Максим открыл дверь и замер. На пороге стоял его отец с двумя огромными чемоданами и рюкзаком за спиной.
— Привет, сынок, — Виктор Павлович широко улыбнулся. — Вот решил к вам перебраться. На время, конечно. Месяца на два-три.
— Папа? — Максим растерянно моргнул. — Ты же… А как же твоя квартира?
— Ремонт затеял, — махнул рукой отец, уверенно проходя в прихожую. — Капитальный. Жить там невозможно — пыль, грязь, рабочие с утра до вечера. Где гостиная?
Алина выглянула из кухни, вытирая руки полотенцем. Узнала походку свёкра — тяжёлую, хозяйскую. Как будто не в гости пришёл, а территорию метить.
— Виктор Павлович? Какая неожиданность…
— Алиночка! — расплылся в улыбке свёкор. — Как я рад тебя видеть! Надеюсь, не сильно стесню. Я человек неприхотливый, много места не займу.
«Ага, неприхотливый», — подумала Алина, вспоминая его прошлые визиты. — «Кофе только в турке, яичница только на сливочном масле, и не дай бог телевизор после десяти включить».
Максим подхватил один из чемоданов.
— Пап, ты бы предупредил хотя бы…
— Да что там предупреждать! — отмахнулся Виктор Павлович. — Родной сын, не чужой. Семья же. А в семье, знаешь, как должно быть? Всегда друг другу рады.
Алина прикусила язык. В их семье с Максом принято было предупреждать даже о походе в гости к друзьям. А тут — два чемодана и «месяца на три».
— Мы, конечно, рады, — осторожно начала она. — Только у нас все комнаты заняты. Разве что диван в гостиной…
— Диван? — Виктор Павлович скривился, как от лимона. — У меня спина больная, знаешь ли. Врачи говорят — только ортопедический матрас. А что у вас в той комнате? — он кивнул на дверь кабинета.
— Это мой рабочий кабинет.
— Кабинет? — удивился свёкор. — Для чего кабинет-то дома? Работать же на работу ходят. Или ты безработная?
— Я работаю из дома. Переводчик.
— А-а-а, — протянул он с таким видом, будто она призналась, что торгует на рынке семечками. — Ну так можно же и на кухне с ноутбуком посидеть. Или в спальне. А комната свободная будет. Мне как раз подойдёт.
Алина почувствовала, как внутри поднимается знакомая волна. Та самая, которую она научилась гасить за годы замужества. Но сейчас волна была особенно высокой.
Вечером, когда Машу уложили спать, Алина зашла в спальню к мужу.
— Макс, это надолго?
— Не знаю, — он сидел на кровати, изучая телефон с таким усердием, будто там был чертёж вечного двигателя. — Отец сказал — пара месяцев.
— А почему к нам? У него же есть друзья, дача…
— Ну… он мой отец. Куда ему ещё?
— В гостиницу, например. Или снять квартиру на время ремонта.
Максим наконец оторвался от телефона.
— Алин, ну что ты в самом деле. Гостиница — это дорого.
— А наши нервы бесплатные?
— Потерпи немного, — Максим обнял жену. — Я с ним поговорю насчёт кабинета. Что-нибудь придумаем.
«Знаю я эти разговоры», — подумала Алина. — «Пап, может, не надо… Ну пап, Алина же работает… Ладно, пап, как скажешь».
Утром Алина проснулась от грохота. На кухне Виктор Павлович двигал мебель. Холодильник уже переехал в угол, стол странно косился у окна.
— Что вы делаете? — она стояла в дверях, чувствуя, как волна внутри набирает обороты.
— Да вот, решил порядок навести, — довольно ответил свёкор. — У вас тут всё как-то нерационально стоит. Вот стол — его лучше к окну. А холодильник — в угол. Так пространства больше будет.
— Но… мы же привыкли…
— Привычка — дело наживное, — отрезал он. — В нормальном доме хозяин решает, как мебель ставить. А хозяин кто? Мужчина. Вот Максим придёт с работы — оценит. Увидишь, ему понравится.
Алина сосчитала до десяти. Потом до двадцати. Не помогло.
За завтраком Виктор Павлович критически осмотрел тарелку с кашей.
— Что это?
— Овсянка с ягодами. Маша любит.
— Овсянка… — он поморщился. — В мои времена детей нормально кормили. Манка, омлет, бутерброды с колбасой. А это что? Диета для больных? Ребёнку же белок нужен, энергия!
— Ваши времена закончились лет тридцать назад, — не выдержала Алина.
— Что?
— Ничего. У нас своя система питания. Педиатр одобряет.
— Педиатр! — фыркнул свёкор. — Тоже мне авторитет. Я троих вырастил, и без всяких педиатров. И ничего — здоровые выросли.
«Ага, особенно средний», — подумала Алина, вспоминая алкоголика-деверя. — «Очень здоровый».
После завтрака Алина закрылась в кабинете. Нужно было закончить срочный перевод. Но не прошло и получаса, как в дверь постучали.
— Алина, ты там? — голос свёкра.
— Да, работаю.
— Открой-ка.
Она нехотя открыла. Виктор Павлович окинул взглядом кабинет.
— Слушай, а может, правда на кухне поработаешь сегодня? Мне бы прилечь… Спина разболелась. На диване-то неудобно.
— У меня срочный заказ. Срок — сегодня вечером.
— Да какая работа — в компьютер тыкать! — махнул он рукой. — Вот я в своё время на заводе работал — это да, это труд был. А ты… ну напечатаешь попозже свои бумажки.
Алина почувствовала, как волна внутри достигла критической точки.
— Виктор Павлович, я зарабатываю этими «бумажками» половину семейного бюджета. Может, даже больше половины.
