— Это что ещё такое? — Саша застыл в дверном проёме, не решаясь войти в квартиру Кати.
На журнальном столике, свернувшись клубком на его любимом свитере, дремала белая кошка. Тот самый свитер, который он забыл здесь после прошлого визита, теперь стал постелью для этого мохнатого существа.
— Это Белла! — радостно объявила Катя, словно представляла близкую подругу, а не животное. — Приютила её вчера. Представляешь, сидела под дождём у подъезда, вся промокшая. Не могла же я её там оставить?
Саша молча переступил порог, стараясь не морщиться. Он вырос в доме, где животным не было места. «Шерсть, грязь, антисанитария», — так говорила его мать, и эти слова впечатались в его сознание как непреложная истина.
— Ты могла хотя бы предупредить, — он тщательно вытер ноги, повесил куртку и прошёл к креслу, держась подальше от стола с кошкой.
— А ты бы тогда пришёл? — Катя подмигнула ему, и в её глазах плясали озорные огоньки.
Знакомы они были всего пару месяцев. Познакомились в офисном центре — она работала в маркетинговом агентстве этажом выше. Случайная встреча в лифте, потом кофе, кино… Всё развивалось стремительно. Катя была полной противоположностью Саши: яркая, импульсивная, с вечным беспорядком в сумочке и в мыслях. Но именно это и привлекало его — словно глоток свежего воздуха в его структурированной жизни.
— Ты знаешь моё отношение к животным, — Саша старался говорить спокойно, но внутри уже закипало раздражение.
— Неужели из-за какой-то кошки ты готов всё испортить? — Катя обиженно надула губы.
Этот вопрос повис в воздухе вместе с едва уловимым запахом кошачьего наполнителя, который Саша с ужасом обнаружил в углу комнаты.
— Дело не в кошке, а в том, что ты принимаешь такие серьёзные решения, не посоветовавшись со мной, — он почувствовал, как его руки непроизвольно сжались в кулаки.
— Посоветовавшись? — Катя вскинула брови. — А с каких пор я должна с тобой советоваться, что делать в моей квартире?
Их первая серьёзная ссора разгорелась мгновенно, словно спичка, брошенная в сухую траву. Кошка, словно почувствовав напряжение, проснулась и спрыгнула со стола, царапнув когтями по полированной поверхности. Саша вздрогнул от этого звука.
Тем вечером он ушёл раньше обычного, так и не притронувшись к ужину, который приготовила Катя. Всю дорогу домой он прокручивал в голове их разговор, чувствуя одновременно и правоту, и абсурдность ситуации. Неужели какое-то животное может стать причиной расставания?
Следующая неделя прошла в напряжённом молчании. Саша не звонил, Катя тоже. Гордость не позволяла сделать первый шаг, хотя он постоянно проверял телефон. На работе они старательно избегали друг друга, и даже общие знакомые заметили это, но тактично не комментировали.
В пятницу вечером, когда тоска по Кате стала невыносимой, Саша наконец сдался и позвонил. После третьего гудка она взяла трубку.
— Привет, — осторожно начал он.
— Привет, — её голос звучал устало. — Я как раз собиралась тебе звонить.
— Правда?
— Да… — она помолчала. — Беллу забрали в приют. Оказалось, что у меня аллергия.
Саша почувствовал странное облегчение, смешанное с сочувствием.
— Прости, — сказал он искренне, — знаю, как ты привязалась к ней.
— Ничего, это к лучшему. Зайдёшь сегодня?
Когда Саша переступил порог её квартиры, всё выглядело по-прежнему, только кошачьего лотка не было, и свитер был аккуратно выстиран и сложен на диване. Они решили не вспоминать о ссоре, словно её и не было, и вечер прошёл как обычно — вино, разговоры, смех.
Но что-то изменилось. Саша часто ловил на себе задумчивый взгляд Кати, словно она оценивала его заново, а может, и себя тоже.
Спустя полгода они стали жить вместе. Сашина аккуратность и Катина творческая натура создавали странную, но гармоничную смесь. Их квартира постепенно наполнялась вещами, которые рассказывали историю их отношений: книги на полках — от его серьёзной классики до её красочных альбомов по искусству, странные сувениры с поездок, фотографии в рамках.
Однажды, возвращаясь с работы, Саша встретил в подъезде пожилую соседку с пятого этажа, Нину Егоровну. Она с трудом поднималась по лестнице, неся тяжёлую сумку с продуктами.
— Давайте помогу, — предложил Саша, забирая сумку.
— Спасибо, милок, — улыбнулась старушка. — Лифт опять не работает, а мои ноги уже не те.
По дороге наверх она рассказала, что живёт одна, муж умер три года назад, а дети разъехались по разным городам и навещают редко. Единственным её компаньоном была кошка Жозефина — белоснежная, с голубыми глазами красавица, которую она когда-то подобрала на улице.
— Заходи как-нибудь чай попить, познакомлю вас, — пригласила Нина Егоровна, когда они дошли до её квартиры.
