Инга вошла в квартиру, хлопнув дверью так, что старая латунная ручка пискнула, как кошка, наступившая на собственный хвост. Башмаки она не сняла — просто прошла по коридору, оставляя за собой следы мартовской слякоти. Слякоть, как выяснилось, шла не только с улицы. В доме она расползалась быстрее.
В квартире стояла странная тишина. Не уютная, не домашняя — такая, как в дешёвых мотелях, где постояльцы боятся даже кашлянуть. Инга сняла пальто, кинула на стул и открыла шкафчик в прихожей. Пусто. Пошла к тумбочке — пусто. Ящик в комоде, где лежали запасные ключи — тоже. Никаких ключей.
— Ну и чёрт с ними, — буркнула она и, словно нарочно, села на диван с грязными ботинками. — Я тебя тоже, Кирилл, потеряла. Заметил?
Но он не слышал. Он вообще последнее время ничего не слышал. Ни её слов, ни её усталости, ни её раздражения. Зато слышал сестру. Каждый чёртов день.
Кирилл пришёл спустя двадцать минут. Подозрительно быстро, будто стоял у подъезда и ждал момента, чтобы красиво войти. Как на хреновом спектакле, где он — герой второго плана, но всё ещё надеется получить аплодисменты.
— Инга, привет. Ты рано.
— А ты запыхался. Что, с третьего этажа быстро бежал? Или с кухни?
Он покраснел. Промолчал. Снял куртку, положил аккуратно, как будто был воспитан в семье лордов, а не в доме, где младшие били старших за пульт от телевизора.
— Где ключи?
— Какие? — Кирилл попытался сделать лицо дурачка. Получилось слишком хорошо. Хотелось ударить.
— От квартиры. Запасные. Которые в синем конверте лежали. Которые ты, помнишь, спрятал, когда к нам Анастасия приехала, и я сказала, что нечего им тут делать. Где, Кирилл?
Он сел рядом. Пахло дешевым кофе и чужим парфюмом. Женским.
— Я им отдал. Временно. Там с арендой у них что-то не сложилось. Поживут пока у нас.
Инга выпрямилась, как при ударе током.
— Что значит «поживут»? Ты серьёзно? А меня ты спросил? Это моя квартира, Кирилл. Купленная до тебя, во время тебя, и, судя по всему, после тебя тоже будет моей.
— Ну, не начинай. Мы же семья.
— Семья? — она рассмеялась. — Твоя сестра меня терпеть не может. А её Денис вообще считает, что я села тебе на шею. С чего бы это вдруг?
— Ты преувеличиваешь, — пробормотал он.
— А ты преуменьшаешь. Ты вообще в последнее время что-нибудь делаешь кроме того, что ходишь у неё на поводке?
Он встал. Начал нервно ходить по комнате.
— Ты всё утрируешь. Они просто немного поживут. Всего неделю.
— Неделю? Угу. Как тогда, когда она «переехала на пару дней», а потом её тапки полгода в ванной лежали. Кирилл, я не против помощи, но не такой! Не в мой счёт!
Он подошёл ближе. Его голос стал тише, но от этого только противнее.
— У них сейчас сложный период. Дениса уволили. Анастасия беременна. Им тяжело. Ты бы могла войти в положение.
— Беременна? — Инга подняла глаза. — Серьёзно? Вот это поворот. Ты в курсе, что они вчера пиво у подъезда хлестали? Беременная у тебя. Угу.
— Инга…
— Не «Инга»кай. Ты же даже не сказал, что ключи отдал. Это мой дом. А ты отдал мои ключи — без моего согласия. Твоей сестре, которая даже «здравствуйте» через раз говорит. Ты вообще нормальный?
Кирилл подошёл вплотную.
— Ну не выгонять же их на улицу. Это же не по-людски.
Она рассмеялась. Сухо и зло.
— По-людски — это предупреждать жену. А не действовать, как шпанёнок на районе. Ты чьей семьёй себя считаешь, а?
— Ты им больше, чем мне доверяешь, Кирилл. Мне кажется, я тебе даже завидовать начинаю. Вот ты — можешь всё, а я — только ужин готовить. Ты бы мне ключи от сердца своего так легко отдал, как от квартиры?
Он не ответил.
Тогда она подошла и, не сдержавшись, толкнула его в грудь. Он отшатнулся. Не от силы — от шока. Удивился, как будто впервые увидел её злой.
— Ты охренел, Кирилл. И они охренели. Эта квартира — моё. Я работала, пахала, терпела твою маму, твою сестру, и тебя. Я не какая-то там подстилка. Я человек. Понял?
Он стоял, молчал. Смотрел в пол.
И тут в замке повернулся ключ. Инга вздрогнула. Дверь открылась, и на пороге стояла Анастасия. В спортивках и с пакетом из «Пятёрочки».
