— Леночка, милая, ну я не знаю, как тебе и сказать, — Галина Семёновна тяжело опёрлась локтями на невысокий штакетник, отделяющий её двор от сада Гавриловых. — Вчера видела твоего Максима с Милой… Ну, с сестрой твоей. Они обнимались у нашего супермаркета!
Лена застыла посреди грядки, держа в руках садовый шланг. Тёплая вода продолжала вытекать и стекать в землю, а она сама как будто окаменела. Соседка-то была известна любительница приукрасить, но в таких вещах Галина Семёновна обычно держала марку, не выдумывая пустого.
— Обнимались? — переспросила Лена, словно сама не верила собственным ушам. — Вы уверены, Галина Семёновна? Может, Мила споткнулась, упала, а Макс её просто подхватил?
— Ах, милая, мои глаза в последнее время дурят, но не настолько же! Я ведь рядом была, яблоки-то свои продавала у входа. Сама видела, как они стояли, что-то шептали, и твой Максим её так… приобнял. Очень уж нежно.
— Да ладно… — Лена почувствовала, что голос дрогнул. — Наверняка ты ошибаешься.
— Ну-ну, — с лёгким укором отозвалась соседка, оглядела Лену поверх очков и пошла к себе во двор, унося свою корзинку с недозрелыми абрикосами.
Всё ещё стоя на месте, Лена перевела взгляд на мокрые стебли салата, обдумывая услышанное. «Соседка сказала, что видела моего мужа с моей сестрой. Обнимались…» Сердце неприятно сжалось, хоть она и пыталась списать слова Галины Семёновны на её привычку к преувеличениям.
— Может, и правда ошибается, — тихо повторила она самой себе, перекрывая воду, чтобы не залить грядку. — Но зачем мне это сказала?
Она была почти уверена, что в семье всё хорошо. Максим всегда был надежным, добрым, ответственным. И уж точно не стал бы так открыто «заговаривать зубы» её сестре, если бы что-то задумал. Но нервный холодок предательства уже начал закрадываться в душу.
Лена Гаврилова, сорок три года, спокойная и мягкая женщина, не привыкла к бурным семейным драмам. Жила она с мужем Максимом пятнадцать лет, и за всё это время ни разу не сталкивалась с изменами. Максим был инженером на крупном предприятии: аккуратный, рассудительный, немного педантичный. Лена ценила в нём надёжность и умение решать бытовые проблемы, не ломая себе и окружающим жизнь.
Всё бы хорошо, да только в последнее время у её младшей сестры Милы случился развод. Мила — жизнерадостная, энергичная, но горячая на язык женщина сорока лет. С бывшим мужем они разъехались, имущество поделили, но в доме Милы прорвало трубу, потом сломался бойлер, и начался долгий ремонт. Лене не хотелось оставлять сестру один на один с этими бедами, поэтому она часто просила Максима «присмотреть» за ходом работ. Максим помогал: то бригаду подгонит, то материалы со скидкой найдёт.
— Сестра же, — объяснял он. — Ты ведь сама просила помочь. Было бы странно её бросить, да?
Лена улыбалась, соглашаясь. Максим и Мила действительно регулярно созванивались и пару раз ездили за стройматериалами вместе. До недавнего времени это казалось обычным делом: семья помогает семье. Но после слов Галины Семёновны и намёков про «обнимались» Лена почувствовала странное беспокойство.
Она пыталась заняться домашней рутиной: сложила свежевыстиранное бельё, распланировала меню на неделю, протёрла пыль. Но постоянно видела перед глазами то, что описывала соседка: Макс «нежно обнимает» Милу. «Да нет, Галина Семёновна, наверное, всё преувеличила», — убеждала она себя, однако неприятное чувство под названием «ревность» уже раскрывало крылья внутри.
Под вечер, когда Максим вернулся, Лена спросила:
— Как там Мила? Опять ездил к ней?
— Да, — кивнул он. — Ей осталось пару перегородок докрасить, но там проблемы со шпаклёвкой. Я заскочил, показал ребятам, как надо. Потом в магазин заскочил, у нас сегодня акция на электроинструменты, думал дрель купить. Но купил только несколько свёрл.
