— Ты ж не за квартиру мне воду носишь, — говорил он с ухмылкой, пока я мыла посуду и мазала его спину мазью. А потом, в разговоре за чаем, случайно обмолвился:
— Тебя нет в завещании, пусть тебя обеспечит твой муж.
Я даже не сказала ничего. Только поняла, как легко папа поделил нас: на тех, кто служит — и тех, кому служат.
Меня зовут Ника, и я всегда справлялась сама.
Когда вышла замуж за Лёшу тринадцать лет назад, мы купили двушку в ипотеку на окраине. Он работал менеджером по страхованию, я — закупщиком спортивного инвентаря. Родился Ваня, сейчас ему двенадцать. Потом Алиса — ей девять. Обычная семья, обычная жизнь.
Папа всегда считал, что я слишком независимая.
— Зачем тебе карьера? — говорил он. — Женщина должна быть за мужем, как за каменной стеной.
Но я никогда не была той, кто прячется за чужими спинами.
Когда папе исполнилось семьдесят, мама ушла из жизни. Болезнь забрала её за полгода. Папа остался один в трёхкомнатной квартире в центре — той самой, которую они получили в восьмидесятые по распределению. Он работал главным инженером на химическом комбинате, мама — экономистом в плановом отделе.
Брат Денис жил в соседнем регионе с женой и двумя сыновьями. Руководил торговым отделом в сети бытовой техники, приезжал к папе раз в три месяца. Сестра Рита переехала в северную столицу после института, работала специалистом по развитию бизнеса в медицинской компании. Звонила по праздникам.
А я была рядом.
Каждые выходные ездила к папе с детьми. Готовила, убирала, возила его на дачу — небольшой участок в тридцати километрах, где он выращивал помидоры и огурцы.
— Ника опять со своими детьми приехала, — ворчал он, когда мы приходили. Но всегда радовался встрече.
Ваня и Алиса обожали деда. Он учил их играть в шахматы, рассказывал истории про своё детство, показывал, как правильно сажать рассаду.
Лёша относился к этим поездкам спокойно:
— Твой отец, твоя забота. Только не жалуйся потом, что устала.
Но я не жаловалась. Мне казалось правильным заботиться о родителях. Как они когда-то заботились о нас.
***
Всё изменилось прошлой весной.
Папа упал на даче, подвернул ногу. Соседи вызвали медиков, его отвезли в травматологию. Перелом оказался сложным.
Я взяла отпуск, каждый день ездила к нему. Приносила еду из дома, потому что больничная пища ему не нравилась. Решала вопросы с врачами, покупала медикаменты.
Денис приехал только через неделю, на один день. Рита даже не собиралась:
— У меня важный проект, не могу бросить работу. Ты же справляешься.
Да, я справлялась. Как всегда.
Когда папу выписали, стало понятно, что одному ему не справиться. Нога заживала медленно, передвигался он с трудом. Я стала приезжать не только по выходным, но и в будни — после работы. Покупала продукты, готовила ужин, помогала с домашними делами.
Лёша начал высказывать недовольство:
— Ты больше времени проводишь у отца, чем дома. А дети? А я?
— Он один, Лёш. Что мне делать — бросить его?
— У него есть ещё двое детей. Пусть и они участвуют.
Но Денис и Рита участвовали только советами по телефону. И деньгами — изредка переводили папе небольшие суммы «на лекарства».
А все заботы лежали на мне.
***
В июне случился тот самый разговор. Мы сидели на кухне, пили чай с вареньем. Папа рассказывал про соседей, жаловался на жару. Обычная беседа.
— Денис звонил, — сказал он вдруг. — Спрашивал про дачу. Может, продать её стоит? Деньги всегда пригодятся.
— Зачем продавать? — удивилась я. — Там же огород, воздух чистый. Детям нравится.
— Детям… — Папа усмехнулся. — Дети вырастут, у них своя жизнь будет. А вот Денису на квартиру сыну помочь надо, в институт поступает.
Я молчала, наблюдая, как он размешивает сахар в стакане.
— Кстати, завещание надо обновить, — продолжил он как бы между делом.
— Папа, зачем ты об этом думаешь? Рано ещё.
— Рано? — Он посмотрел на меня внимательно. — Мне семьдесят два, нога плохо заживает. Надо всё предусмотреть.
И тут он сказал ту фразу, которая перевернула всё:
— Тебя не в завещании не будет, тебя обеспечит твой муж.
