«У Машки и квартира, и дети, и муж с престижной работой!» — сказали они, глядя сквозь меня. Я не спорила. Просто вспомнила, как Машка писала мне ночью: «Я устала. Хочу исчезнуть». И подумала — может, у нас с ней больше общего, чем думает родня.
Меня зовут Варя, и вся моя жизнь — это бесконечное соревнование, в котором я никогда не побеждаю. По крайней мере, так считает моя семья. Особенно тётя Зина, которая на каждом семейном сборище не упускает возможности напомнить мне, что я — так сказать, серебряная медаль нашей семьи. Золотая, конечно же, у Маши.
Семейные обеды по воскресеньям у нас — традиция. Точнее, четырехчасовое представление, в котором у каждого своя роль. В этот раз собрались в новой квартире у Маши и Кирилла — их третья за пять лет брака.
Сначала у них была небольшая однушка, потом двушка для растущей семьи, а теперь — просторная трёхкомнатная в престижном районе. Очередной шаг вверх по социальной лестнице. Пока все восхищались дизайнерским ремонтом, я старалась не привлекать к себе внимания.
— Машенька, ты просто молодец! — восторгалась мама, проводя рукой по столешнице из какого-то итальянского камня. — И как только вы с Кириллом всё успеваете? И карьера, и дети, и ремонт…
Маша улыбалась. Она всегда улыбается, когда её хвалят. Эта улыбка — её способ скрыться.
— Да ладно, мам, — отмахнулась она, расставляя тарелки, — мы с Кириллом просто всё заранее продумываем.
Я почувствовала, как в животе что-то сжалось. Мы с Андреем тоже планировали. Три года назад. Планировали свадьбу, планировали детей, планировали путешествия. А потом перестали планировать что-либо, кроме графика работы.
— А ты, Варюша, всё в своей студии? — тётя Зина повернулась ко мне с той самой улыбкой, от которой хочется исчезнуть. — Всё увлекаешься своими травами?
— Я ландшафтный ботаник, тётя Зина, — в тысячный раз поправила я. — Работаю в компании по созданию экологичных городских пространств.
Но она уже не слушала. Никто не слушал. Потому что Кирилл как раз внёс на стол огромное блюдо с уткой.
— Утка по-пекински! — объявил он гордо. — Маша вчера полдня готовила.
Все восхищённо зааплодировали.
Помню, как в детстве мы с Машей пекли пироги с яблоками. Мне было восемь, ей — двенадцать. У меня пирог всегда получался неровным, а у неё — идеальным. «Ты просто неаккуратная», — говорила мама, разглядывая мой кривоватый пирог. А потом добавляла, глядя на Машин: «Вот у кого золотые руки».
С тех пор ничего не изменилось.
***
Андрей позвонил, когда я вернулась домой. В нашу съёмную квартиру, которую мы снимаем уже третий год. Мы оба считаем, что покупать жильё в кредит — это лишние обязательства. По крайней мере, так мы говорим друг другу.
— Как прошёл обед? — спрашивает он.
Я молчу несколько секунд, пытаясь подобрать слова, чтобы не выглядеть жалкой.
— Как обычно. Маша — звезда вечера, я — на втором плане.
Андрей вздыхает. Он устал от этих разговоров. Я тоже устала.
— Варь, давай поговорим, когда я вернусь? У меня тут срочный проект, клиент хочет презентацию уже к утру понедельника.
Конечно, у него срочный проект. Он всегда находит причину отложить разговор, особенно когда речь заходит о моей семье. Андрей работает инженером в компании по разработке систем умного дома. Талантливый, перспективный, но вечно загруженный. Мы редко видимся последнее время.
— Конечно, — говорю я и завершаю разговор.
***
Маша звонит на следующий день. Неожиданно.
— Привет, есть время поговорить? — её голос звучит иначе, когда рядом нет публики.
— Да, — отвечаю я, хотя мне нужно подготовить проект экоферм для школ города.
— Я хотела извиниться за вчерашнее, — говорит она. — За тётю Зину, за маму, за всех. Они не специально, просто…
— Просто что? — у меня внезапно пересыхает в горле.
— Просто они всегда такие. Считают, что путь к успеху только один. Дом, семья, карьера — всё как по учебнику.
Я молчу. Странно слышать такое от Маши. Она никогда прежде не была такой откровенной.
— Ты… в порядке? — спрашиваю я.
Пауза.
— Мы с Кириллом расстаёмся, — говорит она так тихо, что я еле разбираю слова.
