— Ты не мой папа. И даже не мой гость, — мальчик лет семи стоял в дверях с планшетом в руках. Она молчала. А я вдруг понял, как легко заплатить за своё решение — не деньгами. Неловкостью.
Руслан смотрел на меня без детской наивности. В его взгляде читалось что-то взрослое, словно он всё понимал. Он знал, что я чужой в этом доме, и не собирался притворяться, будто всё в порядке.
Ника опустила глаза, но не сказала ни слова в мою защиту. Я заметил, как она нервно теребила рукав блузки.
— Руслан, это Виктор Степанович, — наконец произнесла она тихо. — Он будет жить с нами.
— Почему? У нас и так мало места, — мальчик прошёл мимо меня, намеренно задев плечом мою ногу, и плюхнулся на диван. — Мне здесь неудобно играть, когда он тут стоит.
Я переминался с ноги на ногу, держа в руках чемодан. Три дня назад я собрал вещи и закрыл дверь квартиры, где прожил с Анной Николаевной двадцать восемь лет.
Мы познакомились ещё студентами. Она училась на экономическом, я — на физико-математическом. Встретились на спортивных соревнованиях между факультетами. Я участвовал в эстафете, а после награждения заметил её — она стояла с флажком своего факультета. Набрался смелости и подошёл познакомиться.
Сейчас Анне Николаевне пятьдесят два. Мне — пятьдесят три. А Нике — тридцать четыре.
— Руслан, иди в свою комнату, пожалуйста, — попросила Ника.
— Не хочу! Мне и тут хорошо.
Я поставил чемодан в угол прихожей и осмотрелся. Квартира была маленькой — однокомнатной. Ника снимала её уже третий год, после развода с мужем. При разделе имущества она получила старенькую машину и денежную компенсацию, которая быстро закончилась. Квартира, в которой они жили, была куплена на деньги родителей мужа еще до брака и оформлена на его мать, поэтому разделу не подлежала.
Вернуться в родительский дом в пригороде Ника не могла — отца не стало пять лет назад, а мать после этого продала дом и переехала жить к сестре в двухкомнатную квартиру в другом городе.
На съем этой квартиры уходила почти половина зарплаты Ники. Она работала координатором мероприятий. А вторая половина уходила на Руслана и бытовые расходы.
Алименты от бывшего мужа были мизерными — он официально числился безработным, хотя на самом деле руководил фирмой, оформленной на друга. Доказать это Ника не смогла — не хватило средств на хорошего адвоката.
Мне хотелось помочь ей, защитить от всех этих проблем. Скромная обстановка квартиры — потертый диван, старый телевизор, дешевые обои — только усиливала это желание. Ника была сильной женщиной, которая справлялась с трудностями сама, и это восхищало меня еще больше.
— Располагайся, — Ника попыталась улыбнуться. — Диван раскладывается, будем спать на нём. А Руслан — на своей кровати, в детском уголке.
«Детский уголок» — это была часть комнаты, отгороженная шкафом. За ним стояла узкая кровать, стол и небольшой комод.
***
Первый вечер в новом доме прошёл тяжело. Руслан отказывался ложиться спать, пока я находился в комнате. Он требовал, чтобы я вышел.
— Мам, я не могу спать, когда он на меня смотрит!
— Руслан, Виктор Степанович на тебя не смотрит. Он смотрит телевизор.
— Нет, смотрит! Я чувствую!
Я выключил телевизор и вышел на кухню. Сел за маленький столик и уставился в окно. На душе было тяжело. Мысли о том, что я наделал, не давали покоя.
Анна Николаевна не плакала, когда я сказал, что ухожу. Она просто кивнула и отвернулась. А потом тихо произнесла: «Дверью не хлопай, а то соседи услышат».
Мы не ссорились. Не кричали друг на друга. Просто в какой-то момент я понял, что мы существуем вместе по привычке. Я приходил с работы — из строительной компании, где был главным инженером уже пятнадцать лет. Она встречала меня ужином. Мы смотрели новости. Ложились спать. И так день за днём, год за годом.
Когда я встретил Нику на выставке инженерных достижений (она работала координатором таких мероприятий), я почувствовал необычное оживление. Мы разговорились о современных технологиях, и я заметил, что меня слушают. По-настоящему слушают. Ника задавала вопросы, смеялась над моими шутками, проявляла искренний интерес.
В тот вечер, когда я предложил проводить её до дома, она смутилась и сказала, что живет далеко. Я предложил подвезти её на своей машине. Она сначала отказывалась, говорила, что не садится в машины к малознакомым мужчинам, но потом согласилась. Я был уверен, что причиной тому — наша взаимная симпатия, а не поздний час или усталость после рабочего дня.