Я застыла с чашкой в руках.
— Что?
— Квартира и дача достанутся Денису и Рите поровну. У них семьи, расходы большие. А ты замужем, муж хороший, справитесь.
Воздух вдруг стал тяжёлым.
— Папа, я не понимаю. Я же тоже твоя дочь.
— Конечно, дочь. Только Денис — мужчина, ему семью содержать надо. А Рита одна воспитывает ребёнка, ей помощь нужна.
— А мне помощь не нужна?
— Тебе муж поможет. Он же обещал тебя обеспечивать, когда женился.
Я поставила чашку на стол, чтобы руки не дрожали.
Вот так просто. Двадцать лет заботы, бессонные ночи у больничной койки, сотни поездок на дачу, тысячи приготовленных обедов — и всё это не считается.
Потому что у меня есть муж.
***
Домой я ехала в растерянности. В голове крутилась одна мысль: как же так?
Лёша готовил ужин на кухне, дети делали уроки в своих комнатах.
— Что такая бледная? — спросил муж.
Я рассказала про разговор с папой. Лёша слушал, помешивая овощи в сковороде.
— Ну и что тебя расстроило? — сказал он наконец. — Логично же. У нас своя квартира, зарплаты нормальные. А Денису действительно на детей копить надо, Ритка одна мается.
— Лёш, ты серьёзно?
— А что? — Он пожал плечами. — Наследство не главное в жизни. Главное — что мы сами заработаем.
Я поняла, что никто не понимает.
Дело было не в деньгах или квартире. Дело было в том, что папа разделил нас на сорта. Денис и Рита — настоящие наследники, которым нужна поддержка. А я — просто дочь, которая должна довольствоваться мужем.
***
Следующие недели прошли как в тумане. Я продолжала ездить к папе, но что-то внутри изменилось.
Он по-прежнему просил меня приготовить его любимый суп с фрикадельками, съездить на рынок за свежими овощами, помочь разобрать антресоли. Я делала всё это автоматически, но радости больше не было.
Я служила.
Как сказал он сам — я была из тех, кто служит. А Денис и Рита — из тех, кому служат.
В конце июля папа попросил отвезти его на дачу. Мы поехали всей семьёй, как обычно. Дети радовались, бегали по участку, помогали деду собирать урожай. Лёша чинил забор, который покосился после дождей.
А я стояла среди грядок и думала: завтра всё это будет принадлежать Денису и Рите.
— Ника, иди сюда! — позвал папа. — Покажу, какие огурцы выросли!
Он был счастлив. Возился в земле, несмотря на больную ногу, рассказывал про новые сорта, которые хотел посадить в следующем году.
А я чувствовала себя чужой на этой земле.
***
В августе ситуация обострилась.
Папа простудился — сквозняк на даче. Температура, кашель, общая слабость. Я снова взяла больничный, ухаживала за ним. Покупала медикаменты, вызывала врача на дом, готовила куриный бульон.
Денис приезжал два раза за всё время болезни. Каждый раз говорил:
— Папа, может, тебе в специальный дом? Там и уход хороший, и медицина рядом.
— Какой дом? — возмущался папа. — Я в своей квартире жить буду!
— Тогда сиделку найми. Нике тяжело одной справляться.
Но сиделку искать никто не собирался. Потому что была я.
Рита звонила, давала советы:
— Обязательно проветривай комнату. И влажную уборку каждый день делай. А ещё купи ему лекарства, я список пришлю.
Список она прислала. Длинный, дорогой. А деньги дала я.
Когда папа наконец поправился, я поняла: больше так не могу.
***
Разговор случился в сентябре.
Я пришла к папе, как обычно, после работы. Принесла продукты, приготовила ужин. Он сидел в кресле, смотрел новости.
— Папа, нам надо поговорить.
— О чём? — Он не отрывал глаз от экрана.
— О том, как дальше будем жить. Мне тяжело одной за тобой ухаживать. Надо что-то менять.
— Что менять? Всё нормально.
— Нет, не нормально. — Я села напротив него. — Ты болел месяц. Я каждый день приезжала. А где были Денис и Рита?
— У них дела, работа.
— У меня тоже есть работа. И семья. И дети.
Папа наконец посмотрел на меня:
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что если я для тебя не дочь, а прислуга, то и отношения у нас должны быть соответствующие.
— Откуда такие мысли?
— Мысли? — Я встала. — Ты сам сказал, что меня нет в завещании. Что я должна довольствоваться мужем. А они — настоящие наследники.
