Думаешь, всё идёт своим чередом, всё понятно, всё на своих местах. А потом — бац! — и всё летит кувырком.
Марина Петровна никогда собак не любила. Ну то есть не то чтобы не любила — просто равнодушно относилась. Кошки — другое дело. Кошки сами по себе, независимые такие. А собаки? Они же требуют внимания. Постоянно. Выгуливать надо, кормить, возиться.
Нет уж. Спасибо.
Но когда Светка — подруга ещё со школы — позвонила в тот августовский вечер, Марина Петровна не смогла отказать.
— Машенька, миленькая, ну выручи! — голос Светки был какой-то отчаянный, взвинченный. — Мы в Италию уезжаем, на полгода! Контракт у Вовки, понимаешь? Такая возможность. А Рекса деть некуда!
— Рекса?
— Собаку нашу. Ретривера. Золотистый и золотой он просто, характером. Тихий, воспитанный. Ты его даже не заметишь! Клянусь!
Марина Петровна хотела сказать нет. Честное слово — хотела. Но Светка была из тех людей, которым отказать невозможно. Да и полгода — не вечность же.
— Ну ладно, — выдохнула она. — Привозите.
Рекса привезли на следующий день. Огромный такой пёс, рыжеватый, с умными глазами. Светка суетилась, таскала миски, пакеты с кормом, объясняла что-то про режим. А Марина Петровна стояла и смотрела на эту собачищу, которая вот так — просто — ворвалась в её размеренную, тихую жизнь.
«Полгода, — напоминала она себе. — Всего полгода».
Первые дни были странными.
Рекс ходил за ней по пятам. Не навязчиво — нет. Просто был рядом. Лежал у двери кухни, когда она готовила. Укладывался возле дивана, когда она смотрела телевизор. Молчал. Ждал.
— Чего ты от меня хочешь? — спросила она его однажды вечером.
Рекс посмотрел на неё — так тепло, так доверчиво — и положил морду на лапы.
И что-то в груди у Марины Петровны сжалось.
Прошла неделя. Потом — вторая.
А Рекс всё ходил за ней. И она как-то незаметно начала с ним разговаривать. Рассказывать про работу, про соседку вредную, про то, что пенсия маленькая и на коммуналку едва хватает.
— Ты слушаешь меня, да? — шептала она, почёсывая его за ухом. — Слушаешь, умница.
А Рекс смотрел на неё своими карими глазами — и, кажется, понимал.
Но жизнь она такая штука непредсказуемая. В сентябре сломался холодильник. В октябре — встала машинка стиральная. А в ноябре пришёл счёт за отопление — такой, что Марина Петровна присела на табуретку и долго смотрела в одну точку.
Деньги. Всегда эти проклятые деньги.
И тут — как назло — она случайно увидела в интернете объявление. Про ретриверов. Про то, сколько они стоят.
Сорок тысяч рублей.
Марина Петровна медленно перевела взгляд на Рекса, который дремал у её ног.
И подумала. А что если?
Нет, она не сразу решилась.
Не сразу.
Сначала просто смотрела на эти объявления. Листала. Изучала. Сколько дают за щенков, сколько — за взрослых собак. Породистых. С родословной.
У Рекса родословная была. Светка оставила все документы — какие-то бумаги, печати. Марина Петровна тогда даже внимания не обратила. А теперь эти бумаги лежали в ящике стола.
— Рексик, — позвала она однажды вечером. — Иди сюда.
Пёс подошёл — как всегда, послушно, доверчиво. Сел рядом. Положил тяжёлую голову ей на колени.
— Ты же не обидишься? — прошептала она, гладя его по тёплой шерсти. — Я же не со зла. Понимаешь? Просто денег нет совсем. Совсем, Рексик.
Он смотрел на неё — и в этом взгляде было столько преданности, столько любви, что Марина Петровна отвернулась.
«Не думай об этом, — сказала она себе. — Просто не думай».
Но счета приходили. Каждый день. Квитанции, напоминания, угрозы отключить свет.
