Телефон зазвонил в самый неподходящий момент — я как раз пыталась достать из духовки пирог с яблоками, который готовила для Максима. Он должен был вернуться с работы через час, а я хотела, чтобы дом пах домом, а не полуфабрикатами из магазина.
— Алло, Лена? — голос свекрови звучал напряженно, как всегда, когда она собиралась сообщить что-то важное.
— Да, Нина Петровна, слушаю вас.
— Мне нужно с тобой поговорить. Срочно.
Я вздохнула, поставила пирог на стол и села на кухонный стул. Разговоры со свекровью «срочно» обычно означали очередную лекцию о том, как правильно жить.
— Слушаю.
— Я думала всю ночь… Вы с Максимом живете в этой квартире уже полгода, и я до сих пор не могу спокойно спать.
— Что случилось?
— А то случилось, что у меня нет ключей от квартиры моего сына! Как я могу быть спокойна? Вдруг что-то случится, а я не смогу попасть?
Я почувствовала, как напряжение накатывает волной. Эта тема поднималась уже не раз, и каждый раз я пыталась мягко объяснить, что мы взрослые люди и нам нужна приватность.
— Нина Петровна, мы же обсуждали это…
— Обсуждали, обсуждали! А результат где? Лена, я не понимаю, что тебе стоит сделать копию ключей. Это же элементарно!
— Дело не в том, что мне что-то стоит, а в том, что это наше личное пространство.
— Личное пространство? — голос свекрови повысился на несколько октав. — Я что, чужая? Я мать Максима! Я имею право знать, что происходит в доме моего сына!
Я глубоко вдохнула, считая до десяти. Максим просил меня не вступать в конфликты с матерью, но иногда это было выше моих сил.
— Нина Петровна, давайте я позвоню Максиму, и мы все обсудим вместе.
— Зачем звонить? Я уже с ним говорила. Он сказал, что это твое решение.
Вот же… Конечно, он переложил ответственность на меня. Как всегда, когда дело касалось конфликтов с матерью.
— Тогда мое решение — нет. Мы не готовы давать ключи.
— Не готовы? А когда будете готовы? Когда я умру?
— Нина Петровна, не драматизируйте…
— Я не драматизирую! Я просто хочу понимать, что с моим сыном все в порядке. Раньше он звонил каждый день, а теперь неделями не слышно. А вдруг он заболеет? А вдруг с ним что-то случится? Как я узнаю?
В голосе свекрови действительно прозвучала тревога, и на секунду мне стало ее жалко. Но только на секунду.
— У него есть телефон. Если что-то случится, он позвонит.
— Лена, я не понимаю, почему ты так категорично настроена против меня. Я же не враг вам!
— Я не против вас, Нина Петровна. Я просто считаю, что у каждой семьи должны быть границы.
— Какие еще границы? Мы одна семья!
— Нет, мы разные семьи. Вы — мама Максима, а мы с ним — отдельная семья.
Повисла пауза. Я слышала, как свекровь тяжело дышит в трубку.
— Значит, это твое окончательное решение?
— Да.
— Хорошо. Тогда я приеду к вам сегодня вечером. Поговорю с Максимом лично.
— Нина Петровна, мы не готовы принимать гостей сегодня…
— Гостей? — голос свекрови стал ледяным. — Я теперь гость в доме собственного сына?
Тут я поняла, что разговор заходит совсем не туда.
— Конечно, нет, просто мы не предупреждены…
— А зачем предупреждать? Раньше я могла прийти к сыну в любое время. Теперь, видимо, нужно записываться на прием.
— Нина Петровна, вы утрируете…
— Я ничего не утрирую! Я просто вижу, как ты отдаляешь моего сына от семьи. Сначала он перестал приезжать на воскресные обеды, теперь звонит раз в неделю…
— Он взрослый человек и сам решает, как часто звонить.
— Взрослый человек! — свекровь засмеялась горько. — Да он до встречи с тобой не мог даже суп разогреть без моей помощи!
Вот тут я почувствовала, как во мне что-то вскипает.