— Ну чё, где жить-то будем?
Инга медленно повернулась к Кириллу.
— Вот и приехали.
***
Инга смотрела на Анастасию, как хирург на аппендикс, который давно пора вырезать, но пациент всё ещё сопротивляется. Спокойно. Без эмоций. Ни всплеска, ни истерики. Только пальцы подрагивали, тонко, будто в них застряли молнии.
— Ну чего, я могу в зал? — Анастасия прошла мимо с пакетами и гулко бухнула их на стол. — Мы сегодня купили туалетную бумагу. И соль. Представляешь, соли не было. Это вообще нормально?
Инга медленно села.
— Ненормально, — выдохнула она. — Соли нет, ключей нет, мужа вроде как тоже… весело, девочки.
Анастасия проигнорировала. Кирилл промолчал. Инга смотрела на него, как на человека, которого влюблённо хоронишь. Всё ещё жалеешь, но уже знаешь, что закопаешь с головой.
— Ну чё, мне тогда вещи в спальню отнести? А то в гостиной, конечно, тоже норм, но спать рядом с телевизором как-то не айс.
— Да, конечно, Настя, — сказал Кирилл быстро. Слишком быстро. — Там плед, постельное бельё. Всё есть.
Инга встала.
— Я на кухню, — бросила она через плечо. — Кофе хочешь, Кирилл?
— Да, налей. С сахаром.
— Ага. Ещё я тебе жизнь налью. Чужую. Сверху пенкой.
На кухне Инга открыла окно. Март дышал не по-весеннему. Противный, влажный, как холодный поцелуй бывшего, которого всё никак не забудешь. Она вытащила телефон.
— Ало, Лёша? Это Инга. Привет. Слушай, ты ведь всё ещё работаешь риэлтором?
Лёша был старым знакомым. Не другом — так, бывшим одноклассником, с которым пару раз пересекались в баре и на кладбище. У него было что-то скользкое в голосе, но и в такие моменты лучше свои змеи, чем чужие крысы.
— Ин, ну да. Работаю. Даже без выходных. Что-то случилось?
— Нужен один… спектакль. Ты — покупатель. Квартира — моя. Актёры — придурки в халатах. Сделаешь?
— Ну, я люблю театральные постановки, ты ж знаешь… Что делать-то надо?
Инга обвела взглядом кухню. Чужой теперь, будто она в гостях у себя самой.
— Хочу услышать, как они эту квартиру продают. Моё жильё. Без меня. Хочу, чтобы им показалось, что их мечта сбылась. Прямо до слёз. А потом… потом будет финал.
— А потом ты что? Копов вызовешь?
— Потом я вспомню, кто я такая, Лёша. Поможешь?
— Да. За бутылку виски и сеанс психотерапии.
— Да хоть с массажем простаты. Только сделай, как надо.
Она вернулась в гостиную. Анастасия уже устроилась на диване, разложив косметичку. Денис появился из ванной, с полотенцем на шее, будто в спортзале.
— О, Инга, привет! Мы тут душ проверили. Работает!
Ага. Работает. А скоро на вас с потолка польётся не вода, а кипяток. Я уже включила газ, вы просто не слышите, как он шипит.
— Хорошо, что работает, — улыбнулась она. — Я тут подумала. Действительно, чего я кипишую? У вас сложная ситуация. Я это понимаю. Вы — семья Кирилла. Значит, и моя. Живите сколько хотите.
Кирилл, не веря своим ушам, обернулся.
— Правда?
— Правда, любимый. Ты же говорил: «мы семья». Ну, и пусть будет так. Давайте жить дружно.
Анастасия прищурилась. Не верила.
— Серьёзно?
— Абсолютно. Только одну вещь прошу. Не вздумайте устраивать тут движуху. Никаких вечеринок, никаких подозрительных гостей. Ну и… если вдруг кто придёт смотреть квартиру — не пугайтесь. Я думаю, может, её продать. Всё равно жить в такой обстановке… тяжеловато.
Кирилл застыл.
— Продать?
— Ага. Всё равно у меня есть другая квартира. В наследство от бабушки. Просто раньше не хотела переезжать. А сейчас вот — подумала. Может, пора.
Настя переглянулась с Денисом. В глазах — аж блеск. Примитивный. Денежный.
— Ну давайте, клюйте. Клюйте, птенчики. Я вас накормлю… грязью, которую вы сами же из меня вылили.
Через день Инга вернулась с работы раньше. Лапша в холодильнике — чужая. Вино на столе — пустая бутылка. Денис ковыряется в ноутбуке. Настя красится перед зеркалом.
— Вы чего такие нарядные?
— А, так… — Анастасия закусила губу. — У нас встреча. С одним интересным человеком.
