— Тина, ну скажи честно: это платье делает меня похожей на булочку с корицей или на модный круассан? — голос коллеги звучал полушёпотом, словно она раскрывала величайшую медицинскую тайну.
Тина скользнула взглядом по серо-голубому платью, дополненному яркой брошью в виде бабочки, и криво улыбнулась:
— Зои, ближе к круассаны, но это не так уж плохо, ведь они очень популярны. А если серьёзно, тебе идёт. Просто не забудь снять эту бабочку, иначе её цвет заставит всех пялиться на брошь, а не на тебя.
В этот момент в коридоре послышались шаги, и в приоткрытую дверь постучали. Появилась администратор клиники — девушка с безупречной укладкой и фальшиво-вежливой улыбкой:
— Доктор Сафонова, у вас новый пациент на консультации. Очень настойчивый.
Тина ненадолго задержала на ней взгляд, внутренне готовясь к очередному приёму. Она работала врачом-дерматологом в элитной пластической клинике, куда приходили люди, готовые отдать кругленькую сумму за красоту и уверенность в себе. Прежде чем выйти к пациенту, Тина привычно проверила своё отражение в зеркале — строгая, элегантная, волосы собраны в аккуратный пучок, белая блузка и тёмно-синие брюки. Ни одной лишней детали, всё сдержанно и профессионально.
Зоя подмигнула ей вслед:
— Держись. Судя по виду администратора, это какой-то вельможа. Постарайся удержаться от саркастических шуточек.
Тина усмехнулась, хотя внутри уже чувствовала смутное волнение. Она жила довольно размеренно, не любила сюрпризы и лишние эмоции, особенно после того, что ей довелось пережить в юности. Однако работа в клинике давно научила её сохранять самообладание.
Она вышла в просторный холл — глянцевый пол, мягкие кресла, дорогие картины на стенах. За стойкой ожидания сидел мужчина, поджав губы в напряжённом раздумье. Когда Тина увидела его профиль, к горлу подкатил комок. Знакомые черты… уголки губ, строгий подбородок, чуть вздёрнутый нос. Сердце пропустило удар.
Это был Роман. Тот самый Роман, который в один миг исчез из её жизни пятнадцать лет назад, когда она была неуклюжей, полной школьницей и мечтала лишь о том, чтобы кто-то принял её всерьёз. Тогда он сначала поддерживал её, а потом вдруг… слился, не ответил ни на одно сообщение, разорвал связь без объяснений. А позже Тина узнала, что он «гуляет под ручку» с той самой худенькой девочкой из 11Б.
Тина сделала глубокий вдох, борясь с желанием сбежать из холла. Это был её пациент. И, кажется, он её не узнал. Мужчина поднялся и протянул руку:
— Здравствуйте, доктор. Меня зовут Роман. Мне сказали, что вы лучший специалист по шрамам. Я бы хотел проконсультироваться по поводу удаления одного рубца на щеке.
Он говорил уверенно, но в его глазах читалась скованность, как будто он давно отвык доверять окружающим. Тина машинально кивнула, пытаясь сохранить серьёзное выражение лица. Глядя на него сейчас, она не могла избавиться от воспоминаний. Всё вдруг наполнилось горько-сладким запахом прошлых разочарований.
— Проходите, пожалуйста, в мой кабинет, — коротко произнесла она.
Внутри клиники всё было стерильно-белым, с элементами дорогого декора. Тина провела Романа в кабинет, села напротив, включила компьютер и попросила его рассказать о проблеме. Он начал говорить, подбирая аккуратные формулировки, а Тина лишь кивала, делая вид, что видит его впервые.
Но в эти секунды её сердце билось так громко, что казалось, будто оно эхом отдаётся в стенах.
Тина была уверена, что давно оправилась от обид и насмешек, которые испытала в школьные годы. Когда ей было семнадцать, она весила больше ста килограммов, а в её глазах была робкая надежда на обычное человеческое принятие. Родители не особо поддерживали её, отмахиваясь: «Сама виновата, что столько ешь». Сверстники же обожали язвительно подкалывать её за «бегемота». Тина терпела и старалась не показывать, как ей больно.
Роман тогда учился в параллельном классе и казался ей каким-то особенным. Он не смеялся над ней и даже однажды угостил её конфетой, когда увидел, что у неё рассыпалась сумка в коридоре. Тина почувствовала, что в нём есть то тепло, которого она так жаждала. Позже он нашёл повод чаще разговаривать с ней, намекал, что ему нравится её компания. А Тина втайне мечтала, что с ним всё может быть по-настоящему.
