— Наташ, мне нужно с тобой поговорить, — Игорь нервно крутил в руках ложку, размешивая уже остывший кофе.
— Говори, — Наталья не отрывала глаз от ноутбука, доделывая квартальный отчет.
— Завтра улетаю в Новосибирск. Презентация нового проекта. А родители… они собираются на дачу к Светке. Помнишь, я рассказывал про маминуу подругу? У неё день рождения.
— Ну и что? — Наталья наконец подняла взгляд.
— Максимку некуда деть. Три дня. Мама попросила… вернее, сказала, что оставит его нам.
Наталья медленно закрыла ноутбук. Восьмилетний пасынок. Ребенок, с которым она общалась от силы раз пять за восемь месяцев брака. Мальчик, который жил с бабушкой и дедушкой, появляясь в их квартире только на выходные, да и то не всегда.
— Игорь, я же тебе говорила сразу — я не готова к детям. Мне тридцать скоро, у меня карьера, проекты…
— Наташ, ну пожалуйста. Максим тихий, послушный. Мама говорит, он в планшете сидит целыми днями. Даже не заметишь его.
Игорь всегда так делал. Ставил перед фактом, а потом просил понять и простить. Наталья вздохнула. Отказать было нельзя — муж получил повышение только благодаря этой командировке.
— Хорошо. Но в следующий раз предупреждай заранее.
На следующий день Валентина Петровна привезла внука. Строгая женщина в дорогом пальто окинула квартиру невестки оценивающим взглядом.
— Максимка, ты помнишь тетю Наташу? — она подтолкнула мальчика вперед.
— Помню, — тихо ответил он, не поднимая глаз.
— У него аллергия на цитрусы. Кормить строго по часам. Спать в девять. И никаких мультиков после восьми вечера — вредно для глаз.
Валентина Петровна достала из сумки список с подробными инструкциями.
— Еще вопросы есть?
— Думаю, справлюсь, — Наталья взяла листок.
— Максим, будь хорошим мальчиком. Слушайся тетю Наташу.
Мальчик кивнул и сел на край дивана, достав планшет.
Первые несколько часов Наталья пыталась работать. Максим действительно не шумел, не требовал внимания. Но что-то в его поведении настораживало. Он был слишком тихим, слишком покорным для восьмилетнего ребенка.
— Максим, а во что ты играешь? — спросила она во время обеда.
— В головоломки, — он показал экран. — Бабушка говорит, что это полезно для мозга.
— А в других играх не играешь?
— Не разрешают. Говорят, что стрелялки делают детей агрессивными.
Наталья присмотрелась к мальчику. Худенький, бледный, с серьезными глазами. Когда он говорил, то постоянно оглядывался, будто боялся сделать что-то не так.
— А что еще любишь делать?
— Рисовать. Но дома нет красок. Бабушка говорит, что от них грязь.
— Хочешь, сходим в магазин? Купим краски?
Максим вскинул голову, и впервые за день Наталья увидела живые эмоции в его глазах.
— Правда можно?
— Конечно.
Они провели в художественном магазине целый час. Максим с восторгом рассматривал кисти, краски, бумагу. Наталья купила все, что он просил, удивляясь его знаниям о рисовании.
— Откуда ты столько знаешь?
— Интернет, — смущенно ответил мальчик. — Смотрю видео про художников. Тайком.
Дома Максим устроился за столом и начал рисовать. Наталья работала рядом, иногда поглядывая на его работу. Мальчик рисовал дом. Большой, яркий, с множеством окон.
— Красиво. Это твой дом?
— Нет, — Максим помрачнел. — Это дом, где я хочу жить. Где можно рисовать и играть в любые игры.
Что-то сжалось в груди у Натальи. Она вспомнила себя в детстве — тоже мечтала о доме, где можно делать все, что хочется.
Вечером они вместе готовили ужин. Максим оказался удивительно взрослым и самостоятельным. Он знал, как накрыть на стол, как правильно помыть посуду.
— Бабушка научила. Говорит, мужчина должен уметь все.
— А что еще говорит бабушка?
— Что я должен быть благодарным. Что меня никто не хотел, а они взяли из жалости.
Наталья вздрогнула. Восьмилетний ребенок произнес эти слова спокойно, как должное.
— Максим, это неправда. Папа тебя очень любит.
— Тогда почему он меня не забирает?
На этот вопрос Наталья не нашла ответа.
Следующий день они провели в парке. Максим играл на детской площадке, а Наталья наблюдала за ним. Он был осторожным, аккуратным, не лез в драки, не кричал. Слишком правильным для своего возраста.
— Тетя Наташа, а можно я буду называть вас просто Наташей?
— Конечно.
— А можно… можно я приду к вам еще?
— Захочешь — приходи.
Максим кивнул и крепко сжал ее руку.
На третий день Наталья поняла, что не хочет отдавать мальчика. Она привыкла к его тихому присутствию, к его рисункам, разложенным по всей квартире, к его серьезным вопросам о жизни.
Когда приехала Валентина Петровна, Максим неохотно собрал вещи.
— Ну что, не слишком намучился с ним? — спросила свекровь.
— Нет, все было хорошо.
— Хорошо-хорошо, — Валентина Петровна заметила краски на столе. — Максим, это что?
— Наташа купила. Мы рисовали.
