— Лиз, я не шучу, — голос Марины дрожал, когда она рассказывала по телефону подруге. — Какая-то женщина, Алёна, позвонила и сказала, что у неё от Влада ребёнок. Девочке шесть лет.
Подруга Лиза на миг замолчала, переваривая услышанное. Потом осторожно спросила:
— Вы ведь уже девять лет вместе? Семь из них в браке?
— Именно, — Марина чувствовала, как внутри всё сжимается. — По её словам, это случилось незадолго до нашей свадьбы, когда мы уже были «в отношениях». Но она молчала все эти годы, и вот теперь требует алименты.
— Ты говорила с Владом?
— Конечно. Он отмахивается, якобы всё «выдумки». Но Алёна знает слишком много подробностей — даты, места. Мне страшно даже думать, что всё может оказаться правдой, — Марина тяжело вздохнула.
Они с Владом вместе с университета: сначала три года встречались, потом поженились. Уже семь лет живут в браке, воспитывают сына Даню. Как-то всё было мирно и стабильно, хотя иногда Марина замечала, что Влад может надолго «зависать» в телефоне и пропадать с друзьями. Однако она считала, что раз поженились — значит, всё серьёзно, без дурачеств.
— Что теперь делать? Если у него и вправду есть ребёнок, то наверняка придётся платить алименты…
— Марин, сначала нужно выяснить всё официально. Тест ДНК, суд — так ведь и положено, — сказала Лиза.
— Да, понимаю. Но ведь тогда правда всплывёт. И если тест подтвердит… — Марина представила, как её семейный бюджет треснет по швам, и сердце сжалось: ипотека, машина, коммуналка, садик для Даника. — Вся моя жизнь перевернётся с ног на голову.
Влад и Марина познакомились на старших курсах университета. Она училась на бухгалтера, он — на транспортного логиста. Влад всегда был заводным, компанейским, вокруг него крутилась толпа приятелей. А Марина — спокойная, рассудительная, любила строить планы и держать всё под контролем.
Когда они начали встречаться, Влад часто говорил, что «времени мало, надо жить на полную катушку». По молодости это казалось романтично: поездки на природу, вечеринки, огромная компания. Марина втайне хотела большего уюта, но думала, что после свадьбы всё наладится, муж остепенится.
Деньги у них почти всегда были впритык. Сразу после вуза они поженились и взяли ипотеку на однокомнатную квартиру. Поначалу ютились в пустых стенах, зато были «самостоятельными взрослыми». Влад устроился в логистическую фирму, Марина — в бухгалтерию.
Через два года в семье родился Даня. Тогда Влад вроде бы стал ответственнее: меньше гулянок, больше подработок. Они экономили на всём, зато восполняли любовь в семье. Марина ценила его заботу: если она болела, Влад вставал по ночам к сыну. Ей это казалось признаком крепкого брака, несмотря на бытовые сложности.
Правда, иногда Влад мог исчезнуть на «встречу выпускников» или затеять спонтанную поездку с друзьями «на рыбалку», порой пропадал на телефоне с кем-то из старых подруг. Марина тревожилась, но уговаривала себя: «Просто характер такой, я же знала, за кого выхожу».
Но неожиданный звонок Алёны всё сломал. Если у него родилась дочь шесть лет назад, то это выходило на время, когда они с Мариной уже подали заявление в ЗАГС и готовились к свадьбе. И если теперь официально докажут отцовство, придётся платить алименты. А их общий бюджет итак едва покрывал ипотеку и машину в кредите.
Вернувшись домой после звонка, Марина застала Влада на кухне, вялого и угрюмого.
— Говорил с Алёной? — спросила она прямо.
— Да какая Алёна, ты чего?.. — Влад попытался включить «непонимание».
— Влад, не играй. Она рассказала, как и где вы пересекались, вплоть до дат. Говорит, что у неё от тебя девочка. Шесть лет как-никак.
Он дёрнул плечом, отставил тарелку:
— Был короткий роман… Но она тогда обещала, что «никаких последствий». Сама пропала, а теперь вдруг решила объявиться.
— И зачем? — Марина почувствовала тошноту. — Она хочет алименты.
— С чего я буду платить, если это «не факт»? Пусть сначала докажет. — Влад вскочил, нервно помахал руками. — У нас ипотека, у нас Даня. Она что, шесть лет молчала, а теперь решила денег поиметь?
