Я перевела восемь тысяч с пенсии — «мама, у меня долг за свет, срочно нужно оплатить». Через два дня в сторис: «Побаловала себя наконец», розовые ногти с блёстками. Она и не думала скрываться. Просто написала: «Спасибо, ты у меня лучшая». А потом обиделась, что я больше не перевожу денег с пенсии.
Пенсия у меня небольшая, каждую копейку приходится считать. Квартирка однокомнатная, на окраине города, получила её пять лет назад после раздела имущества с бывшим мужем.
С Аллой, дочкой моей, мы видимся редко — она живёт в центре, в съёмной квартире, работает специалистом по обслуживанию клиентов в страховой компании. Двадцать восемь лет, а своего жилья нет, постоянно жалуется на нехватку денег.
Я никогда не думала, что выйду на пенсию с таким скудным запасом денег. Всю жизнь работала в бухгалтерии мебельной фабрики, где познакомилась с мужем, отцом Аллы. Тридцать лет вместе прожили, а пять лет назад он ушёл к женщине моложе.
Говорил, что устал от рутины, хочет новых впечатлений. После развода осталась я одна в этой маленькой квартирке на девятом этаже панельного дома с видом на промзону. Уютно, конечно, сделала всё по своему вкусу. Но одиноко.
Алла после школы поступила в колледж на специальность «менеджмент», но учиться ей быстро наскучило. На втором курсе познакомилась с парнем, бросила учёбу, стала работать администратором в разных местах — то в фитнес-клубе, то в автосалоне, то в кафе. Нигде долго не задерживалась. С парнем тоже разошлась через полгода.
Я тогда ещё работала, помогала ей с деньгами. Говорила: «Алла, вернись в колледж, получи образование». Не слушала. «Мама, сейчас дипломы никому не нужны, главное — опыт и связи». А какой опыт можно получить, прыгая с места на место?
В страховой компании она продержалась дольше всего — почти два года. Зарплата неплохая, но и расходы большие. Аренда квартиры в центре, одежда брендовая — «мама, я должна соответствовать офисному дресс-коду», косметика дорогая. А деньги утекали сквозь пальцы.
Позвонила она мне вечером среды, голос взволнованный:
— Мам, выручи, пожалуйста. У меня долг за электричество накопился, уже грозят отключить. Восемь тысяч надо.
Я вздохнула, взглянула на свой кошелёк. До пенсии ещё десять дней, а там всего двенадцать тысяч осталось. На продукты, на лекарства, на коммуналку. Последний месяц был особенно тяжёлым — пришлось покупать новые очки, старые совсем развалились.
— Алла, у меня самой денег мало. Может, начальницу попросишь заранее дать?
— Я уже просила, она отказала. Сказала, в прошлом месяце уже давала, больше не может. Мам, ну правда очень нужно, помоги, отдам со следующей зарплаты.
Я сжала трубку. Такие разговоры у нас случались регулярно. То на аренду не хватает, то на продукты, то ещё на что-то. И каждый раз обещания вернуть, которые никогда не выполнялись.
— А когда зарплата? — спросила я.
— Через неделю. Точно отдам, обещаю.
Я посмотрела на фотографию Аллы на серванте. Улыбающаяся, красивая. Моя единственная дочь. Как ей отказать?
— Хорошо, — сказала я после паузы. — Переведу. Но это последний раз, Алла. Мне тоже жить на что-то надо. И в этот раз я жду возврата.
— Спасибо, мамочка! Ты самая лучшая! Я тебя обожаю! Перекину тебе на карту, как получу зарплату!
Я слышала такое уже десятки раз. Но всё равно поверила. Может, в этот раз будет по-другому? Может, повзрослела наконец?
Перевела ей деньги, которые откладывала на новую микроволновку взамен сломавшейся. Ничего, обойдусь пока старой плиткой. К экономии мне не привыкать.
Вечером она написала сообщение: «Мамуль, деньги пришли, спасибо огромное! Завтра пойду и оплачу!»
Я ответила: «Хорошо, Аллочка. Только обязательно оплати, а то ещё отключат».
«Конечно, мам, не волнуйся!»
А через два дня листаю соцсети и вижу её пост: крупным планом ярко-розовые ногти с блёстками и стразами. Подпись: «Побаловала себя наконец! Так давно хотела!»