Папа помолчал, потом тяжело вздохнул:
— Ника, ты же умная девочка. Пойми: у Дениса двое детей, ему квартиру покупать надо. У Риты развод, доходы маленькие. А у тебя всё есть.
— У меня есть ипотека на двадцать лет. Есть двое детей, которым тоже нужно образование. Есть работа, которую я бросаю, когда ты заболеваешь.
— Так я же не просил тебя бросать работу!
Вот оно.
— Не просил? — Я рассмеялась. — А кто говорил, что в больнице еда ужасная? Кто каждый день ждал домашней еды? Кто не мог сам к врачу дойти?
— Ника…
— Нет, папа. Я поняла. Пока мама была жива, вы оба пользовались моей помощью. А теперь ты один пользуешься. И при этом считаешь, что ничего мне не должен.
Он молчал, глядя в пол.
— Знаешь, что я решила? — продолжила я. — С завтрашнего дня я буду приезжать к тебе раз в неделю. По воскресеньям. На два часа. Как Денис.
— Что?!
— А если тебе нужен постоянный уход — обращайся к наследникам. Пусть они организуют.
Папа побледнел.
— Ты не можешь так поступить! Я твой отец!
— Да, отец. Но не хозяин. Я не твоя собственность, которую можно эксплуатировать бесплатно.
— Но я же…
— Что «но»? Ты сделал выбор. Решил, что Денис и Рита важнее меня. Ну так пусть они и заботятся.
Я взяла сумку и пошла к выходу.
— Ника, постой!
Я обернулась. Папа сидел в кресле, растерянный и вдруг очень старый.
— Что ты хочешь? Чтобы я тебя в завещание вписал?
Внутри всё сжалось от боли.
— Нет, папа. Я хочу, чтобы ты понял: любовь нельзя купить наследством. И нельзя требовать заботы от тех, кого ты не считаешь равными остальным.
Домой я шла пешком, хотя автобус ходил часто. Нужно было проветрить голову.
***
Лёша встретил вопросительным взглядом:
— Как съездила?
— Поговорили. — Я сняла куртку. — Лёш, а ты правда считаешь, что мне не нужна поддержка от родителей?
Он задумался:
— Не знаю. Никогда об этом не думал.
— А сейчас подумай.
Муж сел на диван, потёр лоб:
— Понимаешь, для меня главное — что мы сами заработаем. На родителей не рассчитываю.
— Но ведь приятно знать, что тебя ценят? Что твоя забота что-то значит?
— Приятно, — согласился он. — А что, твой отец тебя не ценит?
Я рассказала ему весь разговор. Лёша слушал внимательно.
— Понял, — сказал он наконец. — Дело не в деньгах. Дело в справедливости.
— Именно.
— И что теперь?
— Теперь посмотрим, как наследники справятся сами.
Первые две недели прошли тихо. Я действительно приезжала к папе только по воскресеньям, на пару часов. Мы пили чай, говорили о погоде и новостях. Я не готовила ему еду, не убирала квартиру, не возила на дачу.
Папа выглядел растерянным, но ничего не говорил.
А потом начались звонки от Дениса.
— Ника, что происходит? Папа жалуется, что ты перестала за ним ухаживать.
— Я перестала быть бесплатной прислугой, — ответила я спокойно.
— О чём ты говоришь?
— О том, что у папы есть ещё двое детей. Вот пусть они и ухаживают.
— Но ты же рядом живёшь! Мне каждую неделю не наездишься!
— А мне можно каждый день ездить?
Денис помолчал:
— Ника, ну будь разумной. Папа старый, ему помощь нужна.
— Нужна. Только почему эта помощь — моя обязанность?
— Потому что… — Он замялся. — Потому что ты дочь.
— И ты сын. И Рита дочь. Все мы его дети.
— Но у меня семья, работа…
— А у меня что, хобби? — Я не сдержалась. — Брат, тебе пора повзрослеть. Папе семьдесят два года, а ты до сих пор думаешь, что за него кто-то другой должен отвечать.
— Хорошо, — сказал он после паузы. — Давай решим по-взрослому. Скинемся на сиделку.
— Давай.
Денис замолчал. Потом сказал:
— Подумаю.
Он думал неделю. И решил, что сиделка пока не нужна.
Зато позвонила Рита.
— Ника, что за детский сад? Папе плохо, а ты устраиваешь капризы!