— А, риэлтор?
— Ну да. Приценимся. Вдруг реально можно выгодно продать. — Она вдруг осеклась, заметив лицо Инги. — В смысле… ну, ты же сама сказала…
— Конечно. Пусть заходит. Удачной сделки.
Она ушла в свою комнату. Достала блокнот. Записала:
Проверить документы
Подготовить договор купли-продажи фейковый
Уведомить нотариуса
Звонок Лёше — подтвердить время
Игра началась.
Отлично. Сейчас всё начнёт гореть — и не только от стыда.
***
Лёша приехал на показ с опозданием. Это было частью плана — нервировать, усилить ощущение реальности. Инга спряталась в гардеробной. Там было душно, пахло чужими куртками, вонючим мужским одеколоном и чем-то ещё — как будто предательство имеет свой аромат.
Лёша громко вошёл:
— Добрый вечер, я — Алексей, агент агентства «Гранд-СтройИнвест». Вы — Анастасия?
— Да-да, здравствуйте! — защебетала та, натянув на лицо самую лживую из своих улыбок. — Проходите, вот, квартира. Трёшка, кухня пятнадцать, балкон застеклён, всё как надо.
— А кто собственник? — Лёша уже листал фейковое досье, которое Инга заранее ему передала.
— Ну… — Настя глянула на Дениса. — Мы. То есть… родственники. Документы на доверенности. Всё оформим без проблем. Мы уже консультировались.
— Ясно. А можно глянуть доверенность?
— Ну, это позже. Сейчас просто посмотрите. Тут такие окна, свет! А если стену снести — вообще студия получится! Модно, дорого, богато!
Лёша прошёлся по квартире, цокая языком.
— А жильцы? Есть кто-то прописанный?
— Только моя дура… — Настя вовремя осеклась, но было поздно.
— Кто?
— Женщина. Инга. Но она вообще не при делах. Мы её выживем. Через нотариуса. Есть одна схема…
О, отлично, пошли по плану. Давай, давай, Настенька. Говори громче, я записываю.
Инга затаила дыхание. Телефон в её руке писал видео. Она слышала, как билось её сердце. Как гремело внутри всё то, что она слишком долго держала под замком.
— Через какую схему? — спокойно спросил Лёша.
Денис включился:
— Есть тема — ускоренное отчуждение собственности по договору займа. Мы ей бумажку подсунем, скажем, типа, временно нужно оформить, потом всё вернём. Ну или она сама уйдёт, когда поймёт, что проиграла. Она мягкая. Слишком мягкая. Такие долго не живут.
— Гениально, — кивнул Лёша, — а не боитесь, что она узнает?
— А чё узнает-то? — фыркнула Настя. — Мы ей в уши мёд льём каждый день. Она уже думает, что мы семья. Ага, щас.
И тут дверь гардеробной открылась. Медленно, со скрипом. Как в дешёвом триллере. Только это не кино.
Инга вышла.
Молча. Ровно. В чёрной майке и джинсах. Без макияжа. С лицом человека, который только что вышел из собственной могилы — и решил, что пора мстить.
— Продолжайте, — сказала она. — Очень интересно. Особенно про «бумажку» и «слишком мягкую». А ещё про «через нотариуса». Вы так красиво всё рассказали. Прямо как в сериале.
Анастасия побелела. Денис уставился на неё.
— Э… ты как здесь оказалась?
— Да я всегда была здесь. Только раньше — с закрытыми глазами. А теперь, извините, нихуя не вижу смысла молчать.
— Инга, подожди… — начал Кирилл, появившись из кухни с чашкой кофе.
Она вырвала у него чашку и выплеснула прямо на пол.
— Это не кофе, Кирилл. Это то, что ты сделал с нашей жизнью. Горячо. Горько. И никому не нужно.
— Ты всё не так поняла… — промямлил он.
— Я всё поняла. Абсолютно. Вы хотели продать мою квартиру. Втихаря. Через риэлтора, через «схемы», через меня. А теперь я продаю вас. Без документов. Просто выставлю за дверь. С чем пришли — с тем и уходите.
— Это шантаж! — заорала Настя.
— Это правда. — Инга подняла телефон. — Всё записано. Со звуком. В хорошем качестве. И, между прочим, с вашим враньём. В суде будет весело.
— У тебя ничего не выйдет. Ты не докажешь, что мы…
— Что вы кто? Мошенники? Докажу. Сама и подпишешься. Если не хочешь, чтобы завтра это видео оказалось у твоего начальника в мэрии.
Настя осела на диван. Денис стоял, как столб. Кирилл медленно положил руки на стол, будто сдался.
Инга подошла к нему вплотную.
— Я тебя любила, Кирилл. Всерьёз. А ты променял меня на свою змеиную сестру. Ради какой-то дешёвой схемы. Что ж, теперь я — схема. И ты будешь по ней жить. Только не в этой квартире.