Но всё рухнуло в один день. Подруга шёпотом сказала: «Тина, ты видела Романа? Он теперь встречается с той стройняшкой из 11Б». А сам Роман вдруг перестал брать трубку и отвечать на сообщения. Тина чувствовала себя опустошённой, преданной и бесконечно униженной.
С тех пор прошло пятнадцать лет. Тина изменилась до неузнаваемости. Окончила институт, устроилась в престижную клинику, сделала фигуру, о которой мечтала, хотя в глубине души всегда оставалась той самой девочкой, которая ждала простого понимания. Новая внешность стала для неё своего рода броней: прежняя детская уязвимость словно спряталась глубоко внутри.
Она жила одна, помня, как сложно иногда быть откровенной даже с самыми близкими. Помогала своей племяннице — дочери старшей сестры, у которой случались сложные периоды: то с учёбой, то с парнями. Отношения с мужчинами у Тины не складывались, или, точнее, она и не стремилась к ним, предпочитая держать дистанцию. «Лучше осторожность, чем новая травма», — думала она.
И вот теперь, по иронии судьбы, они снова встретились. Роман сидит напротив, что-то рассказывает о шраме, о том, что после развода решил «взяться за себя», и Тина слушает его таким же отстранённым профессиональным тоном, каким обычно говорила с пациентами.
— Мне нужно удалить этот рубец, доктор. Он остался после неудачной драки, — Роман слегка нервно коснулся своей щеки. — Я был женат, но развод закончился не только алиментами, но и эмоциональными шрамами. Решил начать всё заново. И внешний вид — мой первый шаг.
Тина отметила про себя, что он старается говорить спокойно, но на самом деле видно, что он устал, у него тяжёлый взгляд. Внутри неё зашевелилось странное чувство: смесь жалости, любопытства и болезненной обиды. Но внешне она оставалась холодной, словно заученный образ «идеального врача».
— Хорошо, — она открыла электронную карту пациента и напечатала пару строк. — Мы можем провести лазерную шлифовку этого участка. Но сначала нужно будет оценить структуру ткани, сдать анализы. После консультации я выпишу вам направление.
Роман улыбнулся ей смущённой улыбкой.
— Спасибо. Чувствую, что в надёжных руках. Вы кажетесь… очень спокойной. И такой уверенной в себе.
Тина кивнула, стараясь не выдать внутреннего трепета. То ли от адреналина, то ли от воспоминаний.
— Приходите завтра к десяти, я вас лично осмотрю детальнее.
Он встал, попрощался, и тут же задал ещё один вопрос:
— Скажите, а кто ваш лечащий врач по вопросам диетологии? Может, вы кого-нибудь посоветуете? Я хочу заняться не только шрамом, но и здоровьем в целом. Нужно привести себя в порядок, — он развёл руками в лёгком полушутливом жесте. — Почти как после кризиса среднего возраста.
Тина почувствовала иронию ситуации: он — тот, кто когда-то отвернулся от неё именно из-за её веса, — теперь хочет скорректировать её фигуру и здоровье.
— У нас в клинике есть отличный специалист. Но будьте готовы: она любит дисциплину и не даёт поблажек, — спокойно ответила она.
Он улыбнулся:
— У меня нет другого выбора. Я и так уже слишком многое упустил в жизни.
Тина понимала, что Роман говорит о чём-то своём, не подозревая, что его слова вдруг пронзают её сердце тонкими иглами старых обид.
На следующий день Роман появился точно в назначенное время. Тина провела тщательный осмотр рубца, составила план процедур. Он слушал, кивая, задавал вопросы. Казалось, что он пытается понравиться ей не только как врачу, но и как человеку. Его вежливый тон и заинтересованные взгляды выдавали зарождающуюся между ними симпатию.
По окончании приёма Роман с замиранием в голосе предложил:
— Не хотите выпить со мной кофе после работы? У нас уже почти дружеские отношения, вы знаете о моём шраме, а я о вас… — он хотел сказать «ничего не знаю», но вовремя остановился. — В любом случае, было бы приятно узнать вас поближе, если у вас есть время.
Тина не ожидала такой прямоты. Первой реакцией было сухое «нет», ведь внутри бушевала буря: она опасалась, что любое сближение с ним может разбередить незажившую рану. Но любопытство и злость на саму себя за то, что она до сих пор так реагирует, взяли верх.
— Сегодня не могу, — ответила она и, заметив его разочарование, добавила: — Может быть, завтра, если у меня не будет много пациентов.