Саша вежливо кивнул, не собираясь принимать приглашение. Однако дома он рассказал об этой встрече Кате, и она загорелась идеей навестить одинокую соседку.
— Представляешь, как ей одиноко? — говорила Катя, накрывая на стол. — Давай сходим к ней в выходные, отнесём что-нибудь домашнее.
Саша неохотно согласился, больше из желания порадовать Катю, чем из интереса к соседке или, тем более, её кошке.
В субботу они испекли яблочный пирог (Катя готовила, а Саша критиковал процесс, пытаясь внести порядок в кухонный хаос) и поднялись на пятый этаж.
Квартира Нины Егоровны оказалась маленькой, но уютной. Старинная мебель, кружевные салфетки, фотографии в рамках — всё дышало историей. А на подоконнике, греясь в лучах солнца, сидела та самая Жозефина — изящная, белая как снег, с внимательными голубыми глазами.
Саша старался держаться от кошки подальше, но к его удивлению, она не проявляла к гостям никакого интереса, лишь изредка поглядывая в их сторону с царственным равнодушием.
— Такая красавица, — восхищалась Катя, разглядывая кошку. — И совсем не линяет, да?
— Линяет, конечно, — усмехнулась Нина Егоровна, — но я каждый день её расчёсываю. Да и характер у неё чистоплотный, сама за собой ухаживает.
За чаем старушка рассказывала о своей жизни, о работе бухгалтером, о муже, о детях. Саша слушал вполуха, пока не услышал историю о том, как появилась Жозефина.
— Представляете, нашла её зимой, в подвале. Такой комочек дрожащий, еле живой. Принесла домой, а муж мой, царствие ему небесное, был против категорически. Всю жизнь животных не любил, как и вы, молодой человек, — она проницательно взглянула на Сашу. — Говорил: зачем нам эти проблемы, шерсть, грязь. А потом привязался к ней сильнее меня. Последние годы она всё больше на его коленях сидела. Говорил, что она его от сердечных приступов спасает, успокаивает.
Саша невольно посмотрел на кошку другими глазами. Она по-прежнему сидела на подоконнике, но теперь смотрела прямо на него, словно понимала, что речь идёт о ней.
После этого визита Катя стала регулярно навещать Нину Егоровну, иногда прихватывая с собой Сашу. К его удивлению, эти визиты становились всё менее напряжёнными. Жозефина оказалась действительно чистоплотной и спокойной. Она никогда не прыгала на столы, не попрошайничала, не путалась под ногами. Постепенно Саша начал замечать в ней какое-то достоинство, почти человеческое понимание.
В один из таких визитов Нина Егоровна выглядела особенно бледной и слабой.
— Простудилась немного, — отмахнулась она от их беспокойства. — Ничего страшного, бывало и хуже.
Но через два дня Кате позвонили из больницы — старушку забрала скорая с подозрением на пневмонию, и она назвала их как ближайших родственников, поскольку её собственные дети были далеко.
— Что с Жозефиной? — первое, что спросила Нина Егоровна, когда они пришли навестить её в больницу.
— Всё хорошо, — заверила её Катя. — Соседка поливает цветы и кормит её.
Но по дороге домой она призналась Саше:
— Соседка уезжает на выходные. Ты же понимаешь, что мы должны забрать кошку к себе? Хотя бы на время.
Саша молчал, глядя в окно такси. Старые убеждения боролись с новым опытом. Он вспомнил, как смотрела на него Жозефина, вспомнил историю о муже Нины Егоровны…
— Ладно, — наконец сказал он. — Но только временно. И ты будешь отвечать за лоток и всё такое.
Катя просияла и крепко обняла его.
Так Жозефина появилась в их квартире. К удивлению Саши, она вела себя так же сдержанно, как и в гостях. Нашла себе место на широком подоконнике и проводила там большую часть времени, лишь изредка спускаясь, чтобы поесть или сходить в лоток.
В первую ночь Саша плохо спал, прислушиваясь к каждому шороху. Ему казалось, что кошка ходит по квартире, прыгает на столы, сбрасывает вещи. Но утром всё было на своих местах, а Жозефина спокойно спала на своём подоконнике.
Через несколько дней он начал привыкать к её присутствию. Более того, ему даже нравилось наблюдать за ней — за грациозными движениями, за тем, как она умывается, вылизывая свою белоснежную шерсть.
Однажды вечером, когда Катя задержалась на работе, Саша остался наедине с кошкой. Он сидел за компьютером, готовя отчёт, когда почувствовал лёгкое прикосновение к ноге. Жозефина сидела рядом и смотрела на него своими голубыми глазами.
— Чего тебе? — спросил он недоумённо.
Кошка мягко мяукнула и потянулась к его руке. Повинуясь какому-то импульсу, Саша осторожно погладил её по голове. Шерсть оказалась мягкой и тёплой, а не жёсткой и грязной, как он всегда представлял. Жозефина закрыла глаза от удовольствия и начала тихо мурлыкать.
Когда Катя вернулась домой, она застала удивительную картину: Саша сидел в кресле с книгой, а Жозефина спала у него на коленях.
