— Опять в магазине полторы тысячи спустила! Елена Сергеевна, ты хоть понимаешь, сколько я горбачусь за эти деньги?
Виктор Алексеевич швырнул чек на стол так, что соль из солонки подпрыгнула. Лена медленно разгладила смятую бумажку. Детское питание, памперсы, молоко, куриная грудка, овощи на неделю.
— Это не развлечения. Это еда для Тимофея и Маши.
— Можно было взять курочку подешевле! На рынке килограмм на пятьдесят рублей дешевле!
— С рынка Тимка последний раз три дня болел животом.
— Ты его просто разбаловала! — Виктор закурил, нервно затягиваясь. — Сидишь дома, ничего не делаешь, только тратишь мои кровные!
Лена почувствовала знакомый ком в горле. Шесть лет дома. Тимофею четыре с половиной, Маше — два. Каждый день начинался в шесть утра с детского плача и заканчивался в одиннадцать вечера мытьем посуды. А между этим — бесконечная карусель: памперсы, каши, прогулки, развивающие игры, стирка, глажка, уборка…
— Ничего не делаю? — голос дрогнул.
— А что такого? Дети в садике большую часть дня, младшая спит по три часа. Чем заняться-то особо?
Лена отвернулась к окну. За стеклом серел ноябрьский двор, голые деревья качались на ветру. Когда-то она мечтала о собственном ателье. После института даже год проработала закройщицей, пока не забеременела Тимошей.
— Знаешь что, Витя? Я найду работу.
— Что? — он поперхнулся дымом.
— Раз я такая дармоедка — буду зарабатывать сама.
— Да кому ты после стольких лет нужна?
Удар прямо в сердце. Лена сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Посмотрим.
Две недели спустя Лена сидела в небольшом швейном ателье на окраине города. Хозяйка, полная женщина лет пятидесяти, внимательно разглядывала принесенные образцы работ.
— Руки помню, — кивнула Галина Ивановна. — А вот скорость как? В декрете-то навыки не растеряла?
— Дома постоянно что-то перешиваю, подгоняю. Руки не забыли.
— Хорошо. Попробуем. График свободный — когда успеваешь, тогда и приходишь. Расценки сдельные. Устраивает?
— Да.
— Завтра жду с утра. Заказов много, руки нужны.
Вечером за ужином Лена объявила новость. Виктор давился гречкой.
— Ты серьезно?
— Вполне. Завтра выхожу.
— А дети?
— Тимка в садике до шести. Машу возьму с собой — хозяйка не против, там тихо.
— Но кто дома будет… ну, все делать?
— Что именно?
— Готовить, убирать, стирать…
— Думаю, справимся. Вместе.
Виктор нахмурился, но промолчал.
Первые дни в ателье пролетели незаметно. Руки действительно помнили — иголка слушалась, швы ложились ровно. Маша мирно спала в коляске рядом с рабочим местом, а когда просыпалась, играла с лоскутками. Галина Ивановна хвалила:
— Золотые руки! Таких мастериц сейчас днем с огнем не сыщешь.
К концу недели Лена получила первые полторы тысячи. Свои, заработанные. Не попрошайничала, не отчитывалась за каждый рубль.
Дома начался тихий хаос. Виктор приходил с работы и терялся — раковина полна посуды, на плите ничего не готовится, в корзине гора нестиранного белья.
— Лен! А ужин где?
— В холодильнике продукты. Можешь приготовить что-нибудь.
— Я весь день вкалывал!
— И я работала. С утра.
— Но я же больше зарабатываю!
— И что с того? Есть хочешь больше или как?
Виктор злился, хлопал дверцами шкафов, но готовил. Получалось коряво — то пересолит, то недоварит. Лена не критиковала, ела молча.
Через месяц квартира превратилась в поле боя. Пыль на мебели, игрушки по всем углам, белье сушилось на батареях уже неделю. Виктор ходил в мятой рубашке и кислой мине.
— Так больше жить нельзя! — взорвался он в субботу. — Посмотри, что творится!
— Согласна. Давай уберемся. Ты пылесосишь, я полы мою.
— Я не буду пылесосить! Это бабское дело!
— А зарабатывать деньги — мужское? Но я работаю наравне с тобой.
— Твои копейки серьезными деньгами не назовешь!
Лена спокойно допила кофе.
— Тогда и моя уборка — не серьезная работа. Значит, сам справишься.
Она собрала детей и ушла к матери. Вернулась к вечеру — Виктор сидел посреди комнаты с тряпкой в руках, красный, взмокший от пота.
— Как ты это каждый день делаешь?
— А как ты на заводе каждый день стоишь у станка? Привычка.
— Но это же… столько времени уходит!
— Угу. Часа четыре каждый день. Плюс готовка, стирка, дети… Вот и набегает полный рабочий день.
Виктор посмотрел на жену как на незнакомого человека.
— Я не понимал…
— Потому что не хотел понимать. Тебе казалось — дома курорт.
Он неловко обнял ее за плечи.
— Прости, Ленка. Я дурак.
— Не дурак. Просто не видел дальше своего носа.
— Слушай… может, ты бросишь это ателье? Я больше не буду считать копейки, честное слово.
Лена задумалась. Бросить? Но ей нравилось в ателье. Нравилось ощущать себя мастером, а не только мамой и женой. Нравилось, когда клиентки говорили: «Какая красота! А можете еще одно такое же?»
— Нет.
— Почему?
— Потому что я поняла — умею не только щи варить. И мне это нравится.
Виктор помолчал, потом кивнул.
— Тогда давай по-честному договоримся. Ты работаешь, я помогаю дома. Поровну.
— По рукам.
— И еще… Ленка, прости за все эти годы. За слова дурацкие, за то, что не ценил.
— Уже простила.
Они обнялись посреди разгромленной комнаты. А потом взялись убираться вместе — Виктор пылесосил, ругаясь под нос, Лена мыла полы, посмеиваясь над его неловкостью.
— А знаешь что, — сказала она, отжимая тряпку, — завтра Галина Ивановна предложила мне постоянную ставку. Хорошую.
— И что решила?
— Соглашусь. У меня талант, оказывается.
Виктор улыбнулся — впервые за долгое время без кислой мины.
— Конечно, талант. Я просто забыл об этом.
— Не забыл. Не замечал.
— Буду замечать. Обещаю.
И Лена поверила. Потому что человек, который час мучился с пылесосом, уже не скажет, что работа по дому — это ерунда.
А талант… талант никуда не девается. Он просто ждет своего часа.