Роман просветлел, поблагодарил и ушёл. Тина сидела в кабинете, поглаживая кончик авторучки и делая несколько резких вдохов, чтобы успокоиться. «Зачем он мне сдался? — думала она. — Но, может, я хотя бы пойму, что он за человек теперь?»
На следующий день, закончив процедуры, Тина всё же отправилась с ним в небольшое кафе неподалёку от клиники. Кофейня была тихой, с мягким освещением и ароматом свежей выпечки. Роман заказал капучино, Тина — американо без сахара.
Он рассказывал, что после развода пытается восстановить свою жизнь: работает юристом, платит алименты, иногда видится с сыном. Говорил, что хочет заново научиться радоваться мелочам. Тина слушала молча, отметив, что он действительно выглядит растрепанным жизнью, но при этом старается сохранять самообладание.
— А как насчёт вас? — спросил он, слегка приподняв бровь. — Семья, дети?
— Семьи нет, детей тоже, — спокойно произнесла она и отхлебнула кофе. — Хотя у меня есть любимая племянница. Ей семнадцать. Я её поддерживаю, у неё сейчас сложный период.
— И как вам удаётся совмещать работу в такой престижной клинике и заботу о племяннице?
Тина пожала плечами:
— Я привыкла всё делать сама. Никто не сделает это за меня.
Она намеренно говорила короткими фразами, избегая личных подробностей. Но на каком-то уровне ей было любопытно, вспомнит ли он хоть что-то из школьных лет. Её взгляд стал жёстче, когда она вдруг задала вопрос:
— А вы когда-нибудь предавали тех, кто в вас верил?
Роман вздрогнул и замолчал на пару секунд. Затем, сам не зная почему, решил признаться:
— Да, когда-то в школе я… Ну, была у меня одна история. Я дружил с одной девочкой, она была полненькой, очень доброй. Мне с ней было хорошо, мы даже как-то раз поцеловались… Только это выглядело по-детски, конечно. Но в какой-то момент я понял, что окружающие смеются надо мной и что родители давят на меня… Короче, я перестал с ней общаться. Я поступил ужасно, и мне стыдно вспоминать.
Услышав это, Тина почувствовала неприятное жжение в груди. Несмотря на боль, она старалась сохранять невозмутимое выражение лица.
— Понимаю, — сказала она неопределённо и отвернулась к окну.
Роман нахмурился:
— Вы сказали это так, будто… Словно вы знаете эту историю.
— Такое могло случиться в жизни любой девочки. Многие сталкивались с насмешками и предательством, — ответила Тина. — Но у каждого своя история.
Роман вздохнул, и они на время замолчали.
В последующие дни они ещё несколько раз пересекались после процедур, вместе пили кофе, иногда Тина выслушивала его рассказы о судебных тяжбах, которые он вёл. Она чувствовала, как медленно, но неизбежно между ними возникает тонкая связь — что-то вроде доверия. Хотя внутри неё оставался невидимый барьер, колючее напоминание: «Однажды он тебя предал. Он тот же человек или нет?»
На очередном сеансе лазерной шлифовки Тина проверила, как заживает участок кожи. Процедура проходила в процедурном кабинете, где стояла современная установка, позволяющая точечно обрабатывать шрам. В воздухе пахло озоном и лёгкой стерильной химией.
Роман, лёжа в кресле, делал вид, что не чувствует боли от лёгких «уколов» лазера. Но иногда вздрагивал, и Тина, заметив это, остановилась на секунду и улыбнулась:
— Терпимо?
— Да, — Роман стиснул зубы, потом разжал их и попытался пошутить: — Вспоминаю все ошибки прошлого. Возможно, это их искупление.
Тина отложила аппарат и внимательно посмотрела ему в лицо. Ей вдруг захотелось покончить с этой тайной прямо сейчас — она больше не могла носить в себе обиду, притворяясь «случайным знакомым врачом».
— Роман, у меня есть к тебе разговор.
У него вздрогнула бровь — она впервые обратилась к нему не официально.
— Я та девочка, — произнесла Тина, и в тишине процедурного кабинета её голос прозвучал почти оглушительно. — Та, которую ты однажды просто бросил без всяких объяснений. Я была полной, но не глупой, и я помню всё, что ты тогда сказал и не сказал.
Роман побледнел. Он открыл было рот, но не сразу смог выдавить из себя ни слова. В его глазах отразился целый вихрь эмоций — удивление, испуг, стыд.
