Звонок свекрови прозвучал как гром среди ясного неба. Три месяца тишины и вдруг это настойчивое приглашение приехать на выходные в загородный дом. Аня стояла у окна, прижимая телефон к уху, и чувствовала, как внутри растёт необъяснимая тревога.
— Слушай, Анечка, — голос Ирины Михайловны звучал неожиданно приторно, — вы с Артёмом и Полинкой уже сто лет к нам не выбирались. Николай скучает, да и я тоже. Приезжайте на эти выходные, погода замечательная, Полинка в речке искупается.
Аня закусила нижнюю губу. С марта они действительно не навещали родителей Артёма. Сначала была срочная командировка мужа в Казань, потом Полина подхватила ветрянку. А в июне Аня сдавала важный отчёт в фармацевтической компании, где работала аналитиком уже пятый год.
— Хорошо, Ирина Михайловна, мы приедем в субботу, — Аня уже представляла, как придётся объясняться, почему они так долго не приезжали, и готовилась к неизбежному допросу.
***
Утро субботы выдалось по-настоящему июльским — жарким и безоблачным. Полина, шестилетняя непоседа с кудряшками, от восторга не могла усидеть в детском кресле, пока их старенькая машина петлял по просёлочной дороге.
— Папа, а бабушка сделает свой фирменный пирог с яблоками? — Полина подпрыгивала на сиденье.
— Надеюсь, что да, — Артём улыбнулся, глядя на дочь в зеркало заднего вида.
Аня молчала, разглядывая проплывающие за окном поля. Она знала своего мужа — за восемь лет брака научилась читать по его лицу. Сейчас на нём была написана надежда. Надежда на то, что этот визит пройдёт без конфликтов, без молчаливых упрёков и тяжёлых вздохов его матери.
Загородный дом Ковалёвых — двухэтажный, с просторной верандой и яблоневым садом — показался на горизонте. Анино сердце сжалось от смутного предчувствия. Что-то будет.
Машина ещё не успела остановиться, а Полина уже расстегнула ремни и была готова выпрыгнуть навстречу дедушке, который, заслышав шум мотора, вышел во двор. Николай Степанович, крепкий шестидесятилетний мужчина с седыми висками, улыбался широко и искренне.
— Приехали, родные! — он подхватил внучку на руки и закружил.
Аня и Артём выгружали сумки, когда на пороге появилась Ирина Михайловна в фартуке, с волосами, собранными в тугой пучок.
— Наконец-то соизволили появиться, — вместо приветствия произнесла она, скрестив руки на груди. — Проходите, только я занята, огурцы солю. Урожай в этом году богатый.
Аня обменялась быстрым взглядом с мужем. Началось.
В доме пахло укропом и чесноком. На кухонном столе выстроились рядами банки, а в большом эмалированном тазу горкой лежали свежесобранные огурцы.
— Мам, может, мы сначала чаю попьём? — Артём попытался разрядить обстановку. — С дороги устали, да и Полинка проголодалась.
Ирина Михайловна даже не обернулась, продолжая сортировать огурцы.
— Анечка пусть чайник поставит и на стол накроет. Я, как видите, занята.
Аня почувствовала, как внутри всё сжалось.
— Конечно, Ирина Михайловна, я всё сделаю, — она постаралась, чтобы голос звучал ровно.
Артём бросил на жену извиняющийся взгляд и увёл Полину на веранду.
Аня хлопотала на кухне, периодически натыкаясь на недовольный взгляд свекрови. Каждое движение под этим взглядом превращалось в экзамен.
— Не там чашки, в верхнем шкафчике возьми праздничные, раз уж такой случай, — командовала Ирина Михайловна, не отрываясь от своих огурцов.
Аня молча доставала парадный сервиз, хотя обычно для чаепития хватало и повседневной посуды.
— И скатерть ту, вышитую, постели. В среднем ящике комода лежит.
Николай Степанович зашёл на кухню, привлечённый запахом свежей выпечки, которую Аня достала из привезённой ими сумки.
— Ира, ты бы отложила свои огурцы, — он попытался образумить жену. — Дети приехали, внучка.
— Сейчас засолю, и всё внимание — им, — отрезала Ирина Михайловна тоном, не терпящим возражений.
Аня расставляла чашки и краем глаза наблюдала за этой сценой. Восемь лет она была замужем за Артёмом, восемь лет пыталась найти подход к его матери. Бесполезно.