— Может, она пыталась найти тебя, не знала контактов… — Марина прикрыла глаза. Разум подсказывал, что женщина не стала бы просто так придумывать про ребёнка. — Влад, если тест ДНК подтвердит, что это твой ребёнок, то закон обязывает платить алименты до 18 лет. Это же выбьет нас из колеи…
— Да я… я сам в шоке! — он озлобленно отшвырнул полотенце. — Не хочу я ни о каких алиментах слышать. И вообще, это была ошибка молодости. Неужели ты не можешь поддержать меня?
— Поддержать?! Я-то в чём виновата, что ты «гулял» чуть ли не впритык к нашей свадьбе? И почему я должна быть крайней, когда у нас едва хватает на еду и счета? — у Марины сорвался голос.
С того дня напряжение в доме возросло. Алёна позвонила ещё раз, теперь уже Владу, и он орал в трубку: «Не звони сюда!» Потом пришло уведомление о судебном иске на установление отцовства. Марина ночами практически не спала, прокручивая в голове варианты: что, если тест подтвердится и Владу придётся ежемесячно отдавать 25% зарплаты?
Спустя неделю Алёна пробилась к Марининой подруге Лизе и показала фотографии девочки. Лиза, посмотрев на них, призналась Марине: «Похожа на Влада. Те же глаза, черты лица».
Однажды вечером телефон зазвонил, и на экране высветился незнакомый номер. Марина взяла трубку:
— Добрый вечер. Вы… Марина? Я… Алёна. Прости, что обращаюсь к тебе, но Влад не идёт на контакт.
У Марины сердце ухнуло в пятки.
— Зачем ты звонишь мне?
— Потому что у меня нет другого способа. Он бросил трубку. Я не хочу скандала. Просто моя дочь растёт без отца. У нас сложная ситуация. А когда мне подсказали, что Влад женат, что вы вместе растите сына, я решила: пусть он будет честным, сделает тест и, если подтвердится, поможет с содержанием девочки.
Марина молчала, не знала, что ответить. Алёна вдруг добавила:
— Я не хочу ваших семейных денег. Мне только нужно, чтобы ребёнок не чувствовал себя брошенным. Если суд признает отцовство, алименты — это законом установлено. Но, может, есть способ договориться?
— Я… я не знаю, — прошептала Марина и быстро попрощалась, отключив связь.
После того разговора ей даже стало не по себе. Алёна звучала растерянно, казалась не бессердечной «охотницей за деньгами». Вероятно, она действительно воспитывала дочь одна и хотела справедливости.
Однако Влад не принимал таких аргументов. Он кипел, ругался, срывался на Марину, когда она пыталась говорить про «ребёнок ведь ни в чём не виноват». Даня смотрел на маму, спрашивая: «Почему папа такой сердитый?», а Марина только беспомощно обнимала сына и отвечала: «Всё хорошо, просто папа устал».
Настал день суда, где рассматривали иск об установлении отцовства. Влад хотел отказаться от ДНК-экспертизы, но ему пояснили: это не поможет, суд может принудить к исследованию, и уклонение не даёт «автоматического» освобождения от алиментов. Пришлось проходить процедуру официально.
В коридоре здания суда собрались все: Алёна, её дочь, Влад с Мариной. Девочка держала в руках старенького игрушечного мишку, поглядывала по сторонам недоверчиво. Даня тоже был тут — оказалось, садик устроил внеплановую «санацию», и оставить сына было не с кем. Так сошлись двое детей, которые, возможно, брат и сестра.
Марина чувствовала себя героиней какого-то дешёвого сериала: держала за руку Даню, видела, как Алёна пытается что-то сказать Владу, но тот отворачивается. Секунды растягивались в бесконечность.
Через пару недель пришли результаты: тест ДНК подтвердил, что девочка — биологический ребёнок Влада. Суд вынес решение: назначить алименты в размере 25% от его официального дохода.
Вечером дома царила гнетущая тишина. Марина сидела на диване, сжимая в руке судебное постановление, Влад стоял у окна, смотрел на улицу.
— Ну и что теперь? — едва слышно произнёс он.
— Платить придётся, — сказала Марина. — Закон суров, но… это твой ребёнок, Влад.
— Да я понимаю! Но из-за этого у нас теперь дыра в бюджете. Как жить, если и ипотека, и садик, и коммуналка, и теперь алименты?