А дома Анна Николаевна спросила только: «Как прошло?» И, не дождавшись ответа, продолжила смотреть сериал.
***
— Он что, будет жить с нами ВСЕГДА? — услышал я голос Руслана из комнаты.
— Да, милый. Виктор Степанович теперь будет жить с нами, — ответила Ника.
— Но почему? У нас и так мало места!
— Потому что мы… любим друг друга.
— А меня ты любишь?
— Конечно, дорогой.
— Тогда почему ты привела его сюда? Я же просил не приводить его!
Повисла пауза. Я знал, что Руслан против моего переезда. Ника предупреждала меня. Но я думал, что смогу найти общий язык с ребёнком. В конце концов, у меня двое взрослых детей, которые давно живут отдельно. Старшему тридцать, младшей — двадцать семь. У обоих свои семьи. Внуков пока нет.
— Руслан, давай мы поговорим об этом завтра, хорошо? Сейчас уже поздно.
— Нет! Я хочу поговорить сейчас! Почему он здесь? Почему он не живёт в своём доме?
— Руслан…
— Мне не нравится, когда он здесь! С ним всё по-другому! Ты меньше со мной играешь!
Я вошёл в комнату. Руслан сидел на своей кровати, сжав кулаки. Ника стояла рядом, растерянная и уставшая.
— Руслан, — сказал я как можно спокойнее. — Я понимаю, что тебе это не нравится. Но я постараюсь не мешать вам с мамой.
— Не называй её мамой! Она не твоя мама!
— Руслан! — Ника повысила голос. — Извинись сейчас же!
— Не буду! Это наш дом! Наш! А он чужой!
В следующие дни я стал замечать, что Ника практически никогда не спорит с сыном. Когда Руслан отказывался идти спать, она уговаривала его часами. Когда он требовал новую игрушку прямо посреди магазина, она сдавалась после нескольких минут его крика. Ребенок, казалось, полностью контролировал их жизнь.
Шли дни. Ситуация не менялась. Руслан игнорировал меня, отказывался разговаривать, когда я пытался наладить контакт. Если я садился смотреть телевизор, он демонстративно уходил в свой угол или начинал громко играть на планшете. За ужином он молчал или разговаривал только с Никой.
Когда я предложил сходить всем вместе в парк аттракционов, Руслан заявил:
— Мама, если он пойдёт с нами, я никуда не пойду.
И Ника сдалась:
— Вить, может, ты поработаешь сегодня? У тебя же был какой-то срочный отчёт…
Я кивнул. Отчёта не было. Но я понял намёк.
Вечером, когда Руслан уснул, я попытался поговорить с Никой.
— Так не может продолжаться, — сказал я. — Мы должны что-то решить.
— Он просто привыкает, — ответила она, не глядя мне в глаза. — Ему нужно время.
— Прошло уже две недели. Он не хочет привыкать. Он настроен против меня.
— Он ребёнок, Витя. Он скучает по своему отцу.
— Его отец не появлялся уже год. Ты сама говорила.
— Но это не значит, что Руслан не может по нему скучать.
Я вздохнул:
— Ника, ты всегда на его стороне. Даже когда он откровенно грубит.
— Он маленький. Он не понимает…
— Он всё прекрасно понимает. Он влияет на твои решения.
Она посмотрела на меня с обидой:
— Не говори так о моём сыне.
— Хорошо, извини. Просто… я хочу, чтобы мы были вместе. Все трое.
— Мы будем, — она вдруг прижалась ко мне. — Ты ведь поможешь нам найти квартиру побольше, правда? Руслану нужна отдельная комната. Тогда ему будет проще принять тебя.
Я растерялся от такой прямолинейности. Мы никогда не обсуждали подобное.
— Я… думал об этом. Но сначала нужно, чтобы Руслан привык ко мне.
— Если у него будет своя комната, он быстрее привыкнет, — уверенно сказала Ника. — Мы могли бы поискать двухкомнатную квартиру. Ты же понимаешь, что жить втроем в однушке тяжело.
Я не мог не согласиться, но странное чувство кольнуло где-то внутри.
***
Однажды я вернулся с работы раньше обычного. Открыл дверь своим ключом и услышал голоса из комнаты. Ника и Руслан не заметили меня.
— Мам, а когда он уйдёт?
— Руслан, мы уже говорили об этом. Виктор Степанович теперь живёт с нами.
— Но я не хочу! С ним скучно. Он всё время работает или смотрит телевизор. И из-за него мы не можем ездить к бабушке.