Лене показалось, что муж как-то избегает прямого взгляда, хотя, возможно, это была лишь её напряжённая фантазия.
— Что-нибудь ещё? — спросила она, стараясь говорить будничным тоном.
— Да нет, в принципе всё, — отозвался Максим, переобуваясь в домашние тапочки. — Лен, ты чего такая хмурая?
— Нормально всё, — вздохнула она, пытаясь улыбнуться. — Просто устала… В огороде крутилась целый день.
Но в ту ночь, лёжа в постели, Лена долго не могла уснуть, прислушиваясь к тихому дыханию мужа. Её собственное сердце билось гулко, словно она бежала марафон.
Наутро, чуть оправившись от первой волны подозрений, Лена позвонила сестре:
— Мила, я хотела посмотреть, что у тебя с ремонтом, может, какой совет дам с выбором обоев, — попыталась она говорить небрежно.
— Приезжай, буду рада! — обрадовалась Мила. — Тут уже покрашено, но кое-где надо подправить. Заодно чаю попьём, поболтаем нормально.
В доме у Милы пахло строительной пылью и свежей краской. В прихожей валялись рулоны обоев, в углу лежали какие-то инструменты. Мила была в спортивных штанах и футболке, с заляпанными краской руками, но выглядела бодрой: видимо, перспектива обновлённого дома её радовала.
— У тебя тут настоящий фронт работ, — усмехнулась Лена, осматривая развороченную стену.
— Это точно, — Мила махнула рукой, приглашая на кухню. — Если бы не Максим, я бы тут вообще пропала. Он этих строителей подгоняет, как полководец. Правда, и я им уже надоела со своими «а это можно чуть светлее, а тут немного подправьте». Но зато всё движется! На следующей неделе, думаю, закончат.
Лена внимательно посмотрела на сестру:
— Часто Макс к тебе заезжает?
Мила пожала плечами:
— Ну, раз в несколько дней. Он больше созванивается, а приезжает, когда что-то решить надо. Тут то краску не ту завезли, то трубы не подходят. Да что ты так смотришь?
— Да… Галина Семёновна что-то говорила, будто видела вас «обнимающимися».
Мила круглые глаза сделала:
— Обнимающимися?! Да этот супермаркет возле её дома… Слушай, я только один раз там с Максом была: мы кирпич для забора смотрели. А «обнимание» — это, может, я споткнулась на скользком пороге, он меня поддержал. Ну, знаешь, в магазин «СтройДвор» мы заходили — там всё в пыли и грязи.
Лена глубоко вздохнула: сестра говорила ровно, без тени смущения. «Может, всё действительно не более чем недоразумение», — подумала она. И всё же в душе осадок остался.
После совместного чая, где Мила с жаром описывала, какие шторы и мебель собирается купить, Лена поехала домой. Она пыталась убедить себя, что переживания напрасны. Но на следующий день соседка снова подкинула «информацию», уже расплывчато намекнув: «Да они у тебя часто вместе, будто они семья, а ты — посторонняя». Сказано это было с таким ехидством, что Лена, хоть и выдавила улыбку, ушла в дом, окутанная облаком ревности.
Тогда-то она и позвонила подруге Наташе, поделиться сомнениями. Наташа была женщина «с огоньком», обожавшая любые авантюры.
— Лена, да какая там измена? Максим-то твой классический муж-правильный, да и с сестрой твоей дружны вы всегда были, — пробовала та успокоить Лену. — С другой стороны, если хочешь удостовериться, давай посмотрим. Сделаем контрольную «вылазку» к Миле.
— А если нас заметят? — Лена смущённо улыбнулась. — Представляю, как мы будем выглядеть.
— Зато узнаем правду, — усмехнулась Наташа. — Иди, бери свой зефирный плащ, а я надену очки потемнее — буду как в кино про сыщиков. Хоть повеселимся.