Я не могу в это поверить. Идеальная пара. Идеальный брак. Идеальная жизнь.
— Что? Но… почему? Вчера всё выглядело…
— Идеально? — она невесело усмехается. — Варь, мы с Кириллом не спим в одной комнате уже полгода. Эта квартира — последняя попытка склеить то, что давно разбилось. Он… у него отношения на стороне. Уже год.
Я сажусь на диван. Новость ошеломила меня.
— Но вчера…
— Вчера мы играли спектакль. Ради родителей, ради детей, ради себя. Чтобы ещё раз почувствовать, каково это — быть семьёй. Перед тем, как всё закончится.
***
Когда мне было пятнадцать, а Маше девятнадцать, она выиграла городскую олимпиаду по математике. Родители устроили праздник. Пригласили всю семью, друзей, даже учителей. Я тогда тоже выиграла соревнования по легкой атлетике, заняла первое место в забеге на полтора километра. Но об этом упомянули мельком, между тостами за Машину блестящую карьеру.
Вечером она зашла ко мне в комнату и молча обняла.
— Я горжусь тобой, — прошептала она тогда.
Я не поверила. Мне казалось, она притворяется.
***
— Варь, ты дома? — Андрей возвращается раньше обычного. Я всё ещё сижу на диване, телефон лежит рядом.
— Что случилось? — он садится рядом, смотрит обеспокоенно.
Я рассказываю ему о разговоре с Машей. О том, что их идеальная жизнь — декорации. Что за кулисами — боль и одиночество.
— Знаешь, — говорит Андрей задумчиво, — мне всегда казалось, что ты слишком строга к себе. Сравниваешь свою реальную жизнь с их парадным фасадом.
Я смотрю на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.
— Ты думаешь, у всех есть две реальности? — спрашиваю я.
— Не у всех, но у многих, — Андрей берет меня за руку. — Особенно у тех, кто боится не соответствовать ожиданиям.
Он прав. Маша всегда была идеальной дочерью. Мне никогда не приходило в голову, что это могло быть так же тяжело, как быть вечно второй.
***
Я приезжаю к Маше на следующий день. Без предупреждения. Она открывает дверь — уставшая, с кругами под глазами. Без макияжа и дизайнерской одежды она выглядит совсем иначе. Настоящей.
— Привет, — говорю я, — есть время на кофе?
Мы сидим на её идеальной кухне и пьём кофе из идеальных чашек. Дети в школе, Кирилл на работе. Фасад всё ещё стоит.
— Помнишь, как мы в детстве играли в «секретики»? — неожиданно спрашивает Маша.
Конечно, я помню. Мы закапывали в саду маленькие сокровища — фантики, бусины, записки — и накрывали их стёклышком.
— Ты всегда писала в своих записках, что хочешь стать известным учёным, — говорит Маша. — А я писала, что хочу быть свободной.
Я смотрю на неё, не веря своим ушам.
— Но ты всегда стремилась к успеху, к признанию…
— Потому что этого ждали от меня, — Маша горько улыбается. — Быть идеальной — это не свобода, Варя. Это как клетка с красивыми стенами.
Мы молчим. За окном идёт дождь, капли стекают по стеклу, размывая город.
— Что ты собираешься делать? — спрашиваю я наконец.
— Начать заново, — отвечает она просто. — Впервые за долгое время попробовать жить для себя, а не для чужого одобрения.
***
Вечером мы с Андреем прогуливаемся по набережной. Холодно, но на небе множество звезд. Он держит меня за руку, как в самом начале наших отношений.
— Я думал о том, что ты рассказала, — говорит он. — О Маше, о том, как всё выглядит снаружи и изнутри.
Я киваю.
— И понимаешь, — продолжает он, — по-моему, мы с тобой настоящие. Может, у нас нет идеальной квартиры и карьеры, но мы никогда не притворяемся.
Это правда. Мы всегда были искренними. Ни перед кем не играли.
— Я хочу быть с тобой, Варя, — говорит Андрей, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. — По-настоящему. Без фасадов и ожиданий. Просто ты и я.
Я чувствую, как внутри меня что-то меняется. Словно лёд, который формировался годами, наконец тает.
— Я люблю тебя, — говорю я. — Именно за это.
***
Следующий семейный обед проходит в нашей съёмной квартире. Я настояла. Маша помогает мне на кухне, мы готовим простой, но вкусный ужин. Ничего вычурного. Никакой показухи.