— Почему не можем? Можем.
— Но ты сказала, что теперь мы должны проводить выходные с ним.
— Мы можем иногда ездить к бабушке. Виктор поймёт.
— А давай скажем ему, что бабушка заболела, и мы должны срочно поехать? А сами поедем в аквапарк, как раньше?
Пауза.
— Руслан, так нельзя обманывать.
— Почему? Ты же говорила, что иногда можно говорить неправду, чтобы не расстроить человека?
— Это другое…
— Ну, мам! Давай! Будет весело, как раньше. Только ты и я.
Я тихо прикрыл дверь и вышел из квартиры. Спустился по лестнице и сел на скамейку возле подъезда. Достал телефон. Хотел позвонить… кому? Детям? Они заняты своими семьями. Друзьям? За последние годы их почти не осталось — все свободное время уходило на работу.
Ане?
Я смотрел на её номер в телефоне. Мы не разговаривали с тех пор, как я ушёл. Только переписывались по поводу документов на квартиру — я оставил её Ане, себе взял лишь сбережения и машину.
Палец завис над кнопкой вызова. Что я скажу ей? Что сделал ошибку? Что хочу вернуться? А если она уже нашла кого-то другого? Или просто не захочет меня видеть?
Я опустил телефон и посмотрел на окна нашей… её квартиры на пятом этаже соседнего дома. Там горел свет. Она дома. Возможно, смотрит тот же сериал, что и раньше. Или читает книгу. Или разговаривает с нашей дочерью по телефону.
***
— Я купил билеты в театр на выходные, — сказал я, вернувшись в квартиру через час. — Детский спектакль, про пиратов.
Руслан оторвался от планшета:
— Правда?
Это был первый раз, когда он обратился ко мне напрямую, без презрения в голосе.
— Да. Три билета. Мне сказали, что это очень интересный спектакль. С настоящими трюками.
— С пиратами? — в его глазах появился интерес.
— С самыми настоящими. И там даже есть сокровища.
— Круто! — он повернулся к Нике. — Мам, мы пойдём?
Ника посмотрела на меня с благодарностью:
— Конечно, пойдём.
В тот вечер Руслан не устраивал сцен перед сном. Он даже показал мне свою коллекцию машинок, когда я спросил, чем он любит играть.
Я подумал, что лёд тронулся. Что теперь всё наладится.
Но я ошибался. На следующий день всё вернулось на круги своя. Руслан снова начал игнорировать меня. А когда наступили выходные, и мы собрались в театр, он вдруг заявил, что не хочет идти.
— Почему? — удивилась Ника. — Ты же так ждал!
— Передумал, — буркнул он, не отрываясь от планшета.
— Руслан, Виктор Степанович специально купил билеты…
— И что? Я не просил.
Я видел, как Ника расстроилась. Она действительно хотела, чтобы мы провели время вместе, как семья.
— Пойдём только вдвоём, — предложил я. — А Руслан может остаться у бабушки.
— Нет! — тут же вскрикнул мальчик. — Я тоже хочу в театр!
— Но ты только что сказал, что не хочешь идти, — заметила Ника.
— Я хочу идти, но только с тобой! Без него!
Ника беспомощно посмотрела на меня:
— Витя, может, мы вдвоём сходим? Без тебя…
И в этот момент я понял, что ничего не изменится. Никогда. Руслан всегда будет против меня. А Ника всегда будет на его стороне.
— Знаешь, — сказал я, — иди с Русланом. А я… у меня есть дела.
***
Я шёл по знакомой улице, глядя на окна. Пятый этаж, третье окно слева. Я набрал номер.
— Алло, — её голос был таким же, как раньше. Спокойным, немного усталым.
— Аня, это я, — сказал я. — Можно… можно мне прийти?
Пауза.
— Зачем?
— Поговорить. И… я хочу извиниться.
Снова пауза.
— Приходи. Я дома.
Она открыла дверь и посмотрела на меня без удивления. Словно ждала. Отступила в сторону, пропуская в квартиру.
— Чай будешь?
— Буду.
Мы сидели на кухне — там, где провели тысячи вечеров за двадцать восемь лет. Пили чай из тех же чашек. Молчали.
— Как ты? — спросил я наконец.
— Нормально, — она пожала плечами. — Работаю. Недавно немного повысили зарплату.
— Это хорошо.
Снова молчание.
— Аня… я совершил ошибку.
Она посмотрела на меня спокойно:
— Какую именно?
— Я думал, что с ней будет… по-другому. Что я снова почувствую себя молодым. Нужным.
— И как, получилось?