— А может, стоит поговорить с Алёной напрямую? Узнать, что она планирует. И пояснить, что у тебя есть обязательства перед семьёй…
— Да о чём говорить, — Влад вспылил. — Всё, что она хотела, она уже получила! Сходила в суд, да ещё и треплет мне нервы!
— Думаешь, она в восторге от всей этой волокиты? — тихо спросила Марина. — Ты хотя бы раз взглянул в глаза этой девочке? Она же не виновата, что родилась так.
— Не хочу я ни на что смотреть. У меня своя семья, — Влад махнул рукой. — Ладно, придумаю что-нибудь. Может, возьму подработку.
Сказал — и вышел в коридор, чтобы куртку снять, чуть ли не срывая вешалку. Марина осталась сидеть одна, по щекам текли слёзы, а в душе был хаос.
Прошёл месяц. Влад действительно начал искать подработку. Ушёл из логистической конторы в более крупную компанию, где платили повыше, но требовали командировок. Он считал, что иначе не покроет все расходы.
Марина заметила, что муж стал почти всегда хмурым, часто резко отвечал. Одновременно она понимала: ему нелегко. С одной стороны, вина за прошлое, с другой — новый удар по семейному бюджету и страх, что Марина не простит его.
Алёна больше не лезла с звонками, лишь пару раз написала Владу: «Нам нужно обсудить кое-что, дочка спрашивает об отце». Но Влад ту переписку скрывал или отвечал кое-как, всё ещё кипя от обиды и «загнанности».
Марина же перешла от первичного шока к спокойному осмыслению. Ей пришлось самой уточнить у знакомого юриста детали: «Если отец официально признан, то и наследственные права сохраняются, да?» — «Да, ребёнок имеет равные права с любыми другими детьми. Закон однозначен».
Мысль, что у неё, возможно, теперь придётся «делить» с этой девочкой то, что когда-нибудь Влад наживёт, ещё сильнее подтачивала уверенность Марины. Но она старалась напоминать себе, что ребёнок не просил появиться на свет в таких обстоятельствах.
В какой-то вечер, когда Даня уже спал, Влад сказал:
— Знаешь, я чувствую, что всё рушится… Ты же, наверное, меня ненавидишь.
— Нет… — Марина сделала долгий выдох. — Мне больно и обидно. Но я понимаю, что девочка здесь ни при чём. И я бы хотела, чтобы ты, если решил остаться в нашей семье, не бегал от неё. Пусть она хотя бы знает, что у неё есть отец.
Влад промолчал. Может, впервые он задумался, что помочь дочке — это не только про деньги, но и про внимание.
Спустя полгода Марина заметила, что их жизнь «перекроилась» заново. Влад старался держаться, зарабатывал на основной и дополнительной работе. Денег всё равно едва хватало, зато вовремя шли платежи по ипотеке и алименты.
Сквозь общую натянутость проступали некоторые робкие примирения. Однажды Марина увидела, как в прихожей лежит конверт с детскими рисунками, подпись «Папе от Вики». Похоже, Алёна всё же добилась, чтобы девочка хоть иногда общалась с биологическим отцом. Влад аккуратно прятал рисунки в отдельную папку.
Марина не чувствовала полного облегчения. Лишние деньги уйти не помешали бы их сыну, а теперь всё то же самое уходит на «новую» дочь. Да и предательство Влада не забывалось в одночасье. Но иногда она видела у мужа взгляд, в котором сквозит раскаяние и усталость. И в душе понимала: если хватит сил, можно попробовать сохранить семью.
Алёна позвонила всего пару раз, чтобы сказать, что у девочки скоро день рождения. Марина молча слушала, как Влад неловко отвечает: «Да, посмотрим… может, пришлю подарок, или…» Можно было разглядеть, что и ему тяжело, и Алёне непросто, и сама Вика, наверняка, толком не понимает, почему папа появился в её жизни так поздно.
Марина решила пока не разводиться. У неё и Влада сын, совместное жильё — всё это годы жизни. Если у неё в сердце ещё осталась хоть крупица доверия, то, возможно, оно со временем заживет. Главное, что ребёнок, пусть и рождённый вне брака, не остался без всякой поддержки.
«Время покажет, выдержим ли мы», — так завершались её мысли в долгие вечера.