— Тина? — наконец прошептал он. — Этого не может быть… То есть… ты так изменилась… Я…
Он закрыл лицо рукой, словно ему вдруг стало невыносимо смотреть на неё. Потом убрал ладонь, и Тина увидела в его глазах то ли раскаяние, то ли оправдание:
— Прости. Я был глупым подростком, у меня не хватило смелости противостоять давлению. Мне хотелось казаться крутым в глазах друзей, и… я сбежал. Я до сих пор ненавижу себя за тот поступок. Если бы я тогда…
Она оборвала его на полуслове:
— Всё уже в прошлом. Но ты так и не научился брать на себя ответственность. У тебя был брак — он не сложился, и теперь ты винишь бывшую жену, судьбу, обстоятельства. Ты пришёл сюда, чтобы удалить шрамы, словно это волшебным образом решит все твои проблемы.
Роман сильно побагровел, пытаясь возразить:
— Нет, это не так. Я просто хочу начать всё сначала, понять, чего я хочу… У меня впереди ещё целая жизнь.
Тина посмотрела на него сдержанно и устало:
— Я не злюсь на тебя, Роман. Я очень долго прорабатывала свою боль и обиду. Но я изменилась, а ты — нет. Ты всё ещё ищешь внешние способы «починить» свою жизнь. Надеешься, что если у тебя будет гладкая кожа, стильная одежда и правильная компания, то ты станешь счастливым. А я больше не хочу исправлять себя или кого-то ещё. Я устала.
В процедурном кабинете повисла тяжёлая пауза. Казалось, что шум вентиляционного фильтра звучал громче обычного. Роман попытался сказать что-то ещё, но не мог подобрать слов. Тина отвернулась, занявшись настройкой аппарата, словно давая понять, что разговор окончен.
После этого признания их общение свелось к минимуму. Тина тщательно выполнила свою работу как врач: завершила курс лазерной шлифовки, объяснила Роману, как ухаживать за кожей, когда рубец начнёт затягиваться. Он слушал её с пониманием, не решался задавать лишних вопросов.
В последний день лечения Роман попытался вернуть разговор к личному:
— Послушай, Тина… Дай мне шанс как-то всё исправить. Может, мы сможем снова стать друзьями?
Она взглянула на него без прежней враждебности, но и без тепла:
— Знаешь, я давно простила себя, и тебя тоже. Но возвращаться в прошлое я не хочу. Мне комфортно в своей жизни, я иду вперёд. Если захочешь, мы можем общаться, но не в формате «давай начнём всё сначала»… Это невозможно. Как бы ты ни старался, время не вернуть.
Роман кивнул, понимая, что это окончательный ответ. Он поблагодарил её за прекрасную работу и за возможность поставить точку в этой старой истории. Они обменялись коротким рукопожатием, чувствуя, что этот момент — прощание, которого не случилось в школе.
Через неделю Тина переехала в новую, более просторную квартиру. Она давно хотела сменить обстановку и теперь выбрала жильё с отдельной комнатой для племянницы, чтобы та могла жить у неё, если захочет. Девочка вечно искала место, где могла бы спокойно готовиться к экзаменам и прятаться от родительских придирок.
Вечером, разобрав коробки, Тина достала телефон и решительно стёрла номер Романа. Тот самый номер, который он недавно записал ей «на всякий случай». Она немного помедлила, прежде чем нажать «Удалить», но потом вспомнила, как много слёз выплакала когда-то. И ей вдруг стало легко.
Позже она вышла на пробежку по вечернему скверу. Обычно пробежка была для неё чем-то вроде жёсткой дисциплины — «надо поддерживать форму». Но сегодня шаги были лёгкими, а воздух казался свежее. Тёплые фонари освещали дорожки, редкие прохожие возвращались домой. Тина чувствовала, как в ней зарождается непривычная радость. Будто стены, сжимавшие её долгие годы, наконец рухнули, оставив простор и свободу.
Она остановилась, чтобы немного размяться на скамейке, и с улыбкой подумала: «Прощать — не значит возвращать. Это значит отпускать без желания вернуться». Эти слова звучали у неё в голове, наполняя теплом и спокойствием.
«Прощать — не значит возвращать. Это значит отпускать без желания вернуться».
Так, с приятной усталостью после пробежки и умиротворением в душе, Тина вернулась в свою новую квартиру, где оставила включённым свет на кухне для племянницы, если та решит заглянуть. Впереди её ждала жизнь, в которой уже не было места старой обиде.
Она улыбалась — и это была улыбка без тени грусти.