— Может, именно поэтому ему пора научиться жить самостоятельно?
— Что ты этим хочешь сказать?
— То, что я говорю. Максиму двадцать восемь лет, и он имеет право на собственную жизнь.
— Собственную жизнь? А я что, мешаю его собственной жизни?
— Нина Петровна, давайте не будем ссориться. Просто поймите — нам нужно пространство для наших отношений.
— Пространство для ваших отношений… — свекровь повторила мои слова с сарказмом. — Лена, а ты понимаешь, что Максим — мой единственный сын? Что я посвятила ему всю свою жизнь?
— Понимаю. Но это не означает, что теперь вы должны контролировать каждый его шаг.
— Я не контролирую! Я просто волнуюсь!
— Волнение и контроль — это разные вещи. Волнение — это позвонить и узнать, как дела. Контроль — это требовать ключи от квартиры.
— Значит, по-твоему, я контролирую?
— По-моему, вы пытаетесь.
Снова пауза. Я чувствовала, как мое сердце бешено колотится. Ненавижу конфликты, но иногда они неизбежны.
— Лена, — голос свекрови стал тише, — я не хочу с тобой ссориться. Я просто хочу понять… Что я сделала не так? Почему ты так настроена против меня?
В этом вопросе прозвучала такая растерянность, что я на мгновение растерялась сама.
— Нина Петровна, я не настроена против вас. Просто мы по-разному понимаем границы в отношениях.
— Какие границы? Мы же семья!
— Да, но разные поколения семьи. У вас есть ваша жизнь, у нас — наша.
— Моя жизнь — это мой сын. Я для него жила, я ради него все делала…
— И это прекрасно. Но теперь у него есть жена, и он строит новую семью.
— Новую семью… — повторила свекровь. — Значит, старая семья больше не нужна?
— Нина Петровна, вы опять все переворачиваете. Никто не говорит, что вы не нужны. Речь о том, что нужно найти баланс.
— Баланс… А где этот баланс? Сын звонит раз в неделю, в гости не приезжает, а теперь еще и ключи от квартиры дать не может!
— Ключи — это символ доверия и приватности. Мы не готовы их дать.
— Не готовы… — свекровь вздохнула. — Ладно, Лена. Я поняла твою позицию. Но знай — я не сдамся. Я буду бороться за своего сына.
— Нина Петровна, это не война. Это семья.
— Для меня это война, раз мне приходится бороться за право видеть собственного сына.
— Вы можете видеть его, когда хотите. Просто предупредите заранее.
— Предупредить… Раньше я не предупреждала. Раньше я была желанной гостьей.
— Вы и сейчас желанная гостья, но…
— Но с условиями. Хорошо, я запомню. Прощай, Лена.
Свекровь повесила трубку, и я осталась сидеть на кухне, глядя на телефон. Пирог остывал на столе, а я чувствовала, как усталость накатывает волной.
Через полчаса пришел Максим. Он сразу почувствовал напряжение в доме.
— Что случилось? — спросил он, обнимая меня.
— Твоя мама звонила. Опять про ключи.
Максим вздохнул и сел рядом.
— Что ты ей сказала?
— То же, что и раньше. Что мы не готовы давать ключи.
— И как она отреагировала?
— Как обычно. Драма, слезы, обвинения в том, что я отдаляю тебя от семьи.
Максим потер лицо руками.
— Лен, может, правда дадим ей ключи? Чтобы она успокоилась?
Я посмотрела на него с удивлением.
— Серьезно? Ты думаешь, что это решит проблему?
— Ну… может быть.
— Макс, если мы дадим ей ключи, она решит, что может приходить, когда захочет. А потом будет следующее требование.
— Какое еще требование?
— Не знаю. Может, она захочет, чтобы мы ужинали вместе каждый день. Или чтобы ты звонил ей каждое утро.
— Ты утрируешь.
— Я не утрирую. Я просто знаю, как это работает. Если не установить границы сейчас, потом будет намного сложнее.