— Тихо, — предупредил он шёпотом, — не разбуди её.
Катя улыбнулась, но ничего не сказала, хотя её глаза светились теплом и нежностью.
Состояние Нины Егоровны улучшалось медленно. От пневмонии она перешла к осложнениям на сердце, и врачи говорили о длительной реабилитации. Её дети приехали на несколько дней, но не могли остаться надолго из-за работы и собственных семей.
— Мы заберём Жозефину к себе, — предложил старший сын Нины Егоровны. — Мама всё равно не сможет за ней ухаживать какое-то время.
— Но у вас же собака, разве нет? — возразила Катя. — Как они уживутся?
— Да, есть такая проблема, — нахмурился сын. — Но что поделать, в приют же не отдавать.
— Мы можем оставить её у себя, — неожиданно для всех, включая себя самого, сказал Саша. — До выздоровления Нины Егоровны. Мы уже привыкли друг к другу.
Катя посмотрела на него с таким изумлением и радостью, что он смутился.
Так Жозефина осталась у них. Дни складывались в недели, а недели в месяцы. Состояние Нины Егоровны улучшалось, но очень медленно. После больницы она переехала к дочери в другой город для реабилитации, и вопрос о возвращении кошки откладывался на неопределённый срок.
А Саша всё больше привязывался к Жозефине. Он купил ей специальную щётку и каждый вечер расчёсывал её шерсть, как это делала Нина Егоровна. Кошка отвечала ему преданностью — встречала у двери, когда он возвращался с работы, спала в ногах на кровати, грела колени в холодные вечера.
— Никогда бы не подумала, что ты так изменишься, — сказала однажды Катя, наблюдая, как он играет с кошкой лазерной указкой.
— Я и сам не ожидал, — признался Саша. — Всегда думал, что не создан для этого… для заботы о ком-то.
— А теперь?
— Теперь я понимаю, что это… приносит какое-то особое удовлетворение. Знать, что ты нужен, что от тебя зависит чьё-то благополучие.
В его голове мелькнула неожиданная мысль: может быть, именно поэтому люди заводят детей? Эта мысль была новой и немного пугающей, но не неприятной.
Когда через полгода Нина Егоровна наконец вернулась домой, перед Сашей и Катей встал сложный вопрос: отдавать Жозефину или нет? С одной стороны, они обещали вернуть кошку хозяйке, с другой — успели привязаться к ней, особенно Саша.
— Я так скучала по моей девочке, — говорила Нина Егоровна, поглаживая Жозефину, которую они привели навестить хозяйку. — Но вижу, что и вы к ней привязались.
Она внимательно посмотрела на Сашу.
— Особенно вы, молодой человек. Кто бы мог подумать, да?
Саша смущённо улыбнулся, не зная, что ответить.
— Знаете, — продолжила старушка после паузы, — я уже не молодею. Может, будет лучше, если Жозефина останется с вами? Я буду приходить в гости, а вы иногда будете приносить её ко мне. Как думаете?
Саша и Катя переглянулись. В их взглядах читалось облегчение и радость.
— Мы будем очень рады, — ответила Катя, сжимая руку Саши. — Правда?
— Да, — кивнул он. — Очень рады.
Прошло ещё два года. Многое изменилось, но Жозефина по-прежнему была центром их маленькой семьи. Нина Егоровна регулярно приходила в гости, принося домашнее печенье и рассказы о своей молодости.
— Знаете, что самое удивительное? — сказала она однажды, наблюдая, как Саша гладит кошку. — Иногда самые важные уроки в жизни мы получаем от тех, от кого совсем не ожидаем. Мой муж научился заботе и нежности от кошки. А вы?
Саша задумался. Действительно, что изменила в нём Жозефина? Он стал мягче, терпимее, научился находить радость в мелочах, ценить моменты тишины и покоя.
— Я научился принимать то, что не могу контролировать, — наконец ответил он. — И находить в этом радость, а не раздражение.
Катя положила голову ему на плечо и тихо сказала:
— А ещё ты научился заботиться. Это важно сейчас… потому что скоро наша семья станет больше.
Она взяла его руку и положила себе на живот. Саша замер, не сразу понимая, что она имеет в виду. А потом его лицо озарилось таким счастьем, какого он никогда раньше не испытывал.
Жозефина, словно понимая важность момента, прыгнула к ним на диван и устроилась между ними, мурлыча как маленький мотор.
— Придётся тебе делить внимание хозяина, — шепнула ей Катя, поглаживая белоснежную шерсть.
Саша обнял их обеих, думая о том, как странно устроена жизнь. Его мир, когда-то состоявший из чётких правил и границ, теперь наполнился неожиданными поворотами и радостями. И всё это — благодаря одному белому пушистому существу, перевернувшему его представления о том, что делает жизнь по-настоящему ценной.
— Кошкин дом, — усмехнулся он, оглядывая их уютную квартиру с кошачьими игрушками в углу и пушистым белым волоском на чёрном диване. — Кто бы мог подумать?
— Наш дом, — поправила его Катя, сияя от счастья. — Просто наш дом.
