Леонид смотрел на Жульку и думал: ну что за чёртова проблема свалилась ему на голову? Ну зачем бабушка, царствие ей небесное, конечно оставила ему эту старую, облезлую собаку?
— Ты чего на меня так смотришь? — буркнул он, закуривая третью сигарету за полчаса.
Жулька молчала. Только хвостом чуть-чуть махала. Будто понимала.
А Леонид не понимал. Совсем. Как можно было всю жизнь возиться с этим четвероногим комком проблем? Корм покупать, к ветеринару таскать, убирать за ней. Фу!
— Слушай, девочка, — он присел на корточки, но Жулька вдруг отвернулась. — Не дуйся. Я же не виноват, что так получилось.
Получилось — это мягко сказано. Получилось так: квартира досталась ему, а с ней весь этот зоопарк из одной собаки. Миски, поводок, какие-то лекарства на полке.
И что теперь? Всю жизнь быть нянькой?
— Не выйдет, — сказал Леонид вслух и затушил сигарету. — Извини, но не выйдет.
Вечером он принял решение. Простое, как всё гениальное: отвезти собаку за город и оставить. Найдёт себе новых хозяев или проживет как-нибудь.
— Пойдём покатаемся? — предложил он Жульке, доставая ключи от машины.
Собака насторожилась. Уши торчком, глаза — умные такие, почти человеческие. Будто чует подвох.
— Да ладно тебе, — Леонид пристегнул поводок. — Просто прогуляемся.
По дороге за город он несколько раз поглядывал в зеркало заднего вида. Жулька сидела тихо, только иногда тяжело вздыхала. И почему-то от этих вздохов у Леонида першило в горле.
— Не смотри так, — пробормотал он. — Я не изверг какой-то. Просто обстоятельства.
Остановился километрах в десяти от города. Вышел, отстегнул поводок.
— Ну всё. Живи как знаешь.
Жулька не убежала. Стояла и смотрела на него. А он быстро сел в машину и газанул прочь, не оглядываясь.
Только вот дорога была тёмная. Фары встречных слепили. И когда встречный грузовик выскочил из-за поворота, Леонид даже понять не успел, что происходит.
Первое, что услышал Леонид, когда сознание начало возвращаться — лай. Отчаянный, надрывный лай где-то наверху. Голова раскалывалась, во рту — привкус крови, а тело будто расплющили асфальтовым катком.
— Господи, — прохрипел он и попытался пошевелиться.
Боль прошила насквозь.
А лай не прекращался.
Жулька?! Но как, он же её оставил. Но нет, это точно она лаяла наверху, на дороге. Узнать этот скрипучий голос можно было из тысячи.
— Жулька, — позвал он слабо. — Ну что ты там делаешь, дурочка?
Лай стал ещё громче. Будто отвечала ему.
Леонид лежал в кювете уже битый час — может, два. Кровь засыхала на лбу, холод пробирался через куртку. И всё это время Жулька носилась по трассе, как угорелая.
— Твою мать! — заорал какой-то дальнобойщик, едва объехав собаку. — Куда лезешь?!
Жулька не отступала. Прыгала на дорогу перед фарами, лаяла так, что глотка садилась. Машины сигналили, ругались, но проезжали мимо. Все спешили по своим делам.
А Жулька металась между машинами. Лишь бы кто-нибудь остановился. Лишь бы понял.
Понял что? Что в кювете лежит человек, который хотел её бросить?
Но собаки не умеют держать обиды. Они умеют только любить. До конца. До последнего дыхания.
Михалыч вёз из города лекарства для жены — сердце у неё прихватывало. Ехал не спеша, осторожно. И когда увидел собаку на дороге, первым делом подумал о своей Мухе. Тоже дворняжка.
— Эй! — крикнул он, останавливаясь. — Что случилось?
Жулька подбежала к машине, заскулила. Потом резко рванула к обочине и снова вернулась. И так несколько раз.
— Да ты что-то показать хочешь, — догадался Михалыч. — Ну веди, веди.
Он взял фонарик из бардачка и пошёл за собакой. А та неслась впереди, оглядывалась — идёт ли он за ней.
— Мать моя, — ахнул Михалыч, когда луч фонаря выхватил из темноты кювета неподвижную фигуру и покореженную легковушку. — Живой?
— Вроде как, — просипел Леонид. — Скорую, позвоните.
Михалыч достал телефон, набрал 103. А Жулька тем временем спустилась в кювет и легла рядом с Леонидом. Прижалась к нему своим тёплым боком и больше не отходила.
— Не понимаю, — бормотал Михалыч, ожидая скорую. — Собака-то откуда? Ваша?
— Моя, — тихо сказал Леонид и положил здоровую руку на Жулькину голову. — Самая что ни на есть моя.
Жулька лизнула его в щёку. Один раз. Нежно. Будто прощала. Будто говорила: ничего, хозяин, все совершают ошибки.
А Леонид лежал и думал о том, как же он мог быть таким ослом. Как мог хотеть избавиться от этого комочка преданности? Который сейчас грел его своим телом и не давал окончательно замёрзнуть.
— Хорошая девочка, — шептал он. — Хорошая моя девочка.
Когда приехала скорая, фельдшер удивился:
— А собака-то что здесь делает?
— Она его спасла, — объяснил Михалыч. — Я бы мимо проехал, если бы не она. Прямо бросалась под колёса, лаяла.
— Да ну? — фельдшер недоверчиво покачал головой. — Ну дела.
Леонида грузили в машину осторожно — переломы, сотрясение. Жулька скулила рядом, не отходила ни на шаг.
— А собаку куда? — спросил санитар.
