Лёша замер у входной двери, ключи в руке, и прислушался. Тишина. Может, повезло, и Вари ещё нет дома? Он осторожно повернул ключ, стараясь не издавать лишнего шума.
Переступил порог и тут же уловил знакомый аромат жасминового чая — её любимого. Значит, дома. Лёша глубоко вдохнул, будто перед прыжком в ледяную воду, и прошёл в коридор.
День выдался на редкость утомительным. Очередной срыв сроков проекта, недовольство начальства, перспектива дополнительных часов работы на выходных. В такие моменты хотелось просто прийти домой, упасть на диван и найти немного тепла и поддержки. Но опыт последних лет научил его — дома ждёт не тихая гавань, а новое испытание.
Квартира, которую они купили семь лет назад, казалась тогда воплощением их мечты — просторная трёшка на седьмом этаже, с видом на парк. Лёша до сих пор помнил, как они с Варей, взявшись за руки, впервые вошли в пустые комнаты, полные солнечного света и возможностей.
Тогда её глаза светились счастьем и благодарностью. Когда же всё изменилось? Когда их общий дом превратился для него в место постоянных претензий?
— Наконец-то явился, — голос Вари прозвучал из кухни ещё до того, как он успел разуться. — Я думала, ты снова задержишься допоздна.
Лёша не ответил, методично расставляя ботинки в прихожей — ровно, носками к стене. Знал, что если поставит как попало, это станет поводом для очередного замечания. Тринадцать лет вместе, а каждый день как экзамен.
В начале их отношений, когда они только познакомились в туристической поездке по Карелии, его неряшливость казалась Варе даже очаровательной. «Ты такой забавный», — говорила она, поправляя ему воротник или причёсывая непослушные волосы. Тогда это было проявлением заботы. Когда же это превратилось в постоянный контроль и недовольство?
— Я купил продукты, как ты просила, — он поднял пакеты, показывая их словно доказательство своей полезности.
Варя появилась в дверном проёме, скрестив руки на груди. Её взгляд скользнул по пакетам. В свои тридцать восемь она оставалась привлекательной женщиной — стройная фигура, ухоженные волосы, всегда безупречный макияж.
Она работала менеджером в фармацевтической компании, и её карьера складывалась успешно. Может, дело было в постоянном стрессе на работе? Может, она просто выплёскивала на него накопившееся напряжение?
— Только не говори, что ты опять взял обычный творог вместо обезжиренного. Милана сидит на диете, сколько раз повторять?
Лёша почувствовал, как что-то внутри сжимается в тугой узел. Он заглянул в пакет, хотя прекрасно помнил, что выбрал именно обезжиренный — продавщица специально помогла найти.
— Обезжиренный, — тихо ответил он, проходя на кухню и выкладывая покупки.
— А йогурт какой? — Варя уже рылась в пакете. — Я же говорила, Насте нужен без добавок, чистый! Это что? Клубничный?
— Там есть и без добавок, — Лёша достал второй йогурт из пакета. — Я взял разные.
— А зачем тратить деньги на то, что никто не будет есть? У нас что, лишние деньги появились?
Лёша промолчал. Как объяснить, что взял клубничный, потому что Настя на прошлой неделе, когда они вдвоём ходили в магазин, сказала, что любит именно такой? Видимо, Варя снова что-то решила без него.
Дальше разговор пошёл по знакомому сценарию: неправильные продукты, не та марка стирального порошка, невымытая плитка в ванной, не вовремя оплаченные счета…
***
Воскресное утро началось с шума пылесоса. Лёша открыл глаза и посмотрел на часы — 7:15. Выходной, а Варя уже затеяла уборку. Он натянул одеяло на голову, пытаясь отгородиться от реальности хотя бы ещё на пятнадцать минут.
— Ты долго собираешься лежать? — голос жены вернул его к действительности. Пылесос замолчал, но легче не стало.