— Зачем было тратить деньги на ерунду? — свекровь повернулась к Наталье. — Ребенок должен заниматься полезными вещами, а не размазывать грязь по бумаге.
— Рисование развивает творческие способности…
— Развивает! — фыркнула Валентина Петровна. — Я вырастила сына без всяких творческих способностей, и ничего, человек получился. Идем, Максим.
Мальчик обернулся в дверях, и Наталья увидела в его глазах тоску.
Вечером вернулся Игорь.
— Как дела? Максим не доставлял хлопот?
— Наоборот. Игорь, мне кажется, мальчик несчастен.
— С чего ты взяла?
— Он слишком тихий, слишком взрослый. Боится лишний раз слово сказать.
— Мама хорошо его воспитывает. Дисциплина — это важно.
— Это не дисциплина, это подавление. Ребенок должен играть, шалить, быть ребенком.
Игорь нахмурился.
— Наташ, не лезь в чужие дела. Максим не твой сын.
— Но он твой! Почему ты не хочешь его забрать?
— Зачем? Родители справляются, им нравится заниматься внуком.
— А ему нравится?
— Ему восемь лет. Что он может понимать?
Наталья поняла, что муж не хочет слышать. Он привык к тому, что кто-то решает за него проблемы с ребенком.
Через неделю Наталья позвонила Валентине Петровне.
— Можно я заберу Максима на выходные?
— Зачем?
— Хочу лучше узнать сына мужа.
— Сына мужа? — голос свекрови стал ледяным. — Он мой внук. И воспитываю его я уже семь лет. Без всяких советов.
— Я не собираюсь давать советы…
— Да? А краски зачем покупали? Чтобы показать, какая вы хорошая, а мы плохие?
— Валентина Петровна, я просто хочу помочь.
— Помочь? Максим привык к порядку, к режиму. А вы хотите все разрушить своими «помощами». Нет, больше не дам.
Наталья положила трубку. Игорь, услышав разговор, покачал головой.
— Зачем ты лезешь? Мама обиделась.
— А я что, не имею права интересоваться твоим сыном?
— Имеешь. Но не стоит переворачивать все с ног на голову.
— Что переворачивать? Я хочу, чтобы ребенок был счастлив!
— Он и так счастлив. Живет в хорошей квартире, его кормят, одевают…
— Но его не любят! Не видят в нем личность!
— Наташ, остановись. Ты знаешь Максима три дня, а мама растит его годами.
— Именно! Растит как удобно ей, а не как нужно ему!
Игорь встал.
— Я не буду этого слушать. Мама много для меня сделала. И для Максима делает.
— Тогда почему он мне сказал, что никому не нужен?
— Фантазии детские.
— Игорь, ты что, совсем не видишь сына? Он замкнутый, запуганный…
— Он послушный и воспитанный. Это редкость в наше время.
Наталья поняла, что спорить бесполезно. Муж не хотел видеть проблему.
Максим больше не приезжал. Валентина Петровна объявила, что внуку вредно привыкать к другим людям, что это может травмировать его психику.
Игорь не возражал.
— Может, и к лучшему. Тебе карьера важнее, а ребенок — это большая ответственность.
— Но я готова взять эту ответственность!
— Сейчас готова. А когда появятся наши дети?
— Наши дети? Игорь, мы же договаривались…
— Договаривались, что пока не хотим. Но все меняется.
— Для меня не меняется. Я не хочу детей.
— Тогда зачем лезешь к Максиму?
— Потому что он уже есть! Он живой человек, а не абстрактная идея материнства!
Игорь посмотрел на жену с недоумением.
— Наташ, я тебя не понимаю. Ты не хочешь своих детей, но хочешь воспитывать чужого?
— Максим не чужой! Он твой сын!
— Мой сын прекрасно живет у бабушки с дедушкой. А у нас своя жизнь.
— Какая жизнь? Работа, сериалы, отпуск раз в год?
— Нормальная жизнь. Без лишних проблем.
Наталья смотрела на мужа и понимала, что не знает его. Восемь месяцев брака, а он остается для нее чужим.
— Игорь, мне нужно подумать.
— О чем?
— О нас. О том, что мы делаем не так.
— Мы ничего не делаем не так. Это ты вдруг решила перевернуть все вверх дном.
Наталья не ответила. Она думала о мальчике, который рисовал дом своей мечты. О ребенке, который боялся лишний раз засмеяться. О муже, который не хотел видеть боль собственного сына.
Через месяц Наталья подала на развод. Игорь не понимал причин, винил во всем ее «внезапную страсть к чужим детям». Валентина Петровна торжествовала — она была права, говоря, что поздние браки не бывают крепкими.
Максим остался с бабушкой. Наталья иногда видела его на улице — он шел в школу, тихий и правильный, с тяжелым рюкзаком и потухшими глазами.
Она хотела подойти, заговорить с ним, но понимала — это причинит ему только боль. Он должен был забыть те три дня, когда мог рисовать и быть просто ребенком.
А Наталья не могла забыть. Она думала о том, как все могло быть по-другому. Если бы Игорь захотел быть отцом. Если бы Валентина Петровна позволила. Если бы она сама была смелее и не отступила.
Но теперь было поздно. Максим рос без любви, Игорь жил без сына, а она сама — без семьи, которая могла бы стать настоящей.