— Инга, давай поговорим…
— Мы уже поговорили. У тебя был шанс. А теперь — съезжайте. Сегодня. До двенадцати ночи. Не успеете — вызову участкового. А ты, Кирилл, можешь остаться. Но только если снимешь квартиру где-то. У себя в голове, например.
Она развернулась и вышла из комнаты.
В коридоре Лёша поймал её за руку.
— Ты… зверь. В хорошем смысле. Я прям офигел.
— Это я ещё ласково. Я просто устала. Теперь — они будут уставать.
Он кивнул.
— Слушай, а может… поужинаем как-нибудь? Не как агент с заказчицей. А как два человека, которым надо выпить за свободу?
Инга усмехнулась.
— Позвони мне, когда я выброшу из квартиры последний пакет с их трусами. Тогда поговорим.
***
Инга проснулась в пять утра. Без будильника. Без тревоги. Просто в голове прозвенело: сегодня — день очищения.
В квартире стояла мертвая тишина. Ни топота Дениса, ни звона Анастасииной ложки о чашку с «овсянкой для правильных людей», ни дежурного бормотания Кирилла по телефону. Три тени спали в своей последней ночи в её жизни. Даже не подозревая, что уже не хозяева здесь.
Инга поднялась, натянула тёплый свитер, включила ноутбук. За ночь юрист прислал полный пакет документов: уведомление о выселении, заявление о мошеннических действиях и доверенность на действия её адвоката.
Всё было готово. Осталось одно — нанести удар.
— Инга, ну мы не успели за ночь всё собрать, — пожаловалась Настя, глядя на неё, как кот на сапожника. — Дай нам ещё день. Ну один!
Инга сдержанно кивнула.
— Хорошо. Но с условием.
— Каким? — оживился Денис.
Она достала папку.
— Вы подпишете признание. В простой форме. Что пытались продать квартиру без согласия собственницы, через поддельное доверенное лицо. В обмен я даю вам сутки на выезд. Без суда. Без участкового. Без позора.
— Ты чё, с ума сошла?! — выругался Денис. — Это шантаж!
— Нет. Это бартер. — Инга смотрела спокойно. — У меня есть запись. Есть свидетели. И есть реальный адвокат. Вы — пустое место. Без прописки. Без прав. Только с поганым нутром и больной фантазией о «схемах».
Настя металась. Кирилл молчал. Он не ночевал дома. Сбежал. Как трус.
И слава богу.
— Если вы не подпишете — завтра это видео уедет в полицию. А оттуда в прокуратуру. Можете сами погуглить, сколько дают за попытку рейдерства. Я подожду.
Она достала ручку и положила рядом с бумагой.
Настя взяла её первой. Почерк у неё был кривой, как её душа.
В три часа Инга вызвала грузчиков. Те не задавали вопросов — просто выгружали коробки с вещами на улицу.
Настя стояла в подъезде, закутанная в пуховик, и курила, как проклятая.
— Ты горишь, Инга. Ты прямо вся горишь внутри. Это опасно.
— Опасно было раньше. Когда я молчала. Сейчас — безопасно. Для меня.
— Ты думаешь, ты выиграла? — прошипела она. — Ты осталась одна. В пустой квартире. С никому не нужной свободой.
Инга засмеялась. Громко. До дрожи в животе.
— Это не свобода никому не нужная. Это свобода, которую я купила за предательство, боль и холод. А знаешь что? Я бы ещё раз это всё прошла. Только чтобы увидеть, как тебя грузят в этот «Фольксваген».
Денис молча швырнул последний чемодан в багажник и хлопнул дверью.
— Увидимся, сучка.
Инга кивнула:
— Только в суде.
Через два дня к Инге пришёл курьер.
Большая коробка. Внутри — стопка писем, пара старых альбомов, медаль Кирилла за «пятилетку без больничных», и… кольцо. То самое. Обручальное. Которое он снял, когда начал играть в семью с сестрой.
Записка от руки:
«Ты победила. Но я всё равно тебя люблю. Прости. Кирилл.»
Инга закурила. Села у окна. Смотрела, как по улице идёт женщина с коляской, мужик в костюме с пивом и бабка с собакой без зубов. Жизнь шла. Всё, как всегда. Только теперь — без предателей.
Она взяла кольцо. Подержала в руке.
А потом открыла окно и выбросила его в снег.
Финал
В квартире было тихо. Просторно.
Инга пошла на кухню, поставила чайник.
И вдруг — раздался звонок. На телефон.
Лёша.
— Ну что, освободилась?
Инга улыбнулась.
— Только что. Где будем пить шампанское за свободу?
— Там, где начнётся твоя новая жизнь.