Внутри что-то сжалось. Я перечитала сообщение несколько раз, не веря своим глазам. За восемь тысяч можно было месяц продуктами питаться. Восемь тысяч на маникюр, когда счета не оплачены? И это при том, что я сама уже полгода не могла позволить себе сходить в парикмахерскую, стриглась сама перед зеркалом в ванной.
Я долго смотрела на фотографию этих розовых ногтей. Руки у Аллы красивые, с тонкими пальцами. Как у отца. Он пианистом хотел стать в молодости, но не сложилось. Пошёл на мебельную фабрику, там и проработал всю жизнь. Алла в детстве тоже на пианино играла, хорошо получалось. А потом забросила.
Позвонила ей сразу же:
— Алла, я видела твой пост. Ты что, потратила мои деньги на маникюр?
— А что такого? — голос спокойный, даже удивлённый. — Мне нужно хорошо выглядеть, у меня работа такая. Ты же знаешь, какая у нас начальница требовательная.
— Ты сказала, что деньги нужны на оплату электричества!
— Мам, ну я и это оплатила. И еще осталось. Вот я и решила себя порадовать. У меня был очень сложный месяц, столько клиентов капризных.
Я растерялась, не зная, что сказать. Хотелось и накричать на неё, и просто расплакаться от обиды. Но я сдержалась.
— Ты обманула меня, Алла.
— Я не обманывала! — в её голосе появилась обида. — Просто распределила деньги по-другому. Что ты так расстраиваешься? Подумаешь, сделала маникюр. Ты всегда так реагируешь на всё, из-за этого мы и не общаемся нормально.
— Алла, я отдала тебе последние деньги, думая, что у тебя серьёзная проблема.
— У меня и есть серьёзная проблема! Мне нужно хорошо выглядеть, иначе клиенты не будут доверять мне как представителю серьёзной страховой компании. Внешний вид влияет на уровень доверия. Это моя работа, моя карьера. Ты просто не понимаешь корпоративных стандартов.
Разговор ни к чему не привёл. Алла не видела проблемы в том, что потратила деньги не по назначению. Мы поговорили ещё немного о пустяках, и я повесила трубку, чувствуя себя использованной и обманутой.
***
А через день она прислала сообщение: «Спасибо за доверие и поддержку. Ты у меня самая лучшая мама. Люблю тебя».
Я не ответила. Решила, что нужно наконец показать ей, что так нельзя обращаться с родителями. Что деньги не растут на деревьях. Что за каждой копейкой, которую я ей отдаю, стоит мой труд, моя экономия, мой отказ от чего-то для себя.
Прошло две недели. Звонков от Аллы не было, только пара сообщений в соцсетях. А потом она позвонила, голос ласковый:
— Мам, как дела? Давно не общались.
— Нормально, — ответила я сухо.
— У тебя всё хорошо? Ты какая-то не такая.
— Всё в порядке, Алла. Просто устала.
— От чего? Ты же на пенсии.
Я чуть не задохнулась от возмущения. Она правда думает, что пенсионеры не устают? Что мы просто сидим и ничего не делаем? Я каждый день встаю в семь утра, иду в магазин к открытию, чтобы купить продукты со скидкой, потом готовлю, убираю, стираю. Да, не на работу хожу, но сил у меня уже не тех, что в молодости.
— Слушай, у меня тут ситуация… — продолжила она, не дождавшись ответа. — Можешь ещё немного помочь? Совсем немного, тысяч пять. На продукты до зарплаты. Последняя неделя выдалась тяжёлая, пришлось на такси много ездить из-за дождей.
— Нет, Алла, не могу.
— Что значит не можешь? — её голос сразу изменился, стал резким. — У тебя же пенсию на карту перевели три дня назад, я знаю.
— То, что у меня есть пенсия, не значит, что я должна отдавать её тебе.
— Вот как? — её голос стал ледяным. — Значит, родной дочери жалко денег? А когда тебе понадобится помощь, кто приедет? Кто за тобой ухаживать будет, если заболеешь?
Меня словно ледяной водой окатили. Так вот как она воспринимает наши отношения? Я ей должна давать деньги сейчас, а она за это обещает не бросать меня в старости?
— Дело не в жалости, а в том, как ты их тратишь, — сказала я, стараясь говорить спокойно. — Ты сказала, что деньги нужны на оплату счетов, а потратила часть на маникюр.