Я покачал головой:
— Нет. Там… сложно. У неё ребёнок. Он меня ненавидит.
— А ты чего ожидал? Что он бросится к тебе с криком «папа»?
— Нет, конечно. Но я думал, что смогу найти с ним общий язык.
— Дети не договариваются, Витя. Они чувствуют. И этот мальчик чувствует, что ты разрушил его мир. Ты занял место его отца.
— Его отец ушёл год назад!
— Для ребёнка это не имеет значения.
Я смотрел на Аню и вдруг заметил, что она изменилась. В её глазах появился особый свет, которого я не замечал раньше. Или он всегда был там, а я просто не видел?
— Аня, я хочу вернуться.
Она покачала головой:
— Нет, Витя. Не получится.
— Почему? Мы же столько лет вместе…
— Именно поэтому. Столько лет вместе, а ты всё равно ушёл. Значит, что-то было не так. И это «что-то» никуда не делось.
— Я думал, что мы просто… существуем по привычке. Что между нами ничего не осталось.
— А сейчас ты думаешь иначе?
Я не знал, что ответить. Действительно ли я хотел вернуться к ней? Или просто бежал от проблем с Никой и Русланом?
— Я не знаю, — честно признался я. — Но с тобой… было спокойно.
— Спокойно, — повторила она. — Не радостно, не счастливо. Спокойно.
— Разве этого мало?
— Для тебя — да. Иначе бы ты не ушёл.
Она встала и подошла к окну:
— Знаешь, Витя, когда ты ушёл, я думала, что всё закончилось. Двадцать восемь лет вместе — и вдруг я одна. Я переживала первую неделю. А потом… потом я поняла, что мне стало легче.
Она повернулась ко мне:
— Я в бассейн хожу. И в театр ездила с подругой.
— Ань, давай попробуем ещё раз. Я изменился. Я буду спрашивать.
Она грустно улыбнулась:
— Нет, Витя. Ты не изменился. Ты просто столкнулся с трудностями и решил вернуться туда, где было привычно. Но я уже не тот человек, что раньше.
***
Я вернулся в квартиру Ники поздно вечером. Она не спала, ждала меня.
— Где ты был? — спросила тихо, чтобы не разбудить Руслана.
— Гулял. Думал.
— О чём?
— О нас. О том, что происходит.
Она села рядом со мной на диван:
— И что ты надумал?
— Это не работает, Ника. Как бы мы ни старались, Руслан не примет меня. А ты всегда будешь на его стороне.
— Он мой сын, Витя.
— Я знаю. И ты правильно делаешь, что защищаешь его. Но… мне здесь нет места.
Она взяла меня за руку:
— Не говори так. Мы справимся. Руслан привыкнет.
— Нет. Не привыкнет. И знаешь что? Он имеет право так думать.
— В чём?
— В том, что я посторонний. Я пришёл в ваш дом и думал, что смогу стать его частью. Но я не могу заменить ему отца. И не должен.
— Я не прошу тебя заменять его отца!
— Нет. Но ты хочешь, чтобы мы стали семьёй. А мы не можем ею стать. Потому что семья — это не только любовь между мужчиной и женщиной. Это ещё и… общая жизнь. Общие привычки.
Она опустила голову:
— Ты уходишь?
— Да.
— К ней?
— Нет. Она меня не приняла. И правильно сделала.
— Тогда куда?
— Не знаю. Сниму квартиру. Буду жить один. Может, это то, что мне сейчас нужно.
Через неделю я переехал в маленькую студию недалеко от работы. Расставил немногочисленные вещи. Купил новый диван.
Мы продолжали видеться с Никой — в кафе, в парке, у меня. Но уже без Руслана. Без попыток создать семью. Просто как двое взрослых людей, которым хорошо вместе.
Иногда я видел Аню. Она выглядела довольной жизнью. Однажды я встретил её с каким-то мужчиной — они выходили из кинотеатра, разговаривая о чем-то. Она заметила меня, кивнула. Без злости, без обиды. Просто как давнему знакомому.
А я осознал важную вещь. Не сожалею. Ни о чём. Ни об уходе от Ани, ни о попытке жить с Никой, ни о теперешнем одиночестве. Каждый этап был необходим, чтобы понять простую истину: нельзя найти себя, просто меняя адрес. И нельзя стать частью чужой семьи, просто перевезя вещи в новую квартиру.
Настоящий дом я потерял не в тот момент, когда закрыл за собой дверь квартиры Ани, а гораздо раньше — когда перестал видеть жену за привычными ритуалами.
И я понял, что мне ещё предстоит найти такой дом. Или создать его самому.
