Вика смотрела в окно и думала: «Вот скотина».
Нет, не про щенка. Про мальчишку, который таскал его за лапы по двору. Овчарочка маленькая — месяца четыре от силы, а этот оболтус. Десять лет пацану, а мозгов — с горошину.
— Мам, смотри! — орал он на весь двор. — Он же как настоящий волк!
И давай щенка за морду хватать. А тот скулит, пытается вырваться. Мать выглядывает с балкона:
— Ваня, аккуратнее! Сломаешь еще!
Сломаешь. Как игрушку какую.
У Вики аж зубы сводило от злости. В школе проработала тридцать лет, детей повидала всяких. Но когда животных мучают — это у неё прямо в душе что-то переворачивается.
Месяц так продолжалось. Каждый день одно и то же: мальчишка выволакивает щенка во двор, «играет» с ним, как с плюшевой игрушкой. То за хвост подергает, то заставляет через палку прыгать. А пёсик худеет на глазах. Шерсть тусклая стала, глаза грустные-прегрустные.
Родители? А им что. Ребёнок доволен — и ладно. Мол, пусть развивается, ответственность воспитывает.
Какая нахрен ответственность, если кормят от случая к случаю?
А потом Ваня увлёкся велосипедом. Новый ему купили, горный, с переключателями. И щенок оказался ненужным. Просто забыл про него. Как про старую игрушку, которая надоела.
Пёсик сидел у подъезда дни напролёт. Тощий, жалкий. Люди проходили мимо — кто с жалостью глянет, кто отвернётся. А толку?
Вика выдержала неделю. Потом спустилась во двор, подошла к матери Вани:
— Если собака вам не нужна, отдайте мне.
Та даже не удивилась:
— А, этот? Да забирайте! Надоел уже. Только лает по ночам, соседи жалуются.
Вот так. Без сожаления. Без «а может, подумаем». Просто — «забирайте».
Вика присела рядом со щенком. Тот поднял морду, посмотрел. И будто понял: наконец-то. Наконец-то кто-то видит в нём не игрушку, а живое существо.
— Пойдём, мальчик, — тихо сказала она. — Теперь ты — Арчи. И теперь у тебя есть дом.
Первую неделю Арчи боялся всего.
Дверей. Голосов. Резких движений. Когда Вика протягивала руку — он съёживался, будто ждал удара. Спал только под диваном, в самом углу. Ел быстро, судорожно — как будто еду могли отобрать.
— Ну что они с тобой делали, бедняжка? — шептала Вика, наблюдая, как он дрожит от каждого шороха.
А во дворе соседки перешёптывались:
— Зачем ей это? В её-то возрасте. Одинокая женщина, собака — только лишние хлопоты.
— Да состарилась, видно. Маразм начинается.
Ага. Маразм.
Вика слышала эти разговоры и усмехалась. Они не понимали. После смерти мужа, когда дети разъехались кто куда, в квартире стояла такая тишина, что хотелось выть. А тут — живое, дышащее существо. Которому она нужна.
Месяц прошёл. Арчи начал доверять.
Сначала перестал прятаться под диваном. Потом начал подходить, когда звала. А однажды утром Вика проснулась и обнаружила его у своих ног — спал, свернувшись калачиком.
— Ну вот, — сказала она, осторожно почёсывая за ухом. — Вот и договорились.
Режим у них установился железный.
Семь утра — подъём. Завтрак. Прогулка во двор — коротенькая, минут на пятнадцать. Потом Вика шла за продуктами, а Арчи ждал дома. Обед строго в час дня. Вечерняя прогулка — подольше, в парк.
— Сидеть! — говорила Вика.
Арчи садился.
— Дай лапу!
Протягивал лапу.
— Голос!
Лаял — не громко, воспитанно.
Умный оказался пёс. Страшно умный. Команды схватывал на лету. А главное — слушался. Не потому, что боялся, а потому что понимал.
Вика с ним разговаривала. Как с человеком.
— Пойдём в магазин? — спрашивала утром.
Арчи вилял хвостом — да, пойдём.
— Дождь на улице. Посидим дома?
Арчи укладывался на коврик — посидим.
Соседка Люба как-то встретила их у подъезда:
— Вика, ты что, помолодела будто? Глаза-то как горят!