— Капризы? — Я даже рассмеялась. — Рит, ты когда последний раз видела папу?
— При чём тут это? Я помогаю деньгами!
— Сколько ты ему переводишь в месяц?
— Тысячу… ну, полторы. Мне самой нелегко!
— А знаешь, сколько я трачу на продукты для него? На медикаменты? На бензин?
Рита замолчала.
— И это не считая времени, — продолжила я. — Каждый день после работы, все выходные. Отпуск потратила на уход за ним в больнице.
— Но ведь ты рядом живёшь…
— Это не даёт тебе права переложить на меня всю ответственность.
— Ника, ну что ты хочешь? Чтобы я работу бросила и переехала к папе?
— Я хочу, чтобы забота была общей. Чтобы не я одна решала все проблемы.
— Хорошо, — вздохнула Рита. — Что предлагаешь?
— График. Ты приезжаешь раз в месяц на выходные. Денис — тоже. А я — каждое воскресенье. И все расходы делим поровну.
— А если что-то срочное случится?
— Будем решать вместе. По очереди.
Рита пообещала подумать. И думала две недели.
А потом сказала, что пока не готова к таким обязательствам.
***
Тем временем папе становилось хуже. Он не привык заботиться о себе сам — всю жизнь рядом были женщины. Сначала мама, потом я.
Квартира стала грязной. В холодильнике появились испорченные продукты. Папа питался полуфабрикатами и бутербродами.
Когда я приходила по воскресеньям, сердце сжималось от жалости. Но я держалась.
— Папа, может, позвонишь Денису? Попросишь приехать?
— Звонил. Он занят.
— А Рите?
— И ей звонил. Говорит, не может сейчас.
— Тогда давай найдём сиделку.
— На какие деньги? Пенсия копеечная.
Он ждал, что я сдамся первой. Что не выдержу и вернусь к прежней жизни.
Но я не сдавалась.
В октябре случилось то, чего я боялась.
Папа упал дома, снова повредил ногу. Соседка услышала стук, вызвала медиков.
Мне позвонили из больницы:
— Вы дочь Семёна Петровича Орлова? Ваш отец поступил к нам с переломом…
Я бросила всё и поехала. В травматологии папа лежал бледный, с закрытыми глазами.
— Как дела? — спросила я врача.
— Сложный перелом, нужна операция. Но в его возрасте это риск. Плюс общее состояние неважное — видно, что плохо питается, не следит за собой.
Вина придавила меня тяжёлым грузом.
Может, я зашла слишком далеко? Может, нужно было продолжать ухаживать за ним, несмотря ни на что? Но потом я вспомнила слова папы: «Тебя не в завещании, тебя обеспечит твой муж». И вину сменила решимость.
Я позвонила Денису:
— Папа в больнице. Перелом, нужна операция.
— Что?! Как это случилось?
— Упал дома. Никого рядом не было.
— Я сейчас выезжаю.
— И Риту предупреди.
Денис приехал вечером, взволнованный и растерянный. Мы встретились у палаты.
— Ника, — Денис посмотрел на меня внимательно. — А ты почему не была с ним? Он же один жил…
— Потому что я не сиделка. Я дочь, которая приходит раз в неделю.
— Мы должны что-то решать, — сказала я. — Одному ему больше нельзя жить.
— Специальный дом?
— Или один из нас возьмёт его к себе.
Денис побледнел:
— К себе? Но у меня квартира маленькая, дети…
— У меня тоже дети. И ипотека.
— Тогда что?
— Тогда давайте наконец по-честному разделим ответственность.
Рита прилетела на следующий день. Мы втроём сидели в больничном коридоре и решали судьбу папы.
— Сиделка — самый разумный вариант, — сказала Рита. — Разделим расходы поровну.
Они молчали.
— Хорошо, — сказала наконец Рита. — Согласна. Но при условии, что ты будешь контролировать сиделку.
— Почему я?
— Потому что ты рядом живёшь!
И снова это «потому что ты рядом».
— Нет, — сказала я твёрдо. — Либо мы делим всё поровну, включая контроль, либо каждый берёт папу к себе на месяц по очереди.
— К себе?! — ужаснулся Денис.
— А что, страшно? Тогда давайте честно оплачивать сиделку и по очереди с ней общаться.
Мы договорились попробовать. На месяц.
Папу выписали через две недели. Мы нашли сиделку — женщину средних лет, с медицинским образованием. Дорого, но качественно.