— Сегодня выходной, — пробормотал Лёша, зная, что это не аргумент.
— У кого выходной, а у кого день уборки. Дети разбросали вещи по всему дому, вчера ты опять оставил кружку на столе в гостиной. Кто должен за всеми убирать?
Лёша сел на кровати, потирая глаза. Да, он вчера забыл отнести кружку. Одну кружку. После тяжёлой рабочей недели в технологическом отделе, где он проектировал новое программное обеспечение для промышленных систем, он позволил себе расслабиться и посмотреть фильм.
— Я сейчас встану и помогу, — сказал он, стараясь звучать бодро.
— Вот только не надо помогать! — Варя повысила голос. — Когда ты помогаешь, потом приходится переделывать. Вспомни, как ты в прошлый раз пол помыл — разводы остались, мне пришлось заново всё делать.
Разводы. Это слово эхом отозвалось в голове Лёши. Он мыл пол как умел, старался. Но в глазах Вари всегда оставался неумехой, вечно всё делающим не так.
— Вы только посмотрите, папа проснулся! — в дверях появилась Милана, их пятнадцатилетняя дочь. Ирония в её голосе была точной копией материнской.
— Доброе утро, — улыбнулся Лёша дочери, но та уже отвернулась к матери.
— Мам, мне нужны деньги на новые кроссовки для физкультуры.
— Спроси у отца, он же у нас деньги зарабатывает, — Варя кивнула в сторону Лёши.
Милана закатила глаза:
— Пап, дашь денег?
— Конечно, — Лёша потянулся за кошельком. — Сколько нужно?
— Тысяч пять, — пожала плечами дочь.
— Пять? За кроссовки для физкультуры? — он удивлённо поднял брови.
— Ну да, нормальные кроссовки столько стоят. Не хочешь, чтобы твоя дочь ходила в дешевке?
— Опять начинается, — вздохнула Варя. — Всегда надо выяснять отношения, когда речь о деньгах для детей.
— Я не выясняю отношений, — Лёша старался говорить спокойно. — Просто пять тысяч за кроссовки для физкультуры кажется мне…
— …излишеством, — закончила за него Варя. — Конечно. А новый смартфон, который ты купил себе в прошлом месяце — это не излишество?
— Мой старый телефон сломался, и я купил самую бюджетную модель, — напомнил Лёша.
— Бюджетную? За двадцать тысяч? — Варя саркастически рассмеялась. — А когда мне нужны деньги на косметику или салон, ты всегда морщишься, будто я прошу миллион.
— Я не морщусь, — Лёша достал деньги из кошелька и протянул Милане. — Держи.
Дочь выхватила купюры и исчезла так же быстро, как появилась.
— Спасибо? — произнёс Лёша в пустоту, но ответа не последовало.
***
Вечер четверга выдался непривычно тихим. Настя, их младшая, ночевала у подруги, Милана заперлась в своей комнате с наушниками, а Варя сидела перед телевизором, просматривая какое-то шоу о ремонте квартир.
Лёша осторожно присел рядом, на другой конец дивана.
— Я думал заказать пиццу на ужин, — предложил он. — Что скажешь?
Варя оторвалась от экрана:
— Серьёзно? Пиццу? После того, как ты вечно жалуешься на тяжесть в желудке от фастфуда?
— Один раз можно, — пожал плечами Лёша. — Просто подумал, что тебе не захочется готовить после работы.
— Я не готовлю? — Варя развернулась к нему всем телом. — А кто, по-твоему, каждый день стоит у плиты? Кто готовит завтраки, обеды и ужины?
— Я не это имел в виду, — Лёша почувствовал, как разговор снова скатывается в привычную колею. — Я просто хотел…
— Знаю я, что ты хотел, — перебила Варя. — Наесться жирной пиццы, а потом жаловаться всю ночь. И мне потом тебя успокаивать?
Лёша закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Этот приём часто советовал его коллега Антон, когда Лёша рассказывал о ситуации дома.