А в телефоне — сохранённый номер. Человек, который искал именно такую собаку. Ретривера. Взрослого, воспитанного. «Готов хорошо заплатить», — написал он в сообщении.
Хорошо заплатить.
Сорок пять тысяч предложил. Сразу. Наличными.
— Господи, — выдохнула Марина Петровна, глядя в экран. — Что я делаю. Что я делаю?!
Рекс тихонько скулил на кухне — пора было кормить. Она встала, насыпала ему корм. Дорогого, специального — Светка оставила, велела именно этим кормить. Пачка стоила как половина её пенсии.
«А этот человек заплатит сорок пять тысяч, — шептал противный голос в голове. — Ты рассчитаешься с долгами. Купишь себе новый холодильник. Проживёшь спокойно до весны».
— Светка же вернётся, — сказала она вслух. — Весной. Заберёт его.
Но Светка звонила всё реже. В последний раз сказала что-то про продление контракта. Про то, что, может, ещё на год останутся.
Целый год кормить, содержать, водить к ветеринару.
— Прости меня, — прошептала Марина Петровна, глядя, как Рекс уплетает корм. — Прости, мальчик.
Она позвонила на следующий день.
Руки тряслись — так тряслись, что едва смогла набрать номер. Голос мужчины в трубке был приятный, спокойный. Да, он всё ещё ищет собаку. Да, готов приехать, посмотреть. Сегодня? Отлично!
— Рекс, — позвала она срывающимся голосом. — Рексик, иди сюда.
Пёс подошёл — как всегда, сразу же. Виляя хвостом. Радостный. Ничего не понимающий.
И тогда Марина Петровна заплакала.
Села прямо на пол — и заплакала, обхватив руками эту тёплую рыжую шею, вдыхая запах собачьей шерсти, чувствуя, как Рекс тычется мордой ей в щёку, пытаясь утешить.
— Я не могу, — всхлипывала она. — Не могу я, Рексик. Как же я тебя…
Но мужчина уже ехал.
Через час он был у двери.
Высокий, в дорогом пальто, с приятной улыбкой. Посмотрел на Рекса — и сразу кивнул:
— Красавец. Именно то, что нужно. Сыну на день рождения — мечтал о такой собаке.
— Он, — голос Марины Петровны дрожал. — Он очень хороший. Послушный. Умный.
— Вижу, — мужчина присел, погладил Рекса. — Воспитанный пёс. Беру.
Достал конверт. Протянул.
— Пересчитайте.
Марина Петровна взяла конверт. Пальцы не слушались. Столько денег она давно не держала в руках. Сорок пять тысяч. Можно заплатить за всё.
— Поводок есть? — спросил мужчина.
— Да. Сейчас.
Она пошла в прихожую. Взяла поводок — тот самый, что Светка оставила. Яркий, красный. Рекс всегда радовался, когда видел его — значит, гулять пора.
И сейчас он завилял хвостом.
— Гулять? — спросила Марина Петровна шёпотом. — Нет, Рексик. Не гулять.
Мужчина пристегнул поводок. Легко, уверенно — видно, с собаками обращаться умел.
— Пойдём, красавчик, — сказал он.
Рекс послушно двинулся за ним.
А потом — остановился.
Обернулся.
Посмотрел на Марину Петровну — так, как смотрят, когда ждут. Когда не понимают, почему хозяйка не идёт рядом.
— Всё хорошо, — пробормотал мужчина, потянув за поводок. — Пошли.
Рекс неуверенно шагнул вперёд. Потом — ещё раз обернулся.
И тогда Марина Петровна закрыла дверь.
Чтобы не видеть этих глаз.
Она стояла, прислонившись спиной к двери, сжимая в руках конверт с деньгами.
И плакала.
А в квартире было так тихо и пусто.
— Прости, — шептала она в пустоту. — Прости меня, Рексик. Прости…
Но собаки уже не было.
Неделя прошла.