— Ой, началось! — она почти кричала. — Ты теперь будешь всю жизнь припоминать мне этот маникюр? Подумаешь, один раз порадовала себя! У тебя никогда не было молодости? Ты никогда не хотела быть красивой? И вообще, отслеживаешь меня, что ли? Читаешь мои сообщения?
— Не отслеживаю. Просто ты сама выкладываешь всё в соцсети.
— Ну и что? Мне двадцать восемь лет, я хочу жить! А ты меня попрекаешь каждым рублём.
— Я не попрекаю. Я просто хочу, чтобы ты была честной. Если тебе нужны деньги на маникюр — так и скажи. Не придумывай истории про долги за свет.
— Значит, больше помогать не будешь? — В её голосе звучал вызов.
— Буду, если это действительно необходимо. Но не на маникюр и не на развлечения. И только когда буду уверена, что деньги пойдут на то, о чём ты просишь.
— Да ну тебя! — вдруг выпалила Алла. — Сидишь там в своей квартире и ничего не делаешь, а мне приходится много работать! Целыми днями на ногах, с людьми общаюсь, улыбаюсь, даже когда настроения нет. А ты меня не понимаешь! И ещё попрекаешь меня каждой копейкой! Эгоистка!
Она отключилась. А я сидела с телефоном в руках и не могла поверить в то, что услышала. Моя дочь, которой отдавала последнее, назвала меня эгоисткой. Потому что я не хочу больше давать ей деньги на маникюр и развлечения.
Вечером я долго не могла уснуть. Всё прокручивала наш разговор в голове, думала, где я ошиблась в воспитании. Когда Алла превратилась в такую потребительницу? Может, это я виновата? Слишком баловала её в детстве?
***
Утром я позвонила своей старой подруге Тамаре, мы с ней ещё с фабрики знакомы. Рассказала всю ситуацию.
— Не изводи себя, Ирина, — сказала Тамара. — Дети сейчас все такие. Моя Света тоже деньги клянчит постоянно, хотя у неё муж неплохо зарабатывает. Просто они к другой жизни привыкли, не к такой экономной, как мы.
— Но что мне делать? Я же не могу ей всю пенсию отдавать.
— И не надо. Пусть сама учится зарабатывать и распоряжаться деньгами. Твоя пенсия — это твоя пенсия. Не для того ты всю жизнь работала, чтобы теперь впроголодь сидеть, пока дочка с маникюром щеголяет.
Две недели от Аллы не было ни звонков, ни сообщений. Я проверяла её страницу в соцсетях — новых постов не было. Это было необычно, обычно она выкладывала что-то каждый день.
Я начала беспокоиться. Что если с ней что-то случилось? Может, она заболела? Или обиделась так сильно, что решила совсем прекратить общение?
Не выдержала и написала первая: «Как ты? Всё в порядке?»
Ответ пришёл через несколько часов: «Нормально».
И снова тишина. Я написала ещё: «Алла, ты обиделась на меня? Давай поговорим». Но ответа не получила.
Вечером следующего дня раздался звонок в дверь. Я не ждала гостей и даже немного испугалась — в нашем районе в последнее время стало неспокойно. Посмотрела в глазок — на пороге стояла Алла, бледная, с усталыми глазами.
— Можно войти? — спросила она тихо, когда я открыла дверь.
Я молча отступила, пропуская её. Она прошла в комнату, села на диван. Выглядела она непривычно: без макияжа, волосы собраны в простой хвост, одежда какая-то невзрачная, не такая яркая и модная, как обычно.
— Чаю? — спросила я.
— Да, если можно.
Я поставила перед ней чашку с чаем и блюдце с печеньем.
— Мам, меня уволили, — тихо произнесла она наконец. — Две недели назад. Поэтому я и просила деньги… Было стыдно признаться, что осталась без работы.
Теперь понятно, почему она перестала выкладывать фотографии из салона.
— Почему тебя уволили? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
— На самом деле, я опоздала несколько раз. Начальница предупреждала, а я не воспринимала всерьёз. А потом клиент пожаловался, что я была невнимательна при оформлении страхового полиса. Я просто устала в тот день, а он всё время менял условия и требовал пересчитать стоимость…
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю, — она наконец подняла на меня глаза, в них стояли слёзы. — Я искала работу всё это время, но пока ничего не нашла. А деньги заканчиваются. За квартиру нечем платить. У меня осталось всего три тысячи, а за аренду нужно заплатить пятнадцать.
