— Что ты натворила с моим мужем? — кинулась на Марину с кулаками Антонина Федоровна. — Он там по огороду катается, воет как резаный!
— Может, наконец-то мозги встали на место, — спокойно отвела руки свекрови Марина. — Или совесть проснулась?
— Какая совесть? Он же отец семейства! Хозяин дома! — кричала Антонина Федоровна, пытаясь вырваться.
— Хозяин, который за снохой бегает? — холодно произнесла Марина. — Такого хозяина и собаки не слушаются.
— Ты врешь! — всхлипнула свекровь, но в голосе прозвучала неуверенность.
В дом ворвался Алексей, красный от волнения:
— Марина, что случилось? Отец там лежит, стонет! Говорит, что больше не может!
— Не может чего? — насмешливо спросила жена.
— Ну… ходить нормально, — растерянно ответил муж. — Говорит, что ты его подставила!
Марина села на диван, обняла двухлетнего Данилу, который с испугом жался к матери.
— Подставила? — переспросила она. — А он тебе не рассказывал, как меня в сарай заманивал? Как за мной бегал, когда вас дома не было?
Алексей побледнел. Антонина Федоровна закрыла лицо руками.
— Мать, это правда? — тихо спросил сын.
— Не знаю… — прошептала женщина. — Может, ему показалось…
— Показалось? — Марина поднялась, держа сына на руках. — Три года мне показывалось, как он меня Верой называл? Как за грудь хватал, когда проходила мимо? Как в глаза заглядывал так, что противно становилось?
В комнате повисла тишина. Только Данила тихо сопел у мамы на плече.
— Почему ты мне не говорила? — наконец выдавил Алексей.
— А ты бы поверил? — горько усмехнулась Марина. — Когда твой отец сказки рассказывал про то, какой он хозяин заботливый, ты же соглашался! Когда он меня в грязь втаптывал за каждую мелочь, ты молчал!
Она прошлась по комнате, качая сына:
— Помнишь, как Михаил с женой съехали? Думаешь, просто так? Антонина Федоровна знает правду, да молчит! Верно ведь?
Свекровь судорожно кивнула:
— Михаил тогда… отцу челюсть сломал. Сказал, что если еще раз к его жене подойдет, убьет.
Алексей опустился на стул:
— Не может быть…
— Может, сынок, может, — устало сказала мать. — Твой отец… он не всегда себя контролирует. Особенно когда выпьет.
— А я-то дура верила, что Михаил просто городскую привел капризную, — продолжала Марина. — Пока сама не столкнулась. Три года терпела! Три года надеялась, что образумится!
Она подошла к окну, глянула во двор, где все еще лежал Василий Петрович:
— А вчера он совсем обнаглел. Прижал к стене в сенях, говорит: «Я хозяин, ты мне подчиняться должна». Думал, что раз Алексей в город уехал по делам, можно все позволить.
— И что ты сделала? — еле слышно спросил муж.
Марина улыбнулась:
— Предложила игру. Говорю: «Хочешь меня? Догони! Поймаешь — твоя буду». Он согласился, представляешь? Как кобель старый!
Она перевела взгляд на мужа:
— Только я заранее по всему огороду детские грабли железные разложила. В траве не видно, а наступишь — зубья в ногу. Он в темноте бежал, думал, я от него убегаю, а сам прямо в мою ловушку попал.
— Ты могла его покалечить! — ужаснулся Алексей.
— А он меня не калечил? — вспыхнула Марина. — Каждый день унижения, каждый день страх! Ты думаешь, это не калечит? Ты видел, как я по ночам плакала? Как вздрагивала, когда он входил в комнату?
Данила заворочался у нее на руках, и она тише продолжила:
— Я его не убивать хотела. Просто урок преподать. Пусть знает: есть те, кто может дать сдачи.
В дом зашел фельдшер, покачал головой:
— Пациент от помощи отказывается. Ругается матом, требует, чтобы я ушел. Синяки есть, но ничего серьезного. Правда, ходить будет с трудом недели две.
— А что с ним? — спросила Антонина Федоровна.
— Болевой шок, — пожал плечами медик. — И, видимо, очень сильный испуг. Бормочет что-то про грабли и ловушки. Если хуже станет — везите в больницу.
Когда фельдшер ушел, Алексей сел рядом с женой:
— Марина, я не знал… Прости меня.
— Не ты виноват, — тихо ответила она. — Ты просто не хотел видеть. Легче было думать, что отец строгий, но справедливый.
— Что теперь будем делать? — растерянно спросил он.
Марина посмотрела на свекровь:
— А что предложит Антонина Федоровна? Она же все знала и молчала.
Старшая женщина тяжело вздохнула:
— У меня есть небольшие сбережения. На первое время хватит. И дом в городе пустует — после смерти моей сестры. Можете там жить, пока на ноги встанете.
— А ты? — удивился Алексей.
— А я останусь. Кто-то должен за ним присматривать. И может, без вас он успокоится, — устало сказала мать.
Марина подошла к свекрови, протянула руку:
— Спасибо. За честность и за помощь.
Антонина Федоровна пожала ей руку:
— Прости, что не вмешалась раньше. Думала, само пройдет.
Через окно донесся очередной стон Василия Петровича.
— Не пройдет, — сказала Марина. — Такие вещи сами не проходят. Их нужно останавливать.
Она повернулась к мужу:
— Алексей, собирай вещи. Данилке нужен спокойный дом, где его мать будут уважать.
— А отец? — неуверенно спросил муж.
— Отец пусть подумает над своим поведением, — твердо ответила Марина. — Может, когда поймет, что потерял семью, образумится.
Она взглянула в окно на мужчину, корчившегося от боли во дворе:
— А может, и нет. Но это уже не наша проблема.
Данила потянул маму за волосы и засмеялся. Марина поцеловала сына в лобик:
— Правильно, малыш. Нам есть чему радоваться.