Максим молчал, и я видела, как он мучается.
— Макс, я понимаю, что тебе тяжело. Но мы должны начать жить своей жизнью.
— Моя мама не так уж много просит…
— Она просит ключи от нашей квартиры. Это не мелочь.
— Но она же моя мать!
— Да, и она всегда будет твоей матерью. Но я — твоя жена, и у нас должно быть личное пространство.
Максим встал и прошелся по кухне.
— Лен, а что если мы пойдем на компромисс? Дадим ей ключи, но с условием, что она будет предупреждать о визитах?
— Максим, ты слышишь себя? Мы дадим ей ключи с условием, что она будет предупреждать? А если не будет предупреждать? Что тогда?
— Тогда… тогда мы поговорим с ней.
— Как мы говорим уже полгода?
Максим сел обратно и взял меня за руки.
— Лена, я знаю, что моя мама бывает… навязчивой. Но она одинока. После смерти папы у нее есть только я.
— Макс, я понимаю, что она одинока. Но одиночество — это не повод вторгаться в нашу жизнь.
— Она не вторгается! Она просто хочет быть рядом.
— Быть рядом — это одно, а контролировать — другое.
— Она не контролирует!
— Максим, она требует ключи от нашей квартиры! Это не контроль?
Максим молчал, и я видела, как он борется с собой.
— Знаешь что, — сказала я, — давай представим ситуацию. Твоя мама получает ключи. Через неделю она приходит без предупреждения и застает нас… ну, скажем, в интимной обстановке. Что тогда?
— Лена, она же не идиотка. Она поймет…
— Поймет что? Что мы живем полноценной семейной жизнью? Макс, ты же видишь, как она реагирует на любые проявления нашей близости.
— Какие проявления?
— Когда я беру тебя за руку при ней, она делает кислое лицо. Когда ты обнимаешь меня, она находит повод отвлечь твое внимание.
— Ты преувеличиваешь.
— Я не преувеличиваю! Максим, открой глаза! Твоя мама не готова принять тот факт, что у тебя есть жена.
— Это не так!
— Тогда почему она до сих пор готовит для тебя еду и приносит сюда? Почему она звонит каждый день с вопросами о том, что ты ел и во что одевался?
— Она заботится!
— Она не доверяет мне заботиться о тебе!
Максим встал и снова прошелся по кухне.
— Лен, она просто привыкла. Двадцать восемь лет она заботилась обо мне одна.
— И теперь пора позволить кому-то другому заботиться о тебе.
— Кому-то другому?
— Твоей жене, например.
Максим остановился и посмотрел на меня.
— Лена, ты ревнуешь к моей матери?
— Я не ревную. Я просто хочу, чтобы у нас была нормальная семья.
— А что не нормального в нашей семье?
— То, что в ней три человека вместо двух!
— Моя мама не живет с нами!
— Не живет физически, но присутствует во всех наших решениях!
Максим сел и взял меня за руки.
— Лена, может, мы просто поговорим с ней? Объясним наши условия?
— Мы уже пытались говорить. Она не слышит.
— Тогда что ты предлагаешь?
Я глубоко вздохнула. Этот разговор был неизбежен, но я все равно боялась его.
— Я предлагаю тебе сделать выбор, Максим.
— Какой выбор?
— Между матерью и женой.
— Лена, это неправильно! Нельзя заставлять выбирать между самыми близкими людьми!
— Никто не заставляет. Просто иногда нужно расставить приоритеты.
— Мои приоритеты — это моя семья. Вся семья.
— Макс, послушай меня внимательно. Я не против твоей матери. Я против того, что она вмешивается в нашу жизнь.
— Она не вмешивается!
— Она требует ключи от нашей квартиры!
— Ладно, хорошо! Предположим, ты права. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Порвал отношения с матерью?
— Я хочу, чтобы ты установил границы.
— Какие границы?
— Никаких ключей. Визиты только по договоренности. Никаких ежедневных звонков с расспросами о нашей жизни.
— Это слишком жестко.
— Это нормально для взрослых людей.