В назначенный день они «выслеживали» Максима у дома Милы. Наташа нелепо прижималась к забору, разглядывая окна, в итоге зацепилась веткой за шляпу и громко ойкнула, чуть не упав. Потом уронила смартфон, который с грохотом полетел на крыльцо.
— Ну вот, «спецагент», — шептала Лена с иронией в голосе. — Ещё немножко — и нас точно выведут на чистую воду.
Максим в тот вечер так и не появился, а дома у Милы было тихо. Из всей операции у них вышла только пара синяков от неуклюжих перемещений в тёмном палисаднике. Однако это лишь раззадорило тревогу Лены: «Раз не поймали — не значит, что ничего нет, — подумала она. — Может, они встречаются в другом месте».
Через несколько дней, когда к жене вдруг попал в почтовый ящик анонимный конверт с фотографией, нервы Лены окончательно сдали. На снимке была Мила, склонившаяся к Максиму в машине. Видно, что они улыбаются, а их лица в опасной близости друг к другу. Лена зарыдала, чувствуя себя преданной.
Она дождалась Макса с работы и буквально швырнула ему конверт:
— Ну объясни! — голос звучал резко, хоть и дрожал.
Максим взял фотографию:
— Да что это? Кто её сделал? Мила просила подвезти её с краской, вот мы сидим, разговариваем…
— Разговариваете, — процедила Лена. — И кто-то решил запечатлеть эти «разговоры» и отправить мне. Тебе это не кажется странным?
— Очень. Похоже на чью-то глупую провокацию. Лен, ну я не понимаю… Я всё время дома или на работе, или у Милы, но исключительно по ремонту. Когда бы я успел закрутить с твоей сестрой роман?
— Тебя нет часами дома! Я уже устала считать, сколько раз ты задерживаешься. Может, ты «крутишь» её, а я только и сижу, как дура, да верю в твои сказки?
— Да что за сказки, Лена?! — выдохнул Максим, сминая бумажный конверт в руке. — Ты же сама просила помогать ей, что теперь такое?
— Лучше признайся честно, если…
— Нечего признаваться! — он наотмашь поставил кружку на стол, чуть не расплескав чай. — Я пойду проветрюсь, не могу больше это выносить.
Лена осталась стоять, чувствуя, что внутри у неё всё опустошено. Слёзы накатывали волнами.
— Что со мной происходит? — шёпотом сказала она себе. — Я боюсь потерять мужа, я боюсь стать обманутой… Но почему именно сейчас всё рушится?
Словно во сне, она вспомнила давнее чувство — когда-то в юности ей один мальчик сильно нравился, но ушёл к её подруге, и это стало для Лены огромным ударом. «Может, эта старая рана дала о себе знать?» — мелькнуло в голове. Она всегда боялась предательства, но старалась об этом не вспоминать. И вот теперь прошлые страхи захватили её с удвоенной силой.
Наутро Лена собралась с духом и позвала сестру к себе домой. Решила, что откровенный разговор — единственный путь поставить все точки над i.
— Мила, пожалуйста, приходи. Надо поговорить. Макс тоже будет. Я больше не могу жить в этом хаосе сомнений, — голос Лены был усталым, надтреснутым.
Сестра долго отнекивалась, но в конце концов согласилась, заявившись к обеду. Максим пришёл чуть позже с сумкой продуктов — видимо, рассчитывал после разговора хоть как-то сгладить обстановку, приготовив что-нибудь вкусное.
За кухонным столом повисла напряжённая тишина. Лена, выпрямив спину, сжала руки на коленях, переводя взгляд с сестры на мужа.
— Я хочу услышать правду, — проговорила она наконец. — Только честно: есть ли между вами что-то, помимо ремонта?
Мила тяжело вздохнула и посмотрела на Максима. Он кивнул ей, будто давая «разрешение» сказать то, что они давно держали в секрете.
— Лена, — начала Мила, — мы действительно скрывали от тебя кое-что. Но не роман, а сюрприз на твой день рождения. Мы договорились закончить ремонт у меня и устроить там вечеринку. Ну знаешь, всё красиво, обновлённо, чтобы ты пришла и почувствовала: «Вот он, маленький праздник и отдых от рутины!»