Всего неделя — а казалось, будто год. Может, два. Может, целая жизнь.
Марина Петровна оплатила все счета. Купила холодильник. Новую сковородку взяла, хорошую. И ещё свитер себе — давно хотела, всё откладывала.
Вроде бы радоваться надо.
Вроде бы — наконец-то можно вздохнуть спокойно.
Но каждый вечер она садилась на диван — и оглядывалась. Ждала, что сейчас из коридора выйдет рыжая морда.
Никто не приходил.
— Привыкну, — говорила она себе. — Просто привыкну.
Но не привыкала.
По ночам не спалось. Лежала, смотрела в потолок — и думала: что он там делает? Кормят ли его? Гуляют ли? А вдруг он ждёт? Вдруг думает, что она его заберет?
«Хватит! — одёргивала себя. — Хватит об этом! У мужчины сын есть, мальчик. Наверняка любит собаку, заботится».
Но успокоения это не приносило.
А в среду Марина Петровна проснулась с каким-то странным чувством. Будто что-то не так. Будто воздух стал другим, тяжёлым.
Встала, выпила воды. Села на кухне.
И тут — как сдавило.
В груди — будто кто-то сжал кулак. Вжал в рёбра. Выкрутил.
— Ой, — выдохнула она, хватаясь за край стола. — Ой, что это.
Боль накатывала волнами. Всё сильнее. Жёстче. Дышать стало трудно — воздух словно застревал где-то в горле, не проходил дальше.
«Сердце, — подумала она почему-то очень ясно, отстранённо. — Это сердце».
Телефон. Надо позвонить. Скорую вызвать.
Она попыталась встать — но ноги не держали. Просто не держали! Осела обратно на стул, рука скользнула по столу.
Телефон был в комнате. На тумбочке. Метров пять — не больше. Но эти пять метров казались километрами. Она пыталась подняться — раз, второй. Хваталась за спинку стула, за край стола, но мир плыл, кружился, уходил куда-то вбок.
— Помогите, — прошептала она. — Кто-нибудь, помогите.
Но соседи наверху делали ремонт — грохот стоял страшный. Никто бы не услышал. Даже если она закричит.
А сил кричать уже не было.
Марина Петровна сползла на пол. Прислонилась спиной к кухонной тумбе. Дышала — часто-часто, поверхностно, потому что глубокий вдох причинял дикую боль…
«Вот так вот, — подумала она. — Вот так вот всё и заканчивается. Одна. На кухне. И даже Рекса рядом нет…»
И почему-то это было больнее всего.
Что последнее, что она сделала в жизни — предала. Продала того, кто любил её просто так. За деньги. За эти проклятые, ненужные теперь деньги.
И вдруг услышала лай.
Громкий. Отчаянный. Настойчивый.
Где-то близко. У двери?
«Мне кажется, — подумала она. — Просто кажется».
Но лай продолжался. Нарастал. Стал ещё громче. Яростнее.
И голоса — голоса людей!
— Да что там творится?!
— Смотри, собака какая-то! Откуда она взялась?!
— Да это же, это ж из сорок второй квартиры! Рыжий пёс!
— Марина Петровна! Марина Петровна, вы там?!
Грохот в дверь. Звонок — длинный, непрерывный.
А Рекс лаял. Лаял не переставая.
— Ключи есть у кого?! Надо дверь открыть!
— Сейчас, сейчас, у меня запасные! Мне Марина Петровна давала, когда в отпуск уезжала!
Марина Петровна слышала всё это как сквозь вату. Голоса то приближались, то отдалялись. Мир качался, расплывался.
А потом — щелчок замка.
Дверь распахнулась.
И первым в квартиру ворвался Рекс.
Рванул на кухню — будто знал, где она!
И замер рядом. Ткнулся мордой в её руку. Заскулил — тихо, жалобно.
— Рексик, — выдохнула Марина Петровна. — Ты… как ты…
— Господи! — соседка Вера Ивановна присела рядом. — Машенька! Что с вами?! Сердце?!