Максим молчал, и я видела, как он мучается.
— Лена, а что если мы попробуем по-другому? Поговорим с мамой, объясним ей наши потребности, но не будем такими категоричными?
— Макс, мы уже пробовали. Она не слышит мягких формулировок.
— Тогда что?
— Тогда нужно говорить прямо.
Максим встал и подошел к окну.
— Знаешь, Лена, иногда мне кажется, что ты слишком резко относишься к моей матери.
— А мне кажется, что ты слишком мягко.
— Может, истина где-то посередине?
— Может. Но пока мы ищем середину, твоя мама продолжает нарушать наши границы.
— Какие границы она нарушает?
— Она звонит каждый день и устраивает допрос о том, что мы едим, во что одеваемся, куда ходим.
— Это не допрос, это интерес.
— Максим, она спрашивает, какого цвета белье я покупаю тебе!
— Она просто хочет знать, что ты хорошо обо мне заботишься.
— Она не доверяет мне!
— Она просто привыкла контролировать эти вещи.
— И пора отвыкать!
Максим повернулся ко мне.
— Лена, а ты можешь понять ее? Она потеряла мужа, единственный сын съехал от нее… Она чувствует себя ненужной.
— Я понимаю ее чувства. Но понимание не означает, что я должна жертвовать нашим браком.
— Никто не просит жертвовать браком!
— Максим, если мы не установим границы сейчас, через год мы будем жить втроем. Физически или эмоционально — неважно.
— Ты драматизируешь.
— Я реалистично оцениваю ситуацию.
Максим сел рядом со мной.
— Лена, давай найдем компромисс. Что если мы дадим маме ключи, но только для экстренных случаев?
— Макс, для твоей мамы каждый день — экстренный случай.
— Тогда что ты предлагаешь?
— Я предлагаю честно поговорить с ней. Сказать, что мы взрослые люди, что у нас есть право на приватность, и что мы не готовы давать ключи.
— А если она обидится?
— Пусть обижается. Лучше обиженная мама, чем разрушенный брак.
— Лена, почему ты так категорична?
— Потому что я вижу, к чему это ведет. Сначала ключи, потом она будет требовать отчета о том, как мы проводим время, потом захочет участвовать в планировании нашего бюджета…
— Она не такая!
— Максим, она уже спрашивает, сколько мы тратим на продукты, и предлагает свою помощь в выборе мебели!
— Она просто хочет помочь!
— Она хочет контролировать!
Максим встал и прошелся по кухне.
— Хорошо, Лена. Скажи мне прямо — что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты поговорил с матерью. Четко и ясно объяснил, что мы не дадим ей ключи, что визиты возможны только по договоренности, и что мы имеем право на личную жизнь.
— А если она не поймет?
— Тогда будем объяснять, пока не поймет.
— А если она начнет плакать?
— Максим, ты взрослый мужчина. Нельзя принимать важные решения из-за маминых слез.
— Это жестоко.
— Это честно.
Максим сел и взял меня за руки.
— Лена, я боюсь, что если я буду слишком жесток с мамой, она почувствует себя отвергнутой.
— А я боюсь, что если ты не будешь достаточно решительным, мы потеряем наш брак.
— Неужели все так серьезно?
— Максим, я не могу жить в доме, где третий человек имеет ключи и может появиться в любой момент.
— Но она же моя мать!
— А я твоя жена!
Максим молчал, и я видела, как он борется с собой.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я поговорю с мамой.
— Серьезно поговоришь?
— Да. Объясню нашу позицию.
— И скажешь, что ключей не будет?
— Скажу.
— И что визиты только по договоренности?
— И это тоже.
Я обняла его.
— Спасибо, Макс. Я знаю, что это тяжело для тебя.
— Очень тяжело. Но я понимаю, что ты права. Нам нужно пространство для наших отношений.
— Нам нужно пространство для нашей семьи.
— Да, для нашей семьи.
Мы сидели обнявшись, и я чувствовала, как напряжение постепенно уходит.