— Я заберу ее и следом поеду, у больницы высажу, думаю не потеряется в городе, — сказал Михалыч.
И Жулька поехала следом за скорой. Сидела тихо, настороженно. Будто понимала: теперь всё будет по-другому.
В больнице Леонид провёл три недели. И каждый день под окном своей палаты на втором этаже видел Жульку. Она сидела на траве и ждала. Просто ждала.
— Откуда она знает, что я здесь? — удивлялся Леонид, глядя вниз.
— Собаки чувствуют, — пожала плечами медсестра Света. — У нас тут был случай, один дедушка лежал, а его кот каждый день под окном сидел. Месяц сидел!
Жулька не просто сидела. Она отказывалась уходить. Медсестры её подкармливали – Леонид уж очень упрашивал.
А в социальных сетях уже начинался переполох. Кто-то из соседей снял видео: Жулька сидит под окном больницы, поднимает морду вверх, будто знает, в каком окне ее хозяин. Потом это видео подхватили местные пауки, городские группы.
— Смотрите! Вот это преданность!
— А хозяин-то где? Почему не забирает?
— Говорят, он в больнице после аварии.
История начала обрастать подробностями. Михалыч рассказал журналистам, как собака спасла человека на трассе. Как бросалась под машины, лаяла, не отступала.
— Я сначала думал — бешеная, — говорил он в камеру. — А она же понимала, что хозяину помощь нужна в беде!
В палате у Леонида появился телевизор. И когда он увидел себя в новостях…
— Мать моя, — пробормотал он. — Что творится-то?
На экране показывали Жульку. Она сидела под окном больницы, морда поднята вверх. А за кадром голос диктора:
— Эта собака уже неделю ждёт своего хозяина. По словам очевидцев, именно благодаря ей мужчина остался жив после аварии.
— Леонид Петрович! — вбежала медсестра Света. — Вы видели? Про вашу собаку говорят! По всему городу!
Но самое страшное случилось на следующий день. К больнице приехала съёмочная группа. И репортёр, молоденькая такая, начала говорить:
— Говорят, что хозяин хотел избавиться от собаки…
Леонид смотрел из окна и чувствовал, как земля уходит из-под ног. Кто-то проболтался. Кто-то из соседей видел, как он увозил Жульку.
— Так значит, он её бросил? — ахала репортёр. — А она всё равно его спасла?
— Ну да! Вот это и есть настоящая любовь! Собачья преданность!
— А где сейчас хозяин?
— Да вон, в больнице. Второй этаж, третье окно.
И тут репортёр подняла голову. Посмотрела прямо на Леонида. А он стоял у окна и понимал: всё. Приехали. Сейчас весь город узнает, какой он подлец.
Через полчаса к нему поднялись. Репортёр, оператор, даже звукооператор притащился.
— Леонид Петрович? Можно несколько вопросов?
— Говорите, — сказал он тихо.
— Правда ли, что вы хотели избавиться от собаки? И она всё равно вас спасла?
Молчание. Долгое, тягостное молчание.
— Правда, — сказал наконец Леонид. — Правда, хотел.
Оператор навёл камеру поближе. А Леонид продолжил:
— Я повёз её за город. Думал — оставлю там, она найдёт себе новых хозяев, — он замолчал. — Это не моя собака, она от бабушки осталась. Я не хотел возиться с ней. Понимаете? Не хотел этой ответственности.
— И что случилось потом?
— Потом я попал в аварию. Лежал в кювете, думал — всё, конец. А она… — голос дрогнул. — Она бегала по дороге. Лаяла на машины. Привела того мужика, который меня нашёл.
— То есть собака вас спасла? После того, как вы её бросили?
— Да. Спасла.
Репортёр помолчала. Потом спросила:
— И что вы теперь чувствуете?
Леонид посмотрел в окно. Жулька сидела внизу, как всегда. Верная. Преданная. Несмотря ни на что.
— Стыдно, — сказал он. — Очень стыдно. Я не заслуживал такой преданности, но получил её. И теперь, — он помолчал. — Теперь постараюсь её заслужить.
Камера работала. Весь город увидит это интервью. Узнает, какой он человек на самом деле. И что?
Пусть узнают. Пусть судят. Главное — внизу под окном сидела Жулька. И он больше её не бросит. Никогда.
Леонида выписали через неделю после интервью. Костыли, загипсованная рука, но живой. И главное — Жулька его ждала.
— Ну здравствуй, девочка, — сказал он, присаживаясь рядом с ней на больничном крыльце. — Прости меня, дурака.
Жулька лизнула его в щёку и завиляла хвостом. Прощала. Как всегда.
Дома его ждал сюрприз. У двери квартиры стояли пакеты — корм, игрушки, поводки. На записке: «От жильцов дома. Жульке с любовью».
— Видишь, какая ты знаменитость? — сказал он собаке. — Весь дом тебя полюбил.
И правда полюбил. Тётя Зина с первого этажа теперь всегда совала Жульке что-нибудь вкусное.
Через месяц к ним домой пришла съёмочная группа. Снимали продолжение истории.
— Изменилась ли ваша жизнь? — спрашивала та же репортёр.
— В лучшую сторону, — Леонид погладил Жульку по голове. — У меня есть самый преданный друг на свете. И я стараюсь быть достойным.
История попала даже в федеральные новости. «Собака-ангел спасла недостойного хозяина» — так писали заголовки. Но Леониду было всё равно. Он научился не читать комментарии в интернете.
Он научился читать собачьи глаза. И в глазах Жульки не было упрёка. Была любовь. Простая, честная, бесконечная.