— Скорую! Быстро скорую вызывайте! — это уже сосед Петрович, из сорок третьей.
— Уже! Уже набираю!
Рекс не отходил.
— Ты, — Марина Петровна подняла руку — с трудом, еле-еле — и погладила его по морде. — Ты прибежал. Ты меня нашёл.
Как он узнал?
Километры же. Целые километры отсюда до того дома! Через весь город! А он прибежал. Вернулся. Поднял соседей лаем.
— Держитесь, Машенька, — Вера Ивановна гладила её по руке. — Сейчас скорая приедет, всё будет хорошо.
— Он, — Марина Петровна смотрела на Рекса сквозь слёзы. — Он же меня не бросил. Не бросил.
А она его бросила.
Продала. За сорок пять тысяч рублей.
— Прости, — шептала она, зарываясь пальцами в тёплую шерсть. — Прости меня, мальчик. Прости.
Рекс лизнул её руку.
Сирена завыла под окнами — скорая приехала.
А Рекс так и лежал рядом. Не отходил ни на шаг.
Даже когда врачи забегали, начали суетиться — он просто отошёл к стене. И смотрел. Ждал.
Марину Петровну увезли в больницу.
Три дня она провела в реанимации — под капельницами, с проводами, с мониторами, которые пищали и показывали какие-то графики. Врачи качали головами: повезло. Очень повезло. Ещё полчаса — и было бы поздно.
Полчаса. Если бы не Рекс. За ним взяла временную опеку соседка Вера Ивановна.
На четвёртый день ей разрешили позвонить. Она набрала номер того мужчины — руки тряслись так, что едва попала по кнопкам.
— Алло? — голос был недовольный. — Слушаю.
— Здравствуйте. Это я, Марина Петровна. Которая собаку…
— А! — он будто вспомнил. — Да-да. Слушайте, у нас тут проблема вышла. Пёс ваш сбежал. Ворота открыли — он и умчался. Мы искали, но…
— Знаю, — перебила она. — Он ко мне вернулся. И я хочу его забрать. Насовсем.
Пауза.
— Деньги вернёте?
— Да. Все до копейки. Только дайте неделю. Я сейчас в больнице, но выпишут — сразу привезу.
— Ладно, — он явно не расстроился. — Неделя так неделя.
Когда её выписали, первым делом — ещё не заезжая домой — Марина Петровна поехала в банк. Взяла кредит – сорок пять тысяч. Отвезла мужчине.
— Получите, — сказала она, протягивая конверт. — И распишитесь, пожалуйста.
Он удивлённо посмотрел на неё, но расписался.
А когда она вернулась домой — Рекс ждал. Вера Ивановна приходила, кормила его, гуляла. Но он сидел у двери. Просто сидел — и ждал.
Марина Петровна открыла дверь — и Рекс едва не сшиб с ног.
— Я больше никогда, — прошептала она, опускаясь на колени и обнимая его. — Слышишь? Никогда тебя не брошу.
Светка позвонила через месяц. Сказала, что контракт продлили ещё на год. Спросила — как Рекс, не трудно ли?
— Нет, — ответила Марина Петровна, глядя на пса, который дремал у её ног. — Совсем не трудно. Мы друг к другу привыкли.
— Машка, а может, ты его себе заберёшь? — неожиданно предложила Светка. — Насовсем? Да и мы тут устроились уже. Думаем, может, вообще остаться.
Марина Петровна закрыла глаза.
— Да, — сказала она тихо. — Да, Светка. Я его забираю. Спасибо тебе.
Положила трубку.
Рекс приоткрыл один глаз — посмотрел на неё.
— Ты теперь мой, — сказала Марина Петровна. — Официально. Навсегда.
И улыбнулась.
Впервые за много-много недель — улыбнулась по-настоящему.
Денег было мало. Стиральная машинка снова барахлила. Отопление опять дорожало.
Но рядом лежал Рекс.
И это было важнее всего.