— Максим, — сказала я, — я не хочу, чтобы ты думал, что я против твоей матери. Я просто хочу, чтобы у нас были здоровые отношения.
— Я понимаю. И я благодарен тебе за терпение.
— Когда ты поговоришь с ней?
— Завтра. Поеду к ней после работы.
— Хочешь, чтобы я поехала с тобой?
— Нет, думаю, лучше я поговорю с ней один на один.
— Хорошо.
На следующий день Максим вернулся домой поздно и очень усталый.
— Как прошел разговор? — спросила я.
— Тяжело, — сказал он, садясь на диван. — Очень тяжело.
— Она поняла?
— Не знаю. Сначала она плакала, потом злилась, потом снова плакала.
— Но ты все ей объяснил?
— Да. Сказал, что мы не дадим ключи, что она может приходить, но лучше предупреждать заранее.
— И что она ответила?
— Сказала, что я изменился, что ты меня настроила против нее.
— Максим…
— Я знаю, что это не так. Но ей больно.
— Мне тоже больно. Но иногда боль — это цена взросления.
— Да, наверное.
Я обняла его.
— Все будет хорошо, Макс. Просто нужно время.
— Надеюсь.
Через неделю свекровь позвонила снова.
— Лена, — сказала она, — можно мне с тобой поговорить?
— Конечно, Нина Петровна.
— Я хочу извиниться. За прошлые разговоры.
Я была удивлена.
— Не нужно извиняться…
— Нужно. Максим объяснил мне вашу позицию. Я не сразу поняла, но теперь понимаю.
— Правда?
— Правда. Вы имеете право на личную жизнь. Я просто… я просто боялась потерять сына.
— Нина Петровна, вы его не потеряете. Он всегда будет вашим сыном.
— Но теперь он еще и чей-то муж.
— Да.
— Это тяжело принять. Но я пытаюсь.
— Спасибо за понимание.
— Лена, можно мне сказать еще одну вещь?
— Конечно.
— Я рада, что у Максима есть ты. Я вижу, что он счастлив.
— Спасибо, Нина Петровна. Это очень важно для меня.
— Я хочу, чтобы мы поладили. Ради Максима.
— Я тоже этого хочу.
— Тогда давайте попробуем заново. Без ключей, но с пониманием.
— Давайте.
Когда я рассказала Максиму о разговоре с его матерью, он облегченно вздохнул.
— Значит, она действительно поняла?
— Кажется, да. Время покажет.
— Лена, спасибо тебе.
— За что?
— За то, что помогла мне повзрослеть.
— Мы вместе повзрослели.
— Да, вместе.
Прошло несколько месяцев. Свекровь действительно изменилась. Она стала звонить реже, приходить только по договоренности, и больше не требовала ключи. Наши отношения стали лучше, хотя и не идеальными.
— Знаешь, — сказала я Максиму однажды вечером, — я думаю, твоя мама наконец поняла, что мы взрослые люди.
— Да, и знаешь, что она мне сказала на прошлой неделе?
— Что?
— Что гордится мной. Что я стал самостоятельным мужчиной.
— Это прекрасно.
— И еще она сказала, что ты хорошая жена.
— Правда?
— Правда. Сказала, что ты помогаешь мне расти.
— Мы помогаем друг другу.
— Да, мы команда.
Я обняла его.
— Максим, а помнишь, что ты сказал в самом начале? Что нельзя заставлять выбирать между матерью и женой?
— Помню.
— Ты был прав. Но иногда нужно расставить приоритеты.
— И какие у нас приоритеты?
— Наша семья. Мы с тобой.
— Да, наша семья.
Вечером того же дня позвонила свекровь.
— Лена, — сказала она, — я хочу пригласить вас на ужин в воскресенье.
— Спасибо, Нина Петровна. Мы подумаем.
— Подумаете?
— Да, обсудим с Максимом и дадим ответ.
— Хорошо. Я поняла. Теперь все решения вы принимаете вместе.
— Да.
— Это правильно. Так и должно быть в семье.