И правда. Зеркало не врало — щёки порозовели, походка стала пружинистей. Даже причёску новую сделала. Первый раз за три года после похорон.
— Это всё он, — говорила Вика, глядя на Арчи. — Мой спаситель.
А пёс рос. И рос быстро.
Через полгода из тощего щенка превратился в настоящего красавца. Чёрно-рыжий, с умными карими глазами. В парке бабушки останавливались:
— Ой, какой красивый! Породистый небось?
— Породистый, — с гордостью отвечала Вика. — Немецкая овчарка.
— А дрессированный?
— Ещё как!
И правда — Арчи был образцом воспитанности. На прогулке шёл рядом, без поводка. Других собак не трогал. На людей не лез. Но охранял — это да. Стоило кому-то к Вике слишком близко подойти, Арчи вставал между ними. Молча. Просто стоял и смотрел. И всем сразу становилось понятно — лучше отойти.
— Телохранитель у вас, — смеялись знакомые.
— Друг, — поправляла Вика. — Настоящий друг.
Вечерами они сидели на диване — Вика с книжкой, Арчи рядом, положив морду ей на колени. И телевизор не нужен был. И никого в гости звать не хотелось.
Полная гармония.
А во дворе Ванька иногда останавливался, глядел на них. И в глазах — завистливо так, тоскливо. Велосипед-то сломался через месяц. А новый не покупают — дорого.
— Тетя Вика, — окликнул он как-то. — А можно я Арчи поглажу?
Вика посмотрела на мальчишку. Потом на пса. Арчи сидел спокойно, но настороженно.
— Можно, — сказала она тихо. — Только осторожно. И по голове не бей. Он этого не любит.
Ванька протянул руку. Арчи понюхал, позволил погладить. Но от прежней фамильярности — ни следа. Держался с достоинством.
— Хороший, — сказал мальчишка грустно. — Жалко, что я его тогда отдал.
— Тогда ты был маленький, — ответила Вика. — А теперь подрос. И понимаешь разницу между живым существом и игрушкой.
Так прошёл год. Лучший год в жизни Вики за последние пять лет.
А потом случилось удивительное.
Началось с мелочей.
Неделю назад в их районе стали пропадать вещи. У кого-то с балкона белье сняли. У кого-то велосипед из подъезда увели. Мелочёвка, в общем. Но неприятно.
— Бездомнце, — говорили в очереди в магазине. — шастают.
— Да какие бездомные, — возражала продавщица. — Алкаши местные. Им на выпивку нужно.
Вика слушала и думала: хорошо, что Арчи есть. С ним спокойнее.
А в тот вечер — суббота была, двадцать третье октября — что-то в воздухе чувствовалось тревожное. Арчи весь день был беспокойный. То к двери подойдёт, принюхается. То к окну. Уши торчком.
— Что ты, мальчик? — спрашивала Вика. — Что-то не так?
Пёс смотрел на неё и скулил тихонько. Будто предупреждал.
Легли спать как обычно — в одиннадцать. Арчи устроился на коврике рядом с кроватью. Но сна не было. Ворочался, вздыхал.
А в половине третьего ночи Вика проснулась от странного ощущения. Тишина в квартире. Но какая-то необычная.
Арчи лежал рядом с кроватью. Но не спал. Лежал неподвижно, а глаза — открыты. И уши торчком.
— Арчи? — шепнула Вика.
Пёс медленно поднял голову. Посмотрел на неё. И в глазах — такая концентрация, такая готовность.
А потом они услышали.
Шорох. Еле слышный. Из коридора.
Арчи встал. Бесшумно. Как кот. Мышцы напряглись, шерсть на загривке поднялась.
Шорох повторился. И ещё раз.
Кто-то был в квартире.
Сердце у Вики колотилось так, что, казалось, сейчас выскочит. Первая мысль — позвонить в полицию. Потянулась к тумбочке, где лежал телефон.
И в этот момент дверь в спальню начала медленно приоткрываться.
Арчи увидел это раньше Вики. Секунду стоял неподвижно — чёрная тень в лунном свете из окна. А потом…
Такого лая Вика от него никогда не слышала. Дикого. Первобытного. Это был не домашний пёс — это был волк, защищающий свою стаю.
Арчи кинулся к двери как снаряд. Весь коридор загремел — словно стадо слонов пронеслось.