На веранду она вышла с подносом, уставленным чашками и тарелками. Артём играл с Полиной в какую-то игру, и их смех резко контрастировал с напряжённой атмосферой кухни.
— Всё готово, — Аня поставила поднос на стол. — Зовите дедушку.
Артём встретился с ней глазами и тихо спросил:
— Мама как?
— Как всегда, — Аня выделила эти слова, и муж понимающе кивнул.
Чаепитие проходило в странной атмосфере. Ирина Михайловна периодически вскакивала, чтобы проверить свои огурцы, и каждый раз, возвращаясь, находила повод для замечания.
— Аня, ты салфетки забыла… Аня, хлеб нарезан слишком толсто… Аня, почему пирог не разогрела?
Артём пытался сгладить острые углы, рассказывая о своей работе в строительной экспертизе, о том, как Полина занимается гимнастикой и уже получила первую медаль на городских соревнованиях. Но все его попытки разбивались о каменную стену материнского недовольства.
После чаепития Николай Степанович предложил показать Полине новый скворечник, который он смастерил в саду. Они ушли, оставив Аню и Артёма наедине с Ириной Михайловной, которая немедленно вернулась к своим огурцам.
— Аня, посуду помой и иди сюда, поможешь мне, — скомандовала свекровь. — Нечего сидеть без дела.
Артём напрягся.
— Мам, мы же в гости приехали. Аня на работе устаёт, да и к тебе мы приехали пообщаться, а не…
— А ты думаешь, я не устаю? — перебила его Ирина Михайловна. — В моём возрасте весь огород на мне, дом на мне, готовка на мне. Твой отец только по своим железкам в гараже и умеет копаться.
Аня уже привычно начала собирать посуду, стараясь не вмешиваться в разговор матери и сына. Но внутри у неё всё кипело. «Приезжайте, мы соскучились» на деле оказалось «приезжайте, мне нужна помощь с домашними делами».
— Я всё уберу, — сказала она Артёму. — Иди к Полине, ей будет интересно с тобой.
Оставшись наедине со свекровью, Аня молча мыла посуду, ожидая новой порции указаний.
— Знаешь, Аня, — неожиданно заговорила Ирина Михайловна, яростно натирая огурец щёткой, — когда я была в твоём возрасте, я и работала, и дом содержала в идеальном порядке, и к родителям каждые выходные ездила помогать. А ты три месяца выбраться не могла.
Аня стиснула зубы, чувствуя, как краснеют щёки.
— У нас были объективные причины, Ирина Михайловна. Артём вам объяснял — сначала командировка, потом Полина болела…
— Отговорки всё это, — перебила свекровь. — Если бы хотели, нашли бы время. А то как в интернете сидеть часами, так время есть, а как к родителям мужа приехать — так сразу занятые какие.
Аня опустила последнюю тарелку в сушилку и аккуратно вытерла руки кухонным полотенцем. «Сохраняй спокойствие», — мысленно напомнила она себе.
— Что стоишь? — Ирина Михайловна кивнула на таз с огурцами. — Банки вон те протри, они пыльные.
Это была последняя капля.
— Нет, — тихо, но твёрдо сказала Аня.
— Что? — свекровь замерла с огурцом в руке.
— Я сказала «нет», Ирина Михайловна. Мы приехали к вам в гости, потому что вы сказали, что соскучились. Но с самого приезда вы заняты только своими огурцами. Вместо того чтобы провести время с внучкой, которую не видели три месяца, вы заставляете меня работать по дому.
Ирина Михайловна выпрямилась, её глаза сузились.
— Что ты себе позволяешь? Это мой дом, и я здесь решаю, кто что делает!
— Верно, это ваш дом, — Аня почувствовала, как дрожит её голос, но продолжила. — И мы приехали сюда, чтобы побыть семьёй, а не чтобы я работала у вас домработницей. Если вам нужна помощь с заготовками, вы могли просто об этом попросить. А не манипулировать нами, говоря, что соскучились.
На кухне повисла тяжёлая тишина. Ирина Михайловна стояла, будто громом поражённая, — никогда раньше невестка не осмеливалась ей перечить.
В этот момент на кухню зашёл Артём, привлечённый напряжённым молчанием.
— Что тут происходит? — спросил он, переводя взгляд с матери на жену.