Тётя Зина, конечно, не может удержаться от комментариев.
— Какая… уютная у вас квартирка, — говорит она, оглядываясь. В её голосе явное разочарование.
— Спасибо, — отвечаю я спокойно. — Нам с Андреем здесь хорошо.
Маша подмигивает мне из кухни. Она выглядит иначе — проще, спокойнее. Она рассказала родителям о расставании с Кириллом. Они были в шоке, конечно. Идеальная дочь, идеальная жизнь — и вдруг такой поворот.
— А что у тебя с работой, Варенька? — интересуется мама. — Всё в той же… компании?
— Да, — я ставлю на стол большое блюдо с запеканкой. — И знаете, что? Я получила повышение. Теперь руковожу проектом по созданию вертикальных садов для городских школ.
Мама удивлённо поднимает брови.
— Вот как? Это… интересно.
— Очень, — подхватывает Андрей, входя в комнату. — Варя делает невероятные вещи. Её проект может изменить облик города.
Он садится рядом со мной и берёт за руку. Открыто, без стеснения.
— Кстати, — добавляет он, — мы решили пожениться. Осенью.
В комнате повисает тишина. Я вижу, как мама переводит взгляд с меня на Машу, словно пытаясь понять новый расклад. Внезапно их идеальная дочь теперь одна с двумя детьми. А вечно отстающая Варя — успешный специалист с перспективами и любящим женихом.
— Поздравляю, — первой говорит Маша и поднимает бокал. — За Варю и Андрея!
Тётя Зина растерянно поднимает бокал, мама тоже. Папа улыбается — кажется, искренне.
— За вас, — говорит он. — Будьте счастливы.
Позже, когда все разошлись, мы с Машей моем посуду. Как в детстве.
— Знаешь, — говорит она, — я всегда тебе немного завидовала.
Я чуть не роняю тарелку.
— Ты? Мне?
— Да, — она улыбается. — Ты всегда была смелее. Выбирала то, что хотела, а не то, чего от тебя ждали.
— Но я же всегда была неудачницей в глазах семьи…
— Именно. И тебя это не останавливало. Ты жила своей жизнью, а не чужим сценарием.
Я никогда не думала об этом в таком ключе. Для меня это была не смелость, а неспособность соответствовать.
— А сейчас? — спрашиваю я. — Что ты чувствуешь сейчас?
Маша задумывается, вытирая руки полотенцем.
— Страх, — признаётся она. — И что-то новое. Впервые за долгое время я не знаю, что будет дальше. И от этого захватывает дух.
Мы обнимаемся, долго стоим так, держась друг за друга. Две сестры, такие разные и такие похожие. Каждая со своим путём, со своими ошибками и победами.
— У тебя всё будет хорошо, — говорю я ей.
— У нас обеих, — отвечает она.
***
Через полгода мы с Андреем женимся. Небольшая церемония, только близкие. Маша — моя свидетельница. Она привела на свадьбу своего нового друга, Олега. Простой, добрый человек, работает в городском парке. Никакого галстука, зато искренняя улыбка.
Тётя Зина, конечно, шепчется с кем-то в углу: «Он же просто садовник! После Кирилла-то…» Но Маше, кажется, уже всё равно. Она смеётся, танцует, выглядит живой. Настоящей.
Мама подходит ко мне перед отъездом в свадебное путешествие.
— Варя, — говорит она неловко, — я хотела сказать… Я горжусь тобой.
Я смотрю на неё, не зная, что ответить.
— Ты всегда была особенной, — продолжает она. — Просто я… не всегда это видела. Прости меня.
Я обнимаю её. Не за что прощать. Она такая, какая есть. Мы все учимся видеть друг друга по-настоящему.
***
Прошёл год. Мы с Андреем купили небольшой дом за городом. Не в ипотеку — накопили, продали его машину, я получила грант на развитие проекта. Дом требует обновления, но он наш. Настоящий, как и наша жизнь.
Маша с детьми часто приезжает к нам на выходные. Олег тоже. Они выстраивают отношения постепенно, без спешки. Без лишних ожиданий.
Семейные обеды теперь проходят по-другому. Без сравнений, без фальши. Тётя Зина всё ещё пытается иногда вставить шпильку, но мы с Машей только переглядываемся и улыбаемся.
Мы знаем настоящее. О себе, друг о друге, о жизни за фасадом.
И да, у нас с сестрой оказалось гораздо больше общего, чем думала родня.
Мы обе наконец-то стали сами собой.
