Виктория — личность интересная.
— В смысле?
— Два развода за спиной. Оба раза уходила с хорошими отступными. Квартира от первого мужа, машина от второго. Профессиональная разлучница, можно сказать.
Не удивлена. Что-то такое я и сама чувствовала.
— И что это нам дает?
— Посмотрим. Но информация лишней не бывает.
Дома становится невыносимо. Виктория ведет себя как хозяйка, Полина съехалась и заняла гостевую комнату. По вечерам они с Викторией обсуждают, какие обои поклеить в «будущей детской».
Я держусь. Прихожу поздно, ухожу рано. Но в выходные деваться некуда.
Субботнее утро. Выхожу на кухню — там уже вся «семейка». Виктория в моем халате, Полина в моих тапочках. Андрей читает газету, делает вид, что ничего особенного не происходит.
— Доброе утро, — говорю.
Никто не отвечает.
Наливаю себе чай. Виктория демонстративно отодвигается, когда я прохожу мимо.
— Андрюш, — говорит она громко, — может, поговоришь наконец с ней? Сколько можно эту комедию разыгрывать?
— Лен… — Андрей откладывает газету. — Правда, сколько можно? Ты же взрослый человек. Пойми, тебе здесь больше не место.
— Это мой дом тоже, — повторяю в который раз.
— Юридически — нет, — вмешивается Полина. — Я специально изучала вопрос. Унаследованное имущество — личная собственность. Так что пакуй манатки, тетя Лена.
«Тетя Лена». Еще год назад она просила помочь с химией, звала просто Леной.
— К тому же, — добавляет Виктория, — это просто неприлично. Навязываться там, где тебя не ждут.
Ставлю чашку. Руки дрожат, но не от страха. От злости.
— Знаете что? — говорю, глядя им всем в глаза по очереди. — Я действительно уйду. Но не с пустыми руками. И не тогда, когда вы решите, а когда сама захочу.
Выхожу из кухни под их удивленные взгляды.
В понедельник Алла звонит с хорошими новостями:
— Суд назначен через три недели. Ускоренное производство, повезло. И еще… помнишь, я говорила про детектива?
— Да?
— Он раскопал интересное. Виктория сейчас ведет сразу три романа. С твоим Андреем, с каким-то бизнесменом из Москвы и с владельцем ресторана.
— Что?!
— Есть фотографии. Она встречается с ними в разные дни недели. Профессионально работает, ничего не скажешь.
— И что нам это дает?
— А то, что твой муж — просто очередная жертва. Покажем ему правду, может, образумится.
Но я думаю о другом. Не хочу я, чтобы он образумился. Поздно уже.
За неделю до суда происходит неожиданное. Прихожу домой — в гостиной Андрей и Виктория ссорятся. Громко, со слезами и криками.
— Ты обещал развестись быстро! — кричит Виктория. — А теперь суд, дележка! Мне это надо?
— Вика, ну потерпи немного…
— Терпеть? Я уже два месяца терплю! Живу в этом… склепе, с твоей бывшей под одной крышей! Знаешь, что мне Олег предлагает? Квартиру в центре! Сразу, без всяких судов!
Олег — это, видимо, тот самый ресторатор.
— Вика, ну не уходи… — Андрей чуть не плачет. — Ну что ты как маленькая? Все решится…
— Когда решится? — она хватает сумку. — Знаешь что? Я в отель поеду. Надоело мне тут. Позвонишь, когда разведешься и выселишь ее.
Хлопает дверь. Андрей остается сидеть на диване, обхватив голову руками.
Прохожу мимо на кухню. Мне его не жалко. Абсолютно.
Суд проходит быстро. Судья, мужчина лет шестидесяти, внимательно изучает документы.
— Итак, истец требует компенсацию за произведенный ремонт…
Алла встает:
— Ваша честь, моя доверительница вложила в ремонт дома более двух миллионов рублей. Все подтверждено документально.
Адвокат Андрея пытается возражать, но факты — упрямая вещь. Чеки, договоры, акты выполненных работ.
— Кроме того, — продолжает Алла, — истец содержала семью первые пять лет брака, пока ответчик был безработным.
— Я стартап развивал! — не выдерживает Андрей.
— Пожалуйста, не нарушайте порядок, — одергивает его судья.
Решение выносят в мою пользу. Компенсация за ремонт плюс моральный ущерб — почти три миллиона.
Андрей выходит из зала суда серый, постаревший. Догоняет меня у выхода:
— Лена… Ты же понимаешь, у меня таких денег нет…
— Продашь машину, — пожимаю плечами. — Или займешь у своей Виктории.
— Она… она уехала. К другому.
— Жаль, — говорю абсолютно искренне. — Вы хорошо смотрелись вместе.
Получаю деньги через два месяца. Андрею пришлось продать и машину, и дачу, доставшуюся от тетки. Полина названивала, угрожала, но Алла быстро объяснила ей про статью за угрозы.
Снимаю квартиру недалеко от больницы. Небольшую, но уютную. Свою.
В первый вечер на новом месте наливаю бокал вина, выхожу на балкон. Внизу — тихий дворик, детская площадка, лавочки.
Звонит телефон. Андрей. Не беру трубку. Он оставляет голосовое сообщение:
— Лен… Я идиот. Полный идиот. Виктория оказалась… Неважно. Можем встретиться? Поговорить? Я думаю, мы могли бы начать сначала…
Удаляю сообщение, не дослушав.
Начать сначала? Нет уж. Моя новая жизнь уже началась. И в ней нет места для тех, кто однажды предал.
Делаю глоток вина и улыбаюсь. Завтра суббота. Поеду выбирать мебель для кабинета. Всегда мечтала о книжных полках от пола до потолка.
И никто не скажет, что они слишком много места занимают.