— Мать твою! — заорал чужой голос. — Собака!
Топот. Грохот. Ещё один голос:
— Бежим отсюда!
Арчи лаял не переставая. Злобно. Яростно. Вика слышала, как он носится по коридору, по прихожей. Слышала, как хлопнула входная дверь. Как затихли шаги на лестнице.
А пёс всё лаял. Пока не убедился — враги ушли.
Потом вернулся в спальню. Подошёл к кровати. Положил морду Вике на руку.
— Арчи, — прошептала она. — Мой хороший. Мой защитник.
А утром приехала полиция.
Оказалось, замок входной двери взломали — криво, топорно. Видно, неопытные были. Или под чем-то.
— Хорошо, что собака у вас, — сказал участковый, оглядывая квартиру. — А то бы обчистили подчистую.
Вика кивала и гладила Арчи. Тот сидел рядом спокойно, но глаза всё время следили за участковым. На всякий случай.
— Славный пёс, — одобрил милиционер. — Породистый. Где взяли?
— Нашла, — тихо ответила Вика. — Точнее — он меня нашёл.
Когда полиция уехала, во двор высыпали соседи. Все разом.
— Вика! Ты как? Не пострадала?
— Мы лай слышали! Думали, что-то случилось!
— А воров видели?
— Двое было, — рассказывала Вика. — Молодые. Арчи их прогнал.
Люба, соседка с третьего этажа, покачала головой:
— Повезло тебе, что такой защитник есть. А мы-то говорили — зачем тебе собака в твоём возрасте.
— Теперь и нам хоть собаку заводи, — признался дядя Коля из соседнего подъезда. — Времена какие страшные стали.
Вечером Вика сидела на диване, а Арчи лежал рядом, положив голову ей на колени. За окном садилось солнце.
— Знаешь, мальчик, — говорила она, поглаживая его по голове. — Все думают, что я тебя спасла.
Арчи поднял глаза. Умные. Преданные. Понимающие.
— А на самом деле это ты спас меня. Не только сегодня ночью. А вообще. Спас от одиночества. От тоски. От ощущения, что никому не нужна.
Пёс тихонько заскулил. Будто соглашался.
— Ты — моё счастье, — шепнула Вика. — Моё чудо.
А на улице зажигались фонари, и жизнь шла своим чередом. Но для Вики и Арчи она навсегда изменилась. Теперь они знали точно — они нужны друг другу. И что бы ни случилось, они справятся.
Через месяц после той ночи в их дворе всё изменилось.
Во-первых, воров поймали. Оказались местными — Вика их в лицо не знала, но участковый сказал, что это рецидивисты. Арчи, значит, настоящих преступников прогнал. Герой.
Во-вторых, слух о том, как пёс защитил хозяйку, разошёлся по всему району. И теперь к Вике относились по-другому. С уважением. Раньше была «одинокая пенсионерка с третьего этажа», а стала «хозяйка той самой овчарки».
— Тётя Вика! — кричал теперь Ванька, завидев её во дворе. — А можно с Арчи погуляю?
— Только не дёргай его, — отвечала она строго.
Мальчишка старался. И Арчи его терпел — видно, простил окончательно.
А вот родители Вани. Те после истории с ворами притихли. Мать даже подошла как-то:
— Вика Петровна, извините нас. За то, что тогда, ну, на щенка забили. Не подумали.
— Да что вы, — ответила Вика. — Всё к лучшему. Мне судьба подарок сделала.
И это была правда.
Потому что теперь, когда она шла по улице с Арчи, люди оборачивались с восхищением — «Смотри, женщина с какой красивой собакой».
В магазине продавщицы спрашивали:
— Как дела у вашего защитника?
А Люба с третьего этажа завела себе щенка. Дворняжку из приюта.
— Ты меня вдохновила, — призналась она. — Думаю: если Вика справляется, то и я смогу.
Арчи к новой славе относился спокойно. Он вообще был философ — этот пёс. Утром шли гулять, он важно выступал рядом с Викой, а вечером лежал у её ног и смотрел в глаза. Такими глазами — полными любви и благодарности.
И теперь, когда соседи говорили: «Повезло вам с такой собакой», Вика только улыбалась.
Да. Повезло.
Но не с собакой — с другом.