— Хорошо, я приготовлю что-нибудь сам, — предложил он.
Варя фыркнула:
— Помню твою последнюю готовку. Потом неделю отмывала кухню.
Лёша встал с дивана. Он больше не мог это слышать. Каждая фраза, каждый взгляд Вари были пропитаны недовольством и презрением. Как будто всё, что он делал последние годы, было ошибкой в её глазах.
— Я хоть что-нибудь делаю правильно? — спросил он тихо.
— О, только не начинай опять со своей жалостью к себе, — Варя махнула рукой. — Ты просто не стараешься достаточно.
— Не стараюсь? — Лёша почувствовал, как что-то внутри него наконец сломалось. — Я работаю на износ, чтобы обеспечить семью. Я помогаю с домашними делами, когда ты позволяешь. Я вожу детей на занятия, хожу на родительские собрания. Я пытаюсь быть хорошим мужем и отцом. Но что бы я ни делал, тебе всегда недостаточно!
— Не надо, — она остановила его жестом. — Когда ты говоришь спокойно, я тебя прекрасно слышу.
— Хорошо, — он сделал глубокий вдох. — Я не собираюсь повышать голос. Просто хочу, чтобы ты услышала: я устал от постоянных придирок. Я устал от непрерывной критики и недовольства. Я устал чувствовать себя несостоятельным в собственном доме.
В комнате повисла тишина. Даже телевизор, казалось, притих.
— И что ты хочешь этим сказать? — голос Вари стал ледяным.
— Я хочу сказать, что устал, — Лёша опустился в кресло напротив. — Я очень устал быть вечно виноватым. Устал от того, что ничего не делаю достаточно хорошо в твоих глазах.
— Ты это уже говорил, — Варя скрестила руки на груди. — И что изменилось?
— Ничего, — согласился Лёша. — Абсолютно ничего. И не изменится.
***
Всю следующую неделю Лёша задерживался на работе допоздна. Не потому, что было много дел, а потому, что не хотел возвращаться домой. Он сидел в пустом офисе, глядя в монитор, но мысли его были далеко от программного кода.
Антон, заглянувший однажды вечером, нашёл его в таком состоянии.
— Опять сложности дома? — спросил он, присаживаясь на край стола.
Лёша кивнул:
— Не знаю, что делать дальше.
— А что ты пробовал?
— Разговаривать, — Лёша горько усмехнулся. — Много раз. Ничего не меняется.
— Может, стоит взять паузу? — осторожно предложил Антон. — Пожить отдельно какое-то время.
Лёша покачал головой:
— У нас ипотека на квартиру, которую мы взяли семь лет назад. Платить ещё пятнадцать лет. Куда я уйду?
— К родителям?
— Мои родители живут в другом городе, а у Вариных однокомнатная, там уже её брат с семьёй ютится.
Антон барабанил пальцами по столу:
— Сложная ситуация.
— Не то слово, — Лёша потёр глаза. — Знаешь, я иногда смотрю на своих дочерей и думаю — они растут с мыслью, что отношения должны быть такими. Что нормально постоянно унижать партнёра, что нормально не уважать друг друга.
— А ты говорил об этом с Варей?
— Тысячу раз, — Лёша вздохнул. — Она считает, что я преувеличиваю. Что она просто указывает на мои ошибки, чтобы я стал лучше.
— Это не похоже на конструктивную критику, — заметил Антон.
— Нет, — согласился Лёша. — Это похоже на ежедневную пытку.
***
Решение пришло неожиданно, во время обычного воскресного завтрака. Варя критиковала способ, которым Лёша нарезал хлеб — слишком толстые ломтики, по её мнению. И вдруг он понял, что больше не может.
Просто не может.
Он посмотрел на жену, увидел недовольное выражение её лица, вечно поджатые губы, и внутри что-то щёлкнуло. Будто переключатель. Из положения «терпеть» в положение «действовать».