— Я хотел, — включился Максим, — чтобы мы сделали тебе мини-отпуск. Позвать пару твоих подруг, чтобы тебе было приятно. Ведь последний год ты много заботилась и обо мне, и о Миле, и о нашем доме, а сама не отдыхала. Хотелось подарить тебе что-то особенное.
Сказав это, Максим опустил взгляд, словно в растерянности: сюрприз раскрыт, все усилия пошли прахом.
Лена сидела, будто окаменев, и только слёзы текли по щекам. С одной стороны, она ощутила огромное облегчение — её худшие страхи оказались ложными. С другой — ей стало нестерпимо стыдно за свою подозрительность, слежку, скандалы.
— Но… А эта фотография, да ещё анонимно присланная в конверте? — прошептала она, вытирая мокрую щёку.
— Мы сами не знаем, кто это сделал, — выдохнула Мила. — Может, какой-то любитель сплетен вроде твоей соседки. Или кто-то из моих рабочих, кому не понравилось, что мы их подгоняем. Люди бывают злыми…
Лена всхлипнула и посмотрела на Максима — в его глазах отражалась обида и усталость.
— Прости, Макс… Я… Я просто боялась. Думала, что потеряю тебя. Мне казалось, что всё вокруг говорит, будто вы вместе… — Голос Лены дрожал.
Максим накрыл её руку своей:
— Я понимаю. Но ты же моя жена, ты мне ближе всех на свете. Если бы я хотел изменить, я бы не стал делать это так открыто. И уж точно не с твоей родной сестрой.
— Ленка, — Мила тихонечко кашлянула. — Извини, что мы тебя втянули в эти недомолвки. Мы правда хотели сюрприз. Никто и представить не мог, что всё выльется в такое.
Тишина повисла, но это была уже не гнетущая, а облегчённая пауза. Лена поняла, что ей хочется плакать не от боли, а от радости, что всё обошлось. Она встала, обняла сестру, потом протянула руку Максиму. Тот вздохнул и, почти без улыбки, но с теплотой посмотрел на жену:
— Главное — теперь всё обсудили. Только давайте без таких скандалов в будущем…
— Обещаю, — кивнула Лена, чувствуя, как в груди медленно освобождается место для любви и доверия.
И в тот момент она вспомнила, как в детстве родители говорили им с Милой: «Если что-то не так — говорите, не копите». Теперь Лена поняла силу этих слов: доверять и говорить правду — значит сохранять семейное счастье.
Несколько дней спустя, в день рождения Лены, Мила и Максим всё же устроили маленькую вечеринку в отремонтированном доме: пусть сюрприз был и раскрыт, но Мила нашла другие способы «изумить» сестру. Накрыли стол с её любимыми блюдами — пирожки с яблоками, овощные салаты, большой вишнёвый торт со свечами. Пришли подруги Лены, среди которых была и «спецагент» Наташа, весело шутящая о своих комичных попытках шпионить.
Лена смеялась сквозь слёзы, обнимая сестру и мужа. Она вышла на крыльцо освежиться — дождь только что закончился, и в воздухе пахло мокрой травой. «Я открыла глаза, — подумала она, — и увидела, что самое важное в жизни — это не бояться доверять тем, кто рядом. Вовремя говорить о сомнениях, а не делать из них тайну. И тогда никакие сплетни не разобьют нашу семью».
Максим вышел вслед за ней, накинув ей на плечи свой пиджак. Лена взглянула на него с нежностью — всё же есть в нём та надёжность, которая когда-то покорила её сердце.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он, прижимаясь к ней.
— И я тебя, — ответила Лена.
В окна дома пробивался тёплый свет, слышался смех гостей. Мила уже звала их обратно к праздничному столу. Чувство умиротворения и радости окутало Лену, окончательно стирая печальные воспоминания последних недель.
«Мы вместе прошли через сомнения, — думала она, — и теперь наша семья только крепче. Потому что настоящая любовь, проверенная на прочность, не рассыплется от чьих-то злых слов».