Я вздохнула. Мне было жаль её, но в то же время я чувствовала, что должна оставаться твёрдой. Если сейчас снова начать давать ей деньги без всяких условий, ничего не изменится.
— А маникюр зачем сделала? — спросила я.
Алла отвела взгляд.
— Необдуманный поступок, конечно. Просто… мне казалось, что если я буду выглядеть успешной, то и почувствую себя такой. Никто из моих подруг не знает, что меня уволили. Я им всем говорю, что взяла отпуск.
Мы долго молчали. Я смотрела на дочь и видела в ней то маленькую девочку, которая прибегала ко мне с разбитой коленкой, то упрямого подростка, хлопающего дверью, то красивую девушку в выпускном платье. И вот теперь — растерянная молодая женщина, не знающая, что делать дальше.
— Можно я поживу у тебя какое-то время? — наконец спросила она. — Пока не найду работу. Я не могу больше платить за квартиру.
Я посмотрела на дочь. Двадцать восемь лет, а ведёт себя как подросток. Никакой ответственности, никакого планирования. Сколько ещё это будет продолжаться?
— Можно, — сказала я. — Но на определённых условиях.
— Каких? — В её глазах мелькнуло беспокойство.
— Во-первых, ты будешь откладывать часть будущей зарплаты. Нужно создать финансовый запас. Чтобы в следующий раз, когда возникнет сложная ситуация, у тебя были свои сбережения.
Алла кивнула.
— Во-вторых, никаких лишних трат. Сначала необходимое, потом — всё остальное. Никаких дорогих маникюров, пока не будет стабильного дохода.
— Хорошо, — она кивнула снова, но уже менее уверенно.
— И в-третьих, ты будешь помогать мне по дому. Я не прислуга. Мы вместе будем готовить, убирать, ходить за покупками.
— Согласна, — Алла слабо улыбнулась. — Спасибо, мам.
— Ты моя дочь, — просто ответила я. — Я всегда буду тебе помогать. Но помощь не должна превращаться в зависимость.
***
Прошло три месяца. Алла нашла работу специалистом по документообороту в медицинском центре. Зарплата меньше, чем в страховой компании, но стабильная. Каждый день она возвращалась домой уставшая, но довольная.
— Представляешь, мам, меня сегодня похвалил руководитель отдела, — рассказывала она, помогая мне лепить пельмени. — Сказал, что я очень быстро освоилась с новой системой хранения медицинских карт.
Жить вдвоём в однокомнатной квартире было непросто. Алла спала на раскладном диване в комнате, я — на кухне, на старой кушетке. Но мы справлялись. Главное — отношения наладились.
Мы разработали систему: треть зарплаты она откладывала на своё будущее жильё, треть уходила на текущие расходы, а оставшуюся часть она отдавала мне — за еду и коммунальные услуги. Конечно, сумма была небольшая. Но мне важен был сам факт, что дочь наконец начала нести ответственность за свою жизнь.
Она записалась на вечерние курсы бухгалтерского учёта. Три раза в неделю после работы ездила на занятия, возвращалась поздно, уставшая, но довольная.
— Знаешь, мам, это оказалось так интересно, — говорила она. — Я всегда думала, что бухгалтерия — это скучно, одни цифры. А на самом деле это целая система, как пазл складывается.
Однажды вечером я увидела, как Алла сидит за столом с калькулятором и блокнотом, что-то подсчитывая.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Бюджет планирую, — ответила она, не отрываясь от записей. — Хочу понять, сколько ещё нужно откладывать, чтобы через год внести первый взнос за ипотеку. К тому времени я должна закончить колледж и, возможно, получить повышение на работе.
Я улыбнулась, глядя на сосредоточенное лицо дочери. Вспомнила, как в детстве она так же сидела над домашними заданиями по математике.
— Я посчитала, что если буду откладывать половину зарплаты, то через три года у меня будет достаточно на первоначальный взнос за маленькую студию в новостройке. Конечно, далеко от центра, но своя. А если получу повышение или найду подработку, то можно будет накопить и быстрее.
— Знаешь, мам, — вдруг сказала Алла, поднимая голову, — я только сейчас понимаю, как ты была права тогда. Деньги — это ответственность. Их нужно уважать.
Я подошла и обняла дочь за плечи.