— Варя, — произнёс он спокойно, отложив нож. — Я подаю на развод.
Она застыла с чашкой кофе в руке. На секунду в её глазах мелькнуло удивление, но быстро сменилось привычным раздражением.
— Опять ты со своими драмами, — фыркнула она. — Каждый раз, когда я указываю на твои ошибки, ты реагируешь как ребёнок.
Лёша посмотрел на неё — по-настоящему посмотрел, может быть, впервые за последние несколько лет. Он увидел женщину, с которой когда-то был счастлив. Женщину, которую любил. Но также он увидел человека, рядом с которым превратился в тень самого себя.
— Это не драма, — произнёс он твёрдо. — Я серьёзно. Я больше не могу жить в отношениях, где меня не уважают.
— Ты что, начитался статей в соц. сетях о токсичных отношениях? — Варя поставила чашку на стол. — Я честно говорю тебе, когда ты делаешь что-то не так. Это называется открытость, а не неуважение.
— Нет, Варя, — Лёша покачал головой. — То, что ты делаешь — это не открытость. Это постоянная критика, придирки и обесценивание. Я не помню, когда в последний раз слышал от тебя что-то хорошее о себе.
— Может быть, если бы ты делал что-то достойное похвалы… — начала она.
— Вот! — Лёша указал на неё пальцем. — Вот именно это я и имею в виду. Даже сейчас ты не можешь удержаться от того, чтобы не унизить меня.
В кухню заглянула заспанная Настя:
— Что происходит? Почему вы кричите?
— Ничего, — Лёша посмотрел на дочь. — Мы с мамой разговариваем.
— Вы опять ссоритесь? — нахмурилась девочка.
— Нет, — ответил Лёша. — Мы просто обсуждаем наше будущее.
Настя пожала плечами и ушла обратно в свою комнату.
— Видишь, что ты делаешь? — зашипела Варя. — Устраиваешь сцены при детях!
— Я не устраиваю сцен, — ответил Лёша спокойно. — Я сообщаю тебе о своём решении. Мы можем обсудить детали позже, когда дети не будут дома.
Он встал из-за стола и пошёл в спальню, чувствуя, как с каждым шагом его плечи расправляются, а дышать становится легче.
***
Варя не восприняла его слова всерьёз. Первые несколько дней она делала вид, что ничего не произошло, продолжая привычную линию поведения. Но когда Лёша арендовал небольшую квартиру недалеко от работы и начал перевозить туда свои вещи, она наконец поняла — это не пустые угрозы.
— Ты действительно уходишь? — спросила она, стоя в дверях их спальни, где Лёша складывал одежду в чемодан.
— Да, — ответил он, не оборачиваясь.
— Из-за чего? Из-за того, что я попросила тебя нормально нарезать хлеб?
Лёша повернулся к ней:
— Нет, Варя. Не из-за хлеба. Из-за тринадцати лет, в течение которых ты превратила меня в человека, который боится сделать что-то не так. Который думает трижды, прежде чем купить йогурт. Который чувствует себя неудачником в собственном доме.
— Ты бросаешь семью, — это был не вопрос, а утверждение.
— Я не бросаю семью. Я буду видеться с девочками. Буду помогать финансово. Но я больше не могу жить с человеком, который не видит во мне ничего хорошего.
— А как же ипотека? — практичность Вари взяла верх.
— Я буду платить свою половину, — ответил Лёша. — Квартира останется вам с девочками.
— Ты ведь не серьёзно, — произнесла она наконец. — Ты не можешь просто так взять и уйти.
— Могу, — Лёша закрыл чемодан. — И ухожу.
***
Первые дни в съёмной квартире были странными. Непривычная тишина. Никто не комментировал, как он складывает вещи в шкаф. Никто не критиковал его выбор продуктов в холодильнике. Никто не закатывал глаза, когда он смотрел футбол по телевизору.
Лёша чувствовал себя одновременно одиноким и свободным.