Денис и Рита исправно переводили деньги. Я контролировала уход, но не больше других — мы составили график звонков и визитов.
Папа поначалу был недоволен:
— Чужая тётка в моём доме! И дорого как!
— Папа, а что ты предлагаешь? — спросила я. — Чтобы я снова каждый день приезжала?
— Ну… было бы неплохо.
— За какие заслуги?
Он посмотрел на меня удивлённо:
— Как за какие? Ты же дочь.
— И Денис сын. И Рита дочь. Все мы твои дети, папа. Не только я.
Постепенно он привык к сиделке. Она готовила, убирала, помогала с медикаментами. А мы приезжали по очереди — просто пообщаться, провести время.
Впервые за много лет наши встречи стали приятными. Я не чувствовала себя обслуживающим персоналом. Мы были просто отцом и дочерью.
В декабре папа позвал меня на серьёзный разговор.
— Ника, садись. Хочу кое-что сказать.
Я села в знакомое кресло напротив него.
— Я тут думал… — начал он. — Про завещание, про всё остальное. Может, я был не прав.
Сердце ёкнуло, но я молчала.
— Понимаешь, мне казалось справедливым оставить всё Денису и Рите. У них проблемы, им помощь нужна. А ты замужем, устроена.
— И сейчас думаешь по-другому?
Он помолчал, глядя в окно.
— Я пересмотрю завещание. Разделю всё поровну между вами троими.
Весной произошло событие, которое расставило все точки над «и».
Сиделка заболела, нужна была замена на неделю. Денис и Рита снова начали искать причины, почему не могут приехать.
— У меня аттестация на работе, — сказал Денис.
— А у меня командировка, — добавила Рита.
И тут я поняла: они не изменились. Для них я по-прежнему была запасным вариантом, палочкой-выручалочкой.
— Ребята, — сказала я спокойно, — давайте честно. Вы готовы нести равную ответственность за папу или нет?
— Готовы, но…
— Никаких «но». Либо да, либо нет.
Они переглянулись.
— Ника, ну будь разумной, — начал Денис. — Ты же понимаешь…
— Понимаю. Понимаю, что вы не готовы.
Я встала и посмотрела на них обоих:
— Тогда я предлагаю другой вариант. Папа переезжает ко мне. Совсем. А вы отказываетесь от своих долей в наследстве в мою пользу. За уход.
— Что?! — воскликнула Рита.
— Справедливо, — сказала я. — Кто ухаживает, тот и наследует. Как в старые времена.
— Но это же… — Денис запнулся.
— Несправедливо? А справедливо было всю жизнь пользоваться моим трудом бесплатно?
Мы спорили два часа. Денис и Рита возмущались, обвиняли меня в жадности и шантаже. Но я стояла на своём.
В итоге мы пришли к компромиссу. Папа остался в своей квартире, но с круглосуточной сиделкой. Денис и Рита согласились доплачивать за это.
А завещание папа действительно переписал — теперь всё было поделено поровну.
***
Прошёл год.
Папе стало лучше. Нога зажила, он снова мог ходить, хотя и с тростью. Сиделка оставалась только на день, ночи он проводил один.
Мы с детьми навещали его каждое воскресенье. Готовили вместе обед, играли в настольные игры, смотрели старые фильмы.
Эти встречи стали настоящими. Без принуждения, без чувства долга. Просто семья, которая любит проводить время вместе.
Денис приезжал раз в месяц, Рита — раз в два месяца. Не густо, но честно.
А я научилась не чувствовать себя виноватой за то, что не бегу к папе по первому зову.
Однажды, когда мы сидели на кухне и пили чай, папа вдруг сказал:
— Ника, прости меня.— За что, папа?
— За то, что не ценил тебя. За то, что воспринимал твою заботу как обязанность.
Я взяла его за руку.
— Папа, всё в прошлом.
— Нет, не в прошлом. Я должен был это сказать раньше. Ты — хорошая дочь. Лучшая из тех, что у меня есть.
— У тебя есть трое хороших детей, — поправила я. — Просто мы все разные.
— Да, разные. Но ты единственная, кто умеет любить не за что-то, а просто так.
Мы сидели в тишине, держась за руки. За окном весеннее солнце освещало старые тополя во дворе.
И я поняла: я сделала правильно. Отстояла своё достоинство, научилась говорить «нет», заставила семью увидеть мою ценность. Потому что любовь — это не служба. Любовь — это выбор.
И я выбрала любить своего отца. Но на своих условиях.