— Главное, что ты поняла это сейчас, а не через десять лет.
Алла взяла меня за руку.
— Мам, я верну тебе все деньги, которые ты мне давала.
— Не нужно, — покачала я головой. — Лучше вложи их в своё будущее. Это будет лучшей благодарностью.
***
Прошёл год. Многое изменилось за это время. Алла училась на заочном по специальности «Экономика и бухгалтерский учёт» и параллельно устроилась на работу оператором ввода данных в небольшую торговую компанию. Зарплата была немного выше, чем в медицинском центре, а главное — появилась возможность карьерного роста после получения диплома.
Она продолжала жить со мной, но теперь мы планировали её переезд. Накопления росли, и мечта о собственной квартире становилась всё ближе.
— Мам, смотри! — воскликнула Алла однажды вечером, показывая мне экран своего телефона. — Вот эта студия, о которой я тебе рассказывала. Застройщик объявил акцию, первоначальный взнос снизили на двадцать процентов. Плюс у меня есть хорошие новости — в компании меня перевели на должность помощника бухгалтера по первичной документации. Я теперь могу внести первоначальный взнос уже сейчас!
На экране была небольшая, но светлая студия в новостройке на окраине города. Не роскошь, конечно, но для начала — идеально.
— Замечательно, Аллочка! — я обняла дочь. — Я так рада за тебя.
— Это всё благодаря тебе, — она улыбнулась. — Если бы не твоя твёрдость тогда, я бы так и продолжала транжирить деньги и просить у тебя помощи.
Через месяц Алла подписала договор на ипотеку. Квартира была ещё на начальной стадии строительства.
— Мам, я хочу, чтобы ты помогла мне с ремонтом, — сказала Алла. — У тебя такой хороший вкус, а я в этом ничего не понимаю.
— Конечно, помогу, — ответила я, тронутая её доверием.
Когда Алла переехала в свою квартиру — маленькую, в новостройке на окраине города, я ощутила и радость за дочь, и лёгкую грусть от расставания. За время совместной жизни мы стали намного ближе, научились понимать друг друга. Но я знала, что так будет лучше. Ей нужно было жить своей жизнью, а мне — своей.
Ипотека на пятнадцать лет, платежи немаленькие, но она справлялась. Научилась планировать бюджет, откладывать на непредвиденные расходы.
Иногда я заходила к ней в гости. В квартире было немного мебели — только самое необходимое. Ничего лишнего. Но с каждым моим визитом появлялась какая-то новая деталь — картина на стене, уютный плед, красивая ваза. Маленькие радости, которые она могла себе позволить, потому что научилась распоряжаться деньгами.
— Знаешь, — сказала мне Алла за чаем, — я недавно нашла в телефоне фотографию того самого маникюра. Помнишь, с блёстками?
— Помню, — я улыбнулась.
— Я сохранила эту фотографию как напоминание. О том, как легко потерять доверие и как трудно его вернуть.
— Ты повзрослела, Алла.
— Благодаря тебе, — она пожала плечами. — Ты могла просто давать мне деньги и дальше, как делают многие родители. Но ты заставила меня понять ценность финансовой самостоятельности.
На следующий день я получила от неё перевод — ровно восемь тысяч рублей. В сообщении было написано: «За маникюр. С процентами отдам позже».
А ещё через неделю она прислала мне фотографию: её рабочий стол, на котором стояла копилка в форме домика с надписью «На будущее». И подпись: «Спасибо, что научила меня не тратить, а копить. Ты у меня лучшая. Правда».
В этот момент я поняла, что наш конфликт из-за тех восьми тысяч был не просто ссорой. Это был переломный момент, который помог моей дочери стать взрослой и ответственной. Иногда нужно проявить твёрдость, чтобы помочь близкому человеку измениться.
А ещё я поняла, что нет ничего важнее доверия между родителями и детьми. И мы с Аллой смогли его восстановить — не сразу, постепенно, через совместные усилия и желание понять друг друга.
Теперь, когда я перевожу ей деньги на день рождения или просто так, я знаю, что они пойдут на что-то действительно важное. А когда она приходит ко мне в гости, мы пьём чай и говорим обо всём на свете, без обид и недомолвок.
Люди учатся на своих ошибках. Иногда болезненно, иногда не сразу. Но если рядом есть те, кто поддержит в трудную минуту и при этом не побоится сказать правду, то всё обязательно наладится.