Девочки отреагировали по-разному. Милана обвинила его в эгоизме и отказывалась разговаривать. Настя плакала и просила вернуться домой. Он объяснил им, что по-прежнему любит их и будет видеться так часто, как они захотят.
— Но почему ты ушёл? — спрашивала Настя во время их первой встречи в кафе. — Вы с мамой больше не любите друг друга?
Лёша подбирал слова осторожно:
— Иногда даже когда люди любят друг друга, им становится трудно жить вместе.
***
Прошёл месяц. Лёша начал замечать, что спина больше не болит от постоянного напряжения. Он стал лучше спать. Коллеги отметили, что он выглядит более расслабленным и даже помолодевшим.
А потом позвонила Варя.
— Нам нужно поговорить, — сказала она без приветствия.
Лёша почувствовал, как напряглись плечи. Прежний Лёша тут же согласился бы, подстроился под её расписание, примчался бы по первому зову. Но тот Лёша остался в прошлом.
— Я занят в ближайшие дни, — спокойно ответил он. — Могу в среду, после работы.
Пауза на другом конце.
— Хорошо, — наконец произнесла Варя. Кажется, она не ожидала отказа.
Они договорились увидеться в парке недалеко от их бывшего общего дома. Моросил мелкий дождь, типичный для начала осени. Лёша пришёл ровно в назначенное время – ни минутой раньше, как бывало прежде, когда он боялся опоздать и вызвать недовольство. Он заметил, что Варя уже ждёт его на скамейке, нервно поглядывая на часы.
— Я хочу измениться, — сказала она, и в её голосе прозвучала решимость. — Не ради тебя или даже нас. Ради себя. И девочек.
— Я рад за тебя, — искренне ответил Лёша.
— Знаешь, — Варя слабо улыбнулась, — Милана сказала мне на днях, что я слишком часто делаю замечания. Представляешь? Моя собственная дочь!
— Дети замечают больше, чем мы думаем, — кивнул Лёша.
— Да, — вздохнула Варя.
Они помолчали. Дождь усилился, и Лёша открыл зонт, который взял с собой.
— Мне пора, — сказал он, глядя на часы.
— Конечно, — кивнула Варя. — Знаешь, я тоже устала. Устала раздражаться на каждую мелочь, устала постоянно быть недовольной. Мне не нравилось, какой я становлюсь рядом с тобой.
— Но все эти критические замечания… Вечные претензии…
— Это было мое раздражение, — призналась она. — Я придиралась к тебе, потому что ты вызывал у меня постоянное раздражение. Каждая мелочь – как ты ешь, как складываешь вещи… Я просто не могла это контролировать. И я рада, что ты ушел. Это звучит ужасно, но… мне стало легче.
— Значит, мы всё правильно сделали, — твёрдо сказал Лёша. — Каждый получил свободу.
Они сидели на скамейке под моросящим дождём, каждый со своими мыслями. Варя молчала дольше обычного, глядя на аллею, по которой редкие прохожие торопливо шли, прижав зонты к плечу.
— Я всё обдумала, — наконец сказала она. — Знаешь, что поняла? Я давно тебя не люблю. Даже не помню, когда это началось. Просто… жила рядом. По инерции.
Лёша не удивился. Только коротко кивнул, будто услышал подтверждение давно знакомого факта.
— Спасибо, что сказала, — произнёс он. — Хотел бы только знать это раньше.
Он встал, поправил ремешок на сумке. Варя осталась сидеть — с прямой спиной, с таким же выражением лица, как всегда. Но теперь в её взгляде не было ни раздражения, ни горечи — только усталость.
Он посмотрел на неё последний раз.
— Жаль только, что потратил столько лет, чтобы понять: не стоит бороться за любовь, которой давно нет.
И пошёл прочь, не оборачиваясь.
Под ногами шуршали мокрые листья. Впереди был вечер, и тишина — но впервые за долгое время она не пугала.