— Твоя жена только что устроила мне сцену, — выпалила Ирина Михайловна. — Я её попросила помочь с огурцами, а она…
— Мама, — прервал её Артём, и в его голосе прозвучали незнакомые Ане уверенные нотки. — Мы приехали к вам в гости. Не помогать с огурцами, не работать на огороде, а провести время вместе. Если тебе так важны эти заготовки, ты могла просто сказать: «Ребята, помогите мне с засолкой». Но вместо этого ты с порога начала командовать Аней, как будто она твоя помощница.
Ирина Михайловна открыла рот, собираясь что-то возразить, но Артём не дал ей такой возможности.
— Я знаю, что ты скажешь. Что в твоё время невестки помогали свекровям, что я вырос неблагодарным, и Аня меня настраивает против тебя. Слышал это уже много раз. Но знаешь что? Мне это надоело. Надоело находиться между вами двумя, надоело каждый раз объяснять, почему мы не приехали, надоело видеть, как ты обращаешься с моей женой.
На кухню заглянул Николай Степанович с Полиной. Увидев напряжённые лица взрослых, он быстро увёл внучку обратно в сад.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, — голос Ирины Михайловны дрожал. — Я тебя растила, ночей не спала…
— И я бесконечно благодарен тебе за это, — смягчился Артём. — Но я давно вырос, мама. У меня своя семья. И я не позволю тебе обращаться с Аней как с прислугой.
На кухне снова воцарилась тишина.
— Знаете что, — неожиданно сказала Ирина Михайловна, поднимаясь. — А давайте вместе эти огурцы засолим. Только по-быстрому. А потом чай с вашим пирогом попьём и пообедаем. По-семейному.
Это было самое близкое к извинению, на что была способна гордая женщина.
Аня вздохнула.
— Хорошо. Только давайте позовём Полину, ей понравится помогать с засолкой.
Артём с облегчением выдохнул и вышел звать дочь и отца.
***
Вечером, когда Полина уже спала в комнате на втором этаже, а Николай Степанович сидел перед телевизором, Аня и Артём вышли в сад. Воздух был тёплым, наполненным запахами летнего вечера. В доме было слышно, как Ирина Михайловна ходит по кухне.
— Я больше сюда не поеду, — тихо сказала Аня, глядя на звёзды. — По крайней мере, не в ближайшее время.
Артём вздохнул и взял её за руку.
— Я понимаю. И не буду заставлять.
— Мне жаль, что так получилось, — продолжила Аня. — Но я устала притворяться, что всё в порядке. Сколько бы я ни старалась, для твоей мамы я всегда буду чужой.
На кухне что-то упало и раздался приглушённый возглас Ирины Михайловны. Артём напрягся, но не двинулся с места.
— Знаешь, — сказал он после паузы, — может, так даже лучше. Пусть всё останется как есть. Будем приезжать раз в пару месяцев на несколько часов. Полина видит бабушку с дедушкой, ты не устаешь, и мама не успевает разойтись.
Аня грустно улыбнулась в темноте.
— Временное перемирие, да?
— Не перемирие, а просто… жизнь как она есть, — Артём сжал её руку. — Не все сложности можно преодолеть. Некоторые можно только научиться обходить.
На веранду вышел Николай Степанович. Он выглядел усталым и каким-то поникшим.
— Вы бы шли спать, ребята, — сказал он, присаживаясь рядом. — Завтра вам уезжать, надо выспаться…
— Мы и не собираемся задерживаться, пап, — ответил Артём. — После завтрака сразу поедем. У Ани в понедельник важная встреча, нужно подготовиться.
Николай Степанович кивнул, явно не поверив придуманной причине, но не стал спорить.
— Ваша мама… — он замялся, подбирая слова. — Она не со зла. Просто не умеет по-другому.
— Я знаю, пап, — Артём положил руку на плечо отца. — Но это не значит, что мы должны это терпеть.
Папа вздохнул и поднялся.
— Пойду спать. Не засиживайтесь.
Когда он ушёл, Аня и Артём ещё долго сидели в тишине. Не было ни душевных разговоров, ни примирения — только молчаливое принятие ситуации такой, какая она есть.
На следующее утро они действительно уехали сразу после завтрака. Ирина Михайловна вручила им три банки с огурцами, но больше вчерашний конфликт не обсуждали. Прощание было сдержанным, без обещаний скорой встречи.
По дороге домой Полина уснула на заднем сиденье. Аня смотрела в окно на проплывающие мимо поля и думала о том, что иногда лучшее решение семейной ситуации — это не её кардинальное изменение, а умение поддерживать определённое расстояние.
Не всякую трещину можно заделать. Иногда нужно просто научиться жить с ней, не позволяя ей расширяться.