— Больше Максима? — он опешил. — Это… это неправильно. Мужчина должен быть добытчиком.
— Мужчина должен не лезть, когда женщина работает, — отрезала Алина и закрыла дверь.
Из-за двери донеслось возмущённое бормотание. Потом — демонстративные стоны из гостиной. Виктор Павлович включил телевизор на полную громкость. Когда это не помогло, начал громко разговаривать по телефону.
К обеду Алина сдалась. Собрала ноутбук и документы.
— Куда собралась? — свёкор преградил ей путь.
— В кафе. Работать.
— А обед? Максим придёт голодный.
— В холодильнике есть еда. Руки есть? Разогреете.
— Вот как… — он покачал головой. — В мои времена…
— В ваши времена динозавры по земле ходили, — не выдержала Алина. — И что?
Вечером был скандал. Максим, как всегда, пытался усидеть на двух стульях.
— Алин, ну потерпи немного…
— Пап, может, не стоит мебель двигать…
— Понимаете, это временно…
Алина молча слушала эти жалкие попытки всех примирить. Потом встала.
— Виктор Павлович, завтра утром я работаю дома. Если вы будете шуметь — вызову полицию. Скажу, что посторонний мужчина вломился в квартиру.
— Как это посторонний? Я отец!
— Вы не прописаны, ключей не имеете. Технически — посторонний.
— Максим! — свёкор повернулся к сыну. — Ты слышишь, что твоя жена говорит?
Максим открыл рот, закрыл. Посмотрел на отца, на жену. И вдруг выпрямился.
— Папа, Алина права. Это наш дом. Давай договоримся о правилах.
Лицо Виктора Павловича вытянулось.
— Правила? Мне? Я тебя родил, вырастил…
— И я благодарен. Но сейчас речь о другом.
Договорились с трудом. Свёкор дулся, вздыхал, хватался за сердце. Но выбора не было — на улице ночевать он точно не хотел.
Следующие недели прошли в холодной войне. Виктор Павлович соблюдал правила, но всем своим видом показывал, какая это жертва. За столом молчал, смотрел исподлобья, по квартире ходил, шаркая ногами, как столетний старик.
Алина работала в кафе всё чаще. Дом перестал быть домом. Маша начала капризничать — чувствовала напряжение.
А потом свёкор заболел. По-настоящему. Температура, кашель, слабость. Максим вызвал врача — бронхит, постельный режим.
— Я поухаживаю, — буркнул он жене. — Возьму больничный.
— А работа? У тебя же проект…
— Отец важнее.
Алина кивнула. Что тут скажешь? В кафе с ноутбуком она теперь проводила целые дни.
На третий день болезни, вернувшись за документами, она услышала разговор из гостиной.
— …всё из-за неё, — хрипел свёкор. — Нервы мне вымотала. Вот и заболел.
— Папа, не надо так, — устало ответил Максим.
— Что не надо? Правду говорить? Она тебя под каблук взяла. Ты теперь не мужик, а подкаблучник.
— Знаешь что, папа, — голос Максима вдруг стал жёстким. — Хватит. Алина терпела тебя больше месяца. Работать дома не может из-за тебя. В кафе сидит целыми днями.
— Так ей там нравится! Свобода!
— Ей дома нравится. Когда там нет тех, кто считает себя пупом земли.
Алина замерла. Максим никогда так с отцом не разговаривал.
— Ты… ты как со мной говоришь?
— Как с человеком, который ведёт себя как свинья в гостях. Прости за прямоту.
— Я тебе не гость! Я отец!
— И что? Это даёт право гадить в чужой жизни?
Алина тихо прошла в кабинет, взяла документы и так же тихо вышла. Пусть разбираются.
Вечером Максим нашёл её в кафе.
— Привет.
— Привет. Как отец?
— Температура спала. Завтра говорит — уезжает.
— Серьёзно?
— Ага. Обиделся. Сказал, что я предатель, выбрал бабу вместо отца.
— И что ты ответил?
— Что выбрал семью. Свою семью.
Алина посмотрела на мужа. Усталый, небритый, но в глазах — решимость.
— Прости, — сказал он. — Я должен был сразу… Но он же отец…
— Знаю, — Алина накрыла его руку своей. — Трудно против родителей идти.
— Он сказал, что больше не приедет. Что я для него умер.
— Приедет. Через полгода точно появится. С новой версией ремонта.
Максим грустно улыбнулся.
— Наверное. Но в следующий раз я сразу скажу — гостиница.
— Посмотрим, — Алина допила остывший кофе. — Пойдём домой?
— Пойдём. Наш дом ждёт.
Виктор Павлович уехал утром, не попрощавшись. Оставил записку: «Спасибо за гостеприимство. Больше не побеспокою.»
Алина передвинула холодильник на место. Стол вернулся к стене. Квартира снова стала похожа на дом.
— Думаешь, он правда больше не приедет? — спросил Максим.
— Конечно, приедет. Не в его характере сдаваться. Будет новая тактика — через внучку, наверное. Или болезнь какую-нибудь изобразит похлеще.
— И что делать?
— То же, что и сейчас. Держать границы. Иначе сожрёт.
Максим обнял её.
— Я больше не дам ему… нам жизнь портить.
— Посмотрим, — улыбнулась Алина. — Когда он заявится с инфарктом или инсультом, устоишь ли.
— Устою, — твёрдо сказал Максим.
Алина промолчала. Она знала — настоящая проверка ещё впереди. Виктор Павлович из тех, кто не сдаётся. Он вернётся. С новой легендой, новой манипуляцией, новой попыткой восстановить свою власть.
Но это будет потом. А пока — их дом снова их. И это главное.
